Страница 3 из 8
И тут пришла пора рассказать о тоске Пеле, так как у Хуаниты оказался еще один совершенно замечательный дар. Пеле все-таки влюбился. Влюбился в свою девочку, в свой цветочек, в свою дырочку, в свою Хуаниту. И понял он это только после того, как навсегда потерял ее. Конечно, это не была та любовь, что завещал нам Господь наш, и не та, о которой толкуют священники новобрачным. Плевал он на христианские и супружеские ценности, упокой, Господь, его душу с миром. Ему нужно было ее тело, чтобы оно послушно ложилось и расставляло пошире ноги, чтобы оно послушно садилось на его початок и страстно дергалось, чтобы оно... Нет, достаточно, здесь не место перечислять все грязные и похотливые желания Пеле.
Достаточно сказать, что его дружок перестал подниматься при виде любой другой женщины. Пеле стал бессилен, как кастрированный бык, ни с одной девушкой после Хуаниты ему больше не удалось повести себя как мужчине, а его неудавшиеся подружки кричали ему в уши: "Мерин!". Хуанита забрала с собой его мужество. При определенных обстоятельствах Пеле можно было посочувствовать, а его дальнейшую судьбу назвать печальной, если бы меня не останавливали те развращенные им девочки, кончившие свои жизни полными наркоманками и предлагавшими себя любому в подворотне за одну затяжку. Подонок получил то, что заслужил.
Жившая своим выдуманным супружеством дона Магда была последней, которая обо всем узнала. Удивительно, что она вообще как-то об этом узнала. Наверное ее осведомили какие-нибудь подружки-ревнивицы, давным-давно спавшие с ее мужем и называющие ее за глаза "скелетом". Дона Магда напоминала непрожаренную лепешку - под бледной корочкой пряталась непонятная, клейкая масса. Никто не мог быть точно уверен, что у нее на уме. Даже, наверное, она сама. Она жила вбитыми в нее отцом, образованием, книгами правилами и считала это реальной жизнью. Возможно, она была счастлива, пока ее мирок не разметала страсть. Строго говоря, муж не интересовал дону Магду, он был лишь книгой рецептов, без которой затруднительно сварить блюдо под названием семья. У них были дети, у них был дом, у них были разные комнаты, так как дона Магда считала малоприличным спать с мужем в одной постели, да еще раздетой. Наверное, она и отца своего считала извращенцем, ведь он мог в ее младенчестве видеть все, чем награждает Бог женщину.
Дон Хуан пару раз позвонил с Тринидада, где тростниковые плантации требовали его неотступного присутствия, при этом Хуанита так громко стонала, что ему пришлось описать доне Магде какой ураган буйствует на острове. После каждого звонка дона Магда подолгу сидела рядом с телефоном и смотрела на висящие на стене картины, одна из которых изображала подводный мир и где в растворенных лучах солнца плавали яркие рыбы. Потом она шла по своим делам и молчала. Она вообще мало говорила. Служанки, бывшие в курсе всех событий, перешептывались и хихикали. На всей Кубе у доны Магда не было союзников, кроме ее детей. Но те были слишком малы и только пачкали штанишки.
Что ей могло грозить? Разве женщине неизвестно, что мужчина еще тот кобель и никогда не удовлетворится обладанием одной сучкой? Страсть к размножению у них в крови и если бы мать наша, Святая Католическая церковь, своим строгим оком не следила за святостью брака, то сколько бы разбитых сердец лежало на дороге! Освященные узы дона Хуана и доны Магды были нерушимы. А ведь есть еще такие понятия как приличие, как круг, как свет. Человек рождается в грехе и живет в грехе, поэтому на такие интрижки обычно смотрят сквозь пальцы, ибо они не наносят вреда устоям церкви и общества. Хуаните - Хуанитово, а дону Хуану - дона Хуанов. Хуаните - Пеле, а дону Хуану - дона Магда. А уж к кому он там будет бегать, пока от его банана не останется одна кожурка, так это не важно. Правильно говорят, что сучка не даст - кобель не вскочит. Вы можете себе представить Хуаниту - этот нежный цветок, из которого страсть сочиться как мед, в окружении так называемого высшего света - всех этих копченых старух, холодных стерв и развратных хлыщей? Более печального зрелища и представить нельзя.
Но все в руках Господних, а когда Господь отвлекается, то люди помогают ему. У доны Магды оказался союзник.
