Москва за океаном

А вьетнамская война? Она ведь страшно осуждалась миллионами здешних. Сейчас — против абортов сражаются. Старики — все по приютам. Инвалиды — на электроколясках, и они везде! У нас их точно было не меньше, но они либо вымерли от нужды и отчаяния, либо по домам сидят, выехать не на чем. Да и негде у нас им ездить: ни пандусов, ни пешеходных инвалидных переходов со скосами, ни сортиров инвалидных в городе.

Сиротские приюты там редкость. На усыновление сирот (я имею в виду — белых сирот) очередь. Люди записываются и ждут годами, как будто сирота — это престижный импортный товар.

А по детективам американским мы уж перестали удивляться хлипким дверцам, со стеклянным еще окном здоровенным, в их двухэтажных домиках. Почему, кстати, перестали? Я с особенным чувством вспоминаю их игрушечные невинные дверцы, захлопывая за собой тяжелую железную дверь в московской русской квартире…

А помните былую гуманитарную помощь? Никто ж не верил в ее гуманитарность. Это, говорили, специально ЦРУ шлет, чтоб усыпить нашу бдительность. И чтоб нас опозорить, вон репортеры не зря набежали и зафотографировают. Да и все равно им это добро на помойку выкидывать. И… так далее. Тяжело же было поверить, что просто кто-то решил немного помочь нищим; ну отчего ж не помочь, раз есть возможность? Ведь нормальный человек в такой ситуации обязательно поможет. Или как?

На самом деле глупостей и мерзостей в Америке, может, творится ровно столько же, сколько в России. Но разница — в степени соблюдаемых приличий. Там все-таки больше их соблюдается. И чуть вскроется что, поднимается шум. И злодеев сурово карают, как в нравоучительной пьеске! В Америке полно своих, условно говоря, "генеральских дач" и выяснений отношений в их Белом доме, и взяток, но они там творят свои мерзости тайно, постыдно, прячась от порядочных людей. А уж если тайное стало явным — просто перья летят. А у нас мерзавцы и порядочные люди вполне привыкли друг к другу и сосуществуют вполне мирно. Одни другим вроде даже и не мешают.

Чтоб не поскользнуться на этой специфической теме, я, видите, высказываюсь осторожно. И тороплюсь сделать важное уточнение: в России, безусловно, много глубоко верующих людей, и праведников, и старцев, и монастырей. Но, увы, они не определяют жизнь России — точно так же как лицо Америки не определяют атеисты, дьяволисты, богохульники и прочие радикалы аналогичного толка, которых там немало.

Даже на долларе, если помните, написано — что? "In God we trust". (Верим в Господа).

А у нас на сторублевке ямщик, управляющий квадригой, показывает часть тела из трех букв…

Не желая никого обидеть, приведу свое скромное впечатление по итогам увиденного и отчасти вам пересказанного:

Америка — страна победившего христианства.

В отличие от России.

Увы…

Глава 37. Чем мы хуже?

Ну что, у американцев свои задачи, у нас свои. Они трезвые саксы, они тыщи лет назад начали завоевывать мир. Они, еще будучи германцами, разгромили Римскую империю, переплыли из теперешней Германии на Британские острова и вытеснили аборигенов-кельтов в горы, и те до сих пор в горах живут и даже этим гордятся. Из Англии, сделав ее прежде владычицей морей, они после завоевали Индию, Австралию, Новую Зеландию, наконец, Америку (и много еще чего). Теперь Америка держит под контролем вообще весь мир. Она трезвая, серьезная и решительно поправит кого надо так, как считает нужным. Недовольные есть, но протест их настолько вялый и тихий, что им можно пренебречь; ну и пренебрегают. А Германия, похоже, не от злости воевала, просто в саксах срабатывала программа — захватывать территории, вот и все.

Ну хорошо, Америка выполняет полицейские функции. Так разве это обидно? Вы разве обижаетесь на своего участкового, что это он, а не вы наводите порядок на вверенной территории? И что вам не позволено так размахивать пистолетом, как ему? Так некоторые обижаются, что на русских рынках торгуют кавказцы. Но, с другой стороны, не мне же стоять за прилавком, если не люблю я этого? А им, наоборот, нравится.

Пока американцы следят за порядком и пытаются поддерживать разумность системы, мы можем себе позволить восхищаться Достоевским, где малахольная Настасья Филипповна кидает деньги в печку, где папа с сыном всерьез обижаются друг на друга из-за девушки сомнительного поведения, и это считается духовностью… Мы можем себе позволить исследовать темные глубины человеческой натуры, иметь причуды и пускаться в искания. Поэт, артист могут себе позволить кризис и запой на неделю или на месяц. Но нельзя всем быть поэтами, потому что надо же кому-то оставаться на посту, чтоб поэт не замерз из-за отключенного отопления и ему было чем похмелиться и на чем записать великие мысли, когда его посетит вдохновение, и американские джинсы ему нужны, чтоб прикрыть срам…

В этом нет ничего обидного! Один рожден быть поэтом, другой — бухгалтером. Бухгалтер тыщу раз прав, когда хвастает перед поэтом: у меня уверенность в завтрашнем дне, твердый оклад, гарантии, а ты-то, ты-то? Но поэт ведь это и так все знает, но не может поменять свои химеры на теплый офис… Разве не мог бы я с самого начала, еще в юности, при советской власти, поступить в завмаги или зубные техники? И ни в чем себе не отказывал бы давно уже. Да, завмаги богаче, но не стану же я из-за этого утверждать, что они все лучше меня.

У нас с ними разное любопытство к жизни. Мы если когда и достигнем чего-нибудь, то думаем: ну и что? Нам теперь нужны новые приключения. Как писали И. Ильф и Е. Петров, вот уже и радио изобрели, а счастья все нет. Но это у нас нет счастья. А им теперь всю жизнь приятно, оттого что есть радио. Мы слетали в космос, сделали атомную бомбу, захватили тоже полмира, но нам неинтересно эти системы поддерживать в работе, это требует однообразного кропотливого труда, а нам скучно… Мы показали себе и другим, что в принципе можем, и утратили интерес. Я очень остро это чувствую на себе. В этом, может, есть что-то детское, когда игрушки быстро наскучивают. И то сказать, мы ведь этнос молодой. Они — да, тоже молодой, но не по годам развитой, не по-детски серьезный.

Перемена пола

Нет, не во всем врала пропаганда: все-таки разная у нас жизнь, разные повадки. Как описать эту разницу между этносами?

Вот попробуйте сесть с непьющей девушкой из приличной семьи, выпить водки и растолковать ей ценности и удовольствия взрослой мужской жизни. И еще ее, для убедительности, позовите на охоту и в сауну с ребятами. А потом удивляйтесь, что она вас не понимает.

То же самое и со средним американцем: он другой, он не как вы. Эта разница, кажется, еще разительнее, чем между пьющим сантехником и девственной скрипачкой. Они могут получить от знакомства новые интересные впечатления и даже как-то между собой общаться, но это будет не взаправду. И оба себя будут чувствовать не в своей тарелке. Никто из них вроде не сделал другому ничего плохого… Но оба вздохнут с облегчением, когда наступит счастливый миг расставания.

С американцем можно обмениваться информацией и вообще мирно сосуществовать, и улыбаться, и помогать друг другу, но настоящее полноценное общение — в русском смысле слова — едва ли получится. Еще можно вот какие параллели провести: лиса и журавель, мужик и медведь, конь и трепетная лань.

Я долго-долго и старательно пытался вникнуть в наши отличия. И вот как я, к примеру, осознал сущность наших там эмигрантов, которые нам в данном случае интересны тем, что они как бы наполовину уже американцы, а раньше были такие же точно, как мы. Вот тут и логично искать разгадку, так?

Я себе нашел такую: они как будто сделали операцию по перемене пола. И вот когда разговариваешь с бывшим нашим, который в Америке уже давно, очень остро это чувствуешь: он еще похож на наших, но уже не наш, пятьдесят на пятьдесят. В чем-то мы еще понимаем друг друга, а в чем-то другом — уже все, он еще и обидеться может, сменивши пол-то: какие ж вы все, мужики, хамы! И еще попой при этом характерно поведет. Ну извини, дорогая, то есть дорогой.