Москва за океаном

Но вот кино кончилось, марсиан порезали, шериф законность восстановил, и опять — скука смертная.

А если себе попытаться представить достойный приключенческого фильма сюжет в реальной жизни, то его полиция задавит на уровне завязки. Приедет, все поникнут, скиснут и хором сдадутся. Потому что некрасиво же нарушать закон!

Помню, в одном баре выпивал я со знакомыми американцами. И вот они в какой-то момент начали перешептываться и перемигиваться. И мне шепчут: "Ну сейчас, знаешь, такое будет… страшное беззаконие и ужас, но уж мы решились и нас никакая сила не остановит, все, мы же крутые. Ты, если не дрейфишь, можешь с нами пойти".

Ну, думаю, точно на "мокрое" дело собираются. А может, думаю, ограблением банка обойдется?

Ну, пошли. Вышли на улицу. Стали кружком, косячок закурили и пустили по рукам… "А где ж, — говорю, — ваше леденящее кровь беззаконие?" — "Так вот же, — удивляются они, — ты что, не понял еще? Мы же саму марихуану (!) курим!" — "Тьфу", — ответил им я…

Я тут хочу еще раз уточнить, что речь идет о провинциальной американской жизни. Про то, как их лично с ножом грабили в Нью-Йорке, вам лучше расскажут фотохудожник Сергей Подлеснов (20 долларов) и художник слова Александр Кабаков (целый кошелек).

Ну пресноватая, да, у них жизнь… Опять — с чем сравнить для ясности?

Я себе легко могу представить горца, который вернулся в свой отдаленный аул и насмехается над москвичами, чья жизнь — в его глазах — пресна и неправильно устроена:

— Там папахи какие хочешь продаются — не носят! А свадьба у них какая? Ни один сосед не выйдет из ружья пострелять, вах! Людей видел, вроде умные, с высшим образованием, а на рынке, идиоты, не хотят торговать. А их мужчины знаешь как перед феминистками унижаются? За стол их с собой сажают, не поверишь! И даже им разговаривать за столом разрешают! Рехнулись они совсем на почве политкорректности. А в гости к ним придешь, так никто барана в ванне не зарежет, шашлык на балконе не пожарит. Одеты все как нищие: ни одного не видел с серебряным кинжалом! Глупо живут, одним словом, слушай, да…

Интеллигентные дальнобойщики

Жители американской провинции — люди очень милые, честные, участливые, доброжелательные, симпатичные, никаких к ним вопросов. Но с ними невозможно, например, выпивать. Из-за этой их пресности.

Там часто попадаешь в ситуации, когда действительность опровергает устоявшиеся представления и ты оказываешься в каком-то размазанном, перевернутом мире. Очень странно видеть перед собой слесарей, монтажников, сантехников, шоферов-дальнобойщиков, матросов, которые вежливы, деликатны, отрастили испанские бородки, едят вилкой и ножом, не нарушают правил уличного движения, не напиваются в праздники, а в речи не допускают грубых выражений. Это просто бесит. Откуда ж я узнаю, что они слесари? Зачем они меня так вводят в заблуждение? И чего после этого ожидать от людей? А такие замаскированные сантехники в Америке встречаются на каждом шагу.

Один такой заехал на Рождество навестить хозяйку мотеля, где я несколько недель пожил. Позвали и меня к обеду. И вот сидит этот дальнобойщик, чешет бородку, ест индейку, запивает чаем и обменивается с бабушкой смешными историями, которые с ними случались в детстве. Наелись этой индейки с картофельным пюре, а после пьют чай с печеньем. И все, весь праздник. А водки выпить или виски? Ничего похожего. С какой вопиющей грубостью они навязывают мне свои взгляды на жизнь! Я сорок лет привыкал к нашей системе координат! И вдруг они лезут все менять и меня переучивать… переводить на все стерилизованное, диетическое…

Пасторальная идилия

Если взять самую грамотную, активную и могучую часть общества нашего и их и посмотреть, куда ж они движутся, то что ж? Наши бежали из деревень в города, они — в противоположном направлении.

У нас бежали в города, чтоб там раствориться, спрятаться от НКВД, скрыть от детей происхождение и вообще забыть прошлую жизнь. Даже необязательно тут толковать про карательные органы — в русских городах всегда так легко писались какие-нибудь "Записки из подполья".

А они переселялись за город, как только начинали зарабатывать, и вместе с природой вынуждены были наслаждаться прелестями жизни на виду, когда за каждый поступок ты непременно ответишь и ничего ни от кого утаить нельзя.

Получается, что в результате мы почти все привыкли, что кругом чужие люди, от которых непонятно чего ждать, и они набиваются по утрам как селедки в трамвай, и толкаются, отнимают друг у друга место и кислород, и друг другу кажутся с высоты своих тесных квартирок в многоэтажках анонимными мошками, а в подъездах бьют стекла и какают в лифтах…

У них же основная, загородная Америка не имеет ни общественного транспорта, куда зачем-то надо утрамбовываться, ни лифтов, чтоб там справлять надобности, ни подъездов для юношеского вандализма, ни анонимной толпы равнодушных, если не агрессивных чужаков, которые бы позволили совершать гадости…. Людей мало кругом, уж точно их не кажется слишком много! И они все давно знакомые люди, они вас помнят младенцем и с вашим дедом по субботам пили пиво…

В русских деревнях с XVIII века мало что изменилось, разве только появилась лампочка Ильича, — и то не везде. В этих деревнях живет мало людей. И этот малочисленный деревенский народ на жизнь страны очень слабо влияет.

Возможно, этот XVIII век специально был законсервирован советскими стратегами на случай войны, как паровозы, которые часто видишь на запасных путях разных дальних станций. Случись что — я имею в виду самое худшее, — так Америка останавливается и загибается, без энергии-то и без коммуникаций. А в русской деревне как колол мужик дрова топором, так и будет. И картошки пойдет накопает в огороде и пообедает. А электричество ему и без мировой войны отключают, он привычный. Вот так коммунисты давали нам шанс выжить в глобальном катаклизме! Может, мы им за это еще спасибо скажем.

Новая цивилизация, если она возникнет после, будет базироваться на деревнях: русских, китайских, африканских; забавная будет картина. Американская деревня в учреждении новой цивилизации участия не примет, потому что не выживет: в ней нет натурального хозяйства, она привыкла к коммуникациям и большим тратам энергии, она все равно что город.

Богобоязненность

Если серьезно, американцы народ очень богобоязненный. Разумеется, город Нью-Йорк не в счет. И еще какие-то большие города или кварталы не в счет; Москву же с Урюпинском никто в один ряд не ставит. Если, для краткости, выбирать какое-то одно отличие нас от них, самое главное и принципиальное, так вот оно.

Америка — в основном, в целом — христианскую мораль признает. А Россия — в большинстве своем, так, чтоб всерьез, — увы, не признает.

Там из-за такой чепухи президента страны уволили… У нас я себе даже представить не могу, что такое должен наш президент выкинуть, чтоб его уволили! Мне кажется, у нас ему все с рук сойдет. Он в своих действиях совершенно свободен. И мы ему эту свободу даем — делай, отец, что хочешь. Ты же высший иерарх, и все.

Американцы же, как мне показалось, на полном серьезе полагают, в отличие от наших, что Бог — главней президента, а президент, страшно даже вымолвить, перед Богом — простой гражданин, да что там гражданин, простой раб Божий. И президент их публично признается в страхе Божьем! Русская же общественность, кажется, в Бога еще не очень поверила. Вроде потихоньку верит, но как-то в свободное от работы и общественной жизни время.

Взять ту же Москву. На две тысячи населения — шесть церквей, то есть на каждого полицейского — одна церковь. Оставляет ли вас равнодушным эта как бы бредовая статистика? (Сверьтесь с соотношением милиционеров и храмов в русской Москве.) Ну можно было бы предположить, что в московские пенсильванские церкви люди приезжают из Подмосковья, — однако и там храмов тоже множество…

А что собой представляют автомобильные стоянки возле церквей, если посмотреть на них воскресным утром? Угадали: они заполнены автомобилями. Люди приехали с семьями. Ну не все, конечно, не поголовно. Но почти каждый, даже если не ходит в церковь, все равно к какой-то конфессии формально принадлежит, ближайший свой храм хорошо знает и с младых ногтей привык, что если свадьба, или ребенок родился, или похороны, так он всю родню в храме по этому поводу непременно увидит.