Хуанита и дон Хуан вопреки слухам жили не в отеле, а на его загородной вилле. Пятое поколение слуг, служивших фамилии Меридо, было воспитано в молчании, сдержанности и послушании. У них был только один господин на этом свете после того как дон Алесьо отошел от этого худшего из миров, и поэтому на все звонки любопытствующие получали ответ, что дон Хуан в настоящее время живет в своей резиденции в Гаване. Такой же ответ, только гораздо более вежливый, получила и дона Магда.
А в то же самое время страсть продолжала разгораться, хотя казалось уже достигнут предел и за ним только начнут тлеть деревянные полы спальни. Гасиенда была во всех отношениях приятным и удобным местом. Уединение, спокойствие и лес охраняли покой любовников, не отвлекая их от поглощения друг друга. По просьбе дона Хуана Хуанита даже не одевалась в перерывах, когда они покидали постель и спускались на кухню перекусить.
Надо сказать, что это был первый случай приезда хозяина с подружкой. Обычно он не возил сюда своих девок. Нет, конечно, он приезжал тысячу раз со своими дружками пьянствовать и развлекаться, кое-кто прихватывал проституток, но, как правило, дон Хуан обходился чистыми, аппетитными девочками из прислуги, только и мечтавшими согреть его постель. Поэтому на голую попку Хуаниты посматривали с неодобрением, но услужливо подавали апельсиновый сок, жареное мясо и фрукты.
Когда любовники уходили - не обязательно в спальню, так как страсть могла их застать в любом месте гасиенды, слуги и служанки принимались перемывать им косточки. Впрочем, Хуанита им нравилась и не шла ни в какое сравнение с доной Магдой, в свои редкие появления ведущая себя столь высокомерно и заносчиво, как будто на Кубе еще не отменили рабства. Хуанита была своей, хотя и выросла в городе. Душой и телом она не оторвалась от подлинной кубинской земли, она верила в колдунов и жуткого барона Субботу, властителя Кариб, чей барабан не переставал повелительно стучать в сердце каждого кубинца, она читала молитву перед едой и отдавалась так самозабвенно, как неспособны образованные шлюхи, она была стройна, но не измождена дурными диетами и постами, и ее груди рвались из кофточки как голуби. Мужчина не собака, на кость не бросается, понимающе говорили друг другу старые слуги, прислушиваясь к стонам и крикам.
О чем нам говорить, удивлялась Хуанита, восседая на доне Хуане, всегда ты что-нибудь выдумываешь. Вы все там в своей Пьетро слишком много разговариваете. Иной раз придет такой, заплатит Пеле и говорит. Даже не притронется. Там все сумасшедшие - верят словам, а не любви. Конечно, я люблю тебя. Странный вопрос, я же убежала от Пеле! Он наверняка скоро здесь появиться, так что ты приготовь нож побольше, мне нравится, когда из-за меня дерутся! А я и не сомневаюсь, что ты отрежешь ему яйца и голову. Можно только яйца, он ими в основном и думает.
Дону Хуану и вправду впервые в жизни не о чем было говорить. С дешевыми шлюхами можно было болтать о развратных клиентах, дорогие шлюхи предпочитали обсуждать своих стерв-подружек из высшего света и выспрашивать - кто на свете всех прекрасней, с женой вообще предпочтительно было молчать, сдерживая тошноту. А вот о чем разговаривать с Хуанитой в те короткие промежутки, когда страсть слегка покрывается пеплом, прежде чем в ее костер подбросят дров? Все было ерундой - книжная болтовня о слиянии миров, о единстве, о понимании с полуслова, о проникновении в души друг друга. Это было неправдой там, это неправда и здесь. Взять хотя бы моего Алехандро! Мы лицо-то друг друга видели только тогда, когда он орудовал своей взбивалкой в моей ступке, да и то, если ему не приходили в голову позы, не получившие благословения нашей пресвятой матери Церкви. Это только глупышки, донесшие свою невинность до свадьбы, думают, что они делают своему мужу бесценный подарок. Они правы только в одном - этим кобелям лишь бы пожрать, да палку кинуть, но вот только таких подарков в каждой подворотне пучок валяется. Рабынь им надо, плантаторам проклятым, безмолвных, терпеливых, всепрощающих, да еще самок, по первому желанию падающих на спину и таскающих приплод каждый год!