Страница 33 из 67
Галка, разумеется, во всем обвинила ее. Твоя, мама, была идея, ты и расхлебывай. А мне, будь добра, обеспечь жилплощадь.
«И куда же мне деваться? - поинтересовалась Анна, - в монастырь уйти?». «Куда?! В монастырь? – презрительно оттопырила губу Галина. – Да кому ты там нужна? Кто тебя туда примет?». – «Ну тогда, может, сама пойдешь, святая ты наша? Будешь наши грехи отмаливать».
Что тут началось! Доченька вылила на нее такой ушат всевозможных обвинений, что Анна просто опешила. «А как насчет «не судите, да несудимы будете»?» - с трудом вклинилась она в Галкины вопли. «Я, мама, сужу не тебя, а твои грехи!» - высокомерно ответила та. - «И это на мои грехи ты визжишь и слюнями брызгаешь?» Галина не нашлась что ответить, схватила сумку и убежала.
Выпив корвалол, Анна поставила рюмку на стол, и тут раздался резкий, нетерпеливый звонок. Забыла что-то, поганка, подумала она, и сердце снова выдало барабанную дробь.
- Ну, что тебе еще надо? – рявкнула она, открывая дверь, и осеклась.
На пороге стоял, ослепительно улыбаясь, Алексей, муж Марины.
- Здравствуйте, Анна Израилевна, - он наклонился и поцеловал ее руку, лежащую на замке. – Можно войти?
- Заходите, - опомнилась Анна. – Извините, что я так… Подумала, что Галя вернулась.
- Я ее видел. Она неслась куда-то семимильными шагами. Похожая на воронье пугало. Надеюсь, она меня не заметила. – Алексей вошел в прихожую, прикрыв за собой дверь. – Я к вам, в общем-то, по делу.
- Пойдемте на кухню, - Анна почему-то заволновалась и попыталась плотнее запахнуть халат. – Чай, кофе?
- А может, по рюмочке? Вместе с кофе? – приподнял брови Алексей, нахально глядя ей в декольте.
Анна порозовела и вытащила из кухонного шкафа бутылку коньяка, слишком сильно стукнув ею об стол. «Я что, совсем рехнулась? – разозлилась она на себя. – Этот сопляк годится мне в сыновья, он всего-то на два года старше Галки».
Насыпая в джезву кофе и сахар, Анна искоса посматривала на Алексея. Черные блестящие волосы, насмешливо прищуренные синие глаза, четко очерченные скулы, легкая тень на гладко выбритых щеках. Просто реклама какого-то мужского товара, одеколона, например. От одного пронзительного взгляда невольно теплеет в животе. Породистый и уверенный в себе самец. Она видела, как пытается притиснуться к нему Виктория, с какой бешеной ревностью следит за ним Марина. И, между прочим, как он сам посматривает на Веронику. Странно только, что он нашел в Маринке? Богатую бабушку?
- Так что там у вас? – разливая кофе, с вызовом спросила она.
- А может, перейдем на ты?
- Да как хочешь, - пожала плечами Анна.
«Дура, держи себя в руках! Это просто смешно!»
- Аня, ты со своей навязчивой идеей попала пальцем в небо, - Алексей погрел в ладони рюмку с коньяком и отпил глоточек.
- Еще ты мне будешь хамить? – вскипела Анна. – Как будто любезной доченьки мало! Не пошел бы ты, парень, в далекую страну.
- Потише, дорогая моя, - он поставил рюмку и накрыл ее ладонь своею, с широким ободком обручального кольца на безымянном пальце.
- Я тебе не дорогая, молокосос! – Анна попыталась вырвать руку, но Алексей держал ее крепко. От его ладони шла какая-то жаркая сила, плавящая волю.
- Правда? – вкрадчиво шепнул он, подвигаясь ближе. – Так вот. По завещанию мы все получаем… кое-что.
- Ты-то ничего не получаешь.
- Ну, Марина Валерьевна, какая разница. Перестань меня перебивать, в конце концов. Обидно, конечно, что большая часть досталась Евгении, досадно, но, как говорится, ладно. А вот иск, который с твоей подачи сочинили твои же кузены и кузина…
- А что, они такие глупые и без моей подачи до этого не додумались бы?
- Может, и додумались бы, но ты здорово протоптала им дорожку. Короче, иск этот здорово всем нагадит. Если дело выгорит. Понимаешь, одно дело заварить такую кашу прижизненно, а другое посмертно. Последнее гораздо легче провернуть. Ни ты ничего не получишь, ни мы. Веселые горки. Но я знаю, как все можно исправить. Даже более того. Во-первых, господа Пастуховы откажутся от иска, а во-вторых, мадам Евгения согласится разделить свою дополнительную долю на всех.
- Натравишь на них мафию? – фыркнула Анна.
- Ну зачем же? Тогда самим ничего не останется.
Анна неловко шевельнