Страница 11 из 59
— Внутри неё паразиты! — в ужасе отшатнулся Тро.
— Какие паразиты? — шарахнулся я следом.
— Личинки поедают изнутри! — на безопасном расстоянии от туши возбуждённо пояснил напарник.
— Чьи личинки?
— А я знаю? Может тех тварей со странной кожей, а может муравьёв, — поморщился Тро, машинально потрогав свою ногу. — Идём отсюда, — заторопился он.
Я скакнул следом, опередив напарника на выходе. Интересно, а ведь меня по прибытии сюда тоже разрезали. Не могли богомолы и меня личинками нашпиговать под шумок? Чёрт, вот лучше бы сюда не заходили, я так себя уже накрутил, что ноги как ватные. Ладно, надеюсь, что никакой ползающей гадости у меня внутри нет. Насколько я понимаю, весь смысл жизни личинок в постоянном натуральном питании. Тогда зачем надо было приятелей Тро в фарш превращать? Логично? Логично. Следовательно, для самоуспокоения будем считать, что нас просто изучали, как неизвестные науке экспонаты. А в целях детального осмотра внутреннего устройства из препаратов готовили мелкую кашицу. Брр, не замечал я собой раньше такой циничной кровожадности. А, точняк, это у меня исконно тритонье, как там меня Тро назвал, Дикий? Во-во, это всё от Диких. Хотя, если быть точным, по местным меркам я полудикий. Полудикий тритон — это звучит гордо. Блин, какой бред, где я, что я…
Мерный цокот когтей любознательного Харыча за спиной снова напомнил о его странном поведении. Это что же, птичка сразу с порога сообразила, что еда нечистая? Или случайность? Да нет, не случайность, вон он как на скелет бросался, а тут сразу головой покрутил, и ни гу-гу. Выходит, неплохо соображает. Интересно, как он это чувствует?
— Тро, а ты заметил, что Харыч сразу понял, что дрома нельзя есть? — не оборачиваясь назад, поинтересовался я.
— Кто?
— Ну харр. Я дал ему такое имя.
— Интересное имя. А что оно означает?
— Хитрость и ловкость, — брякнул я первое, что пришло на ум.
— А, это да! Я же говорил тебе, что они очень умны. А уж как ловко умеют выслеживать добычу!
Действительно умны. Я заинтересованно обернулся назад. Гордо подняв голову, птиц с невозмутимым видом шествовал за напарником. Гляди чего доброго, он и речь понимает. А что, вон взять наших собак. Помню читал, что некоторые до двухсот слов различают. А харру ко всему прочему ещё и летать приходится, вот мозг и работает на повышенных оборотах. Короче, эволюция прёт во всех направлениях.
После очередного завитка коридор вдруг закончился огромной мембраной в стене. Весело, опять дверь закрыта. Оценивающе глянув вверх, я поморщился. Воздуховод вертикальный, никак не вскарабкаться. Что делать будем?
— Я ломаю? — вопросительно повернулся я к напарнику.
Тро задумчиво огляделся по сторонам. В глазах ясно читалось, что пилить назад ему страсть как не хочется. Покарябав когтем упругое желе двери, он удивлённо прокомментировал:
— Смотри, Махс, царапина сразу же зарастает!
— Когтем её не порвать, — согласился я. Понятное дело. Жидкая резина, или аналог. Но, как говорится, всегда есть противогаз.
— Отходи, Тро! — решительно направил я оружие на преграду, нажимая на спуск.
Осторожно переступив через скользкие ошмётки, шагнул в проём. Чувствуя нарастающее першение в горле, быстро проскочил дымовую аммиачную завесу, едва успев затормозить перед яйцом. Точнее, мозаичной кладкой яиц на полу, словно в пчёлином улье.
Сверху раздался подозрительный шорох. Я резко отскочил назад и задрал голову. На пятиметровой высоте зависли огромные полупрозрачные бабочки, ритмичными взмахами крыльев обмахивая кладки яиц. Здесь что, инкубатор?
— Тро, посмотри наверх! — чувствуя движение позади, предупреждающе прошептал я.
Напарник успокаивающе коснулся моего плеча:
— Я думаю, они не опасны. Дальше пойдём?
— Пока осмотримся.
Харыч нетерпеливо потоптался за спиной и решительно вышел вперёд.
— Куда тебя понесло! Давай назад! — сердито зашипел я вслед.
Моё мнение птица не интересовало. Склонив голову набок, он задумчиво оглядел неутомимо колышущуюся вереницу бабочек. Видимо зрелище особо не впечатлило. Поочерёдно рассмотрев оболочку ближайшего полупрозрачного яйца левым и правым глазом, сосредоточенно почесав клюв лапой, побрёл в глубину зала по узенькому междурядью. Вот даёт, славный птах, разгуливает, как у себя дома! Похоже наш пернатый друг вообще всадник без башни, практически готовый рыцарь без страха и упрёка. А с другой стороны, чего бояться, на запчасти ведь его не разбирали и бешеные муравьи не кусали.
Я глянул на реакцию бабочек. Столь бесцеремонное вторжение чужака их нисколько не взволновало, ленивая частота взмахов даже не изменилась. Короче, с ними всё ясно — улыбаемся и машем, а всё остальное до лампочки. Значит охраны вообще никакой? Даже бешеных муравьёв? Нет, с муравьями я погорячился, что называется, пусти козла в огород. Хотя, это могут быть их яйца. Ладно, нечего тут стоять. Инкубатор хоть и огромный, всё на виду, но в случае чего можно за колоннами спрятаться.
— Пошли? — повернул я голову к Тро.
С сомнением глянув по сторонам, напарник устало выдохнул:
— Пошли…
Долговязая фигура Харыча беззаботно маячила метрах в двадцати впереди. Ладно, пусть побудет ведущим. Положив клаксон на сгиб левой руки, я двинулся следом, стараясь одновременно не сбиться с узкой дорожки и бегло поглядывать по сторонам.
— Жарко здесь, — тихо пожаловался Тро сзади.
— Для яиц стараются, — согласился я, обходя огромную колонну.
С левой стороны дорожки стали встречаться пустые ячейки. Заглянув в ближайшую, я бегло оценил размеры. Классический шестигранник, полметра в глубину и полметра диаметром. Сюда довольно приличное яйцо поместится, муравьиное помельче будет. Надо признать, с пространственной ориентацией у них полный порядок. Здесь вообще всё спроектировано не абы как, а с затейливой симметрией. Вот и дорожка извивается вроде бы бессистемно, а на самом деле строго от колонны к колонне. Опа, а что это пернатый друг так застыл? Почувствовал что, или просто устал?
Харыч напряжённо вытянув шею, остановился метрах в десяти у следующей колонны. Заслышав наши шаги, рывком повернул голову на звук. Я невольно остановился, увидев дикое выражение глаз. Птиц случайно не спятил?
— Тро, что с ним? — не спуская глаз с харра, прошептал я.
— Не знаю, может, чует кого? — тихо ответил напарник.
Я быстро огляделся. А кого тут можно чуять? Вокруг одни яйца да неутомимо шелестящие бабочки-вентиляторы. Если только за колонной что спряталось. Сердце тревожно ёкнуло. Спокойно, дышим ровно и глубоко, чего раньше времени дёргаться, может пернатому померещилось. Я снял демаскирующий нож и запрятал в пустую ячейку.
— Схожу посмотрю, — шепнул я напарнику, кивнув на колонну.
Тро понятливо сжал кулак. Посмотреть-то я, конечно, посмотрю, только к Харычу подходить стрёмно. Уж больно вид дикий, чего доброго долбанёт по лбу клювом с перепуга. Ладно, цапля, пусть себе стоит, с левой стороны обойду.
Прижимаясь спиной к шершавому боку, я шаг за шагом стал обходить колонну. В мерный фоновый шелест бабочек вмешался посторонний звук. Мышцы непроизвольно напряглись, и клаксон чуть дёрнулся в руке. Спокойно, спокойно, ещё пять шагов и всё выяснится. Глубоко вздохнув пару раз, слегка успокоившись, я шагнул вперёд.
И сразу увидел источник звука. Метрах в десяти впереди на дорожке спиной ко мне стояла высокая фигура в знакомом фиолетовом комбинезоне. Чёрт, вот влипли, опять богомол! А вдруг не один и с оружием? Стрелять или отходить?
Богомол нагнулся над ячейкой и бережно вытащил яйцо. Оценив на просвет полупрозрачное содержимое, тихо заскрежетал и медленно опустил обратно. Дёрганым движением переступив пару шагов назад, занялся следующим яйцом. Какая трогательная пастораль, яйца и мирный фермер, ничего лишнего! Практически садись за мольберт и пиши картину маслом. Знаем мы таких фермеров, проснёшься, а внутренности пропали. Ладно, чудо фиолетовое, пусть живёт, отходим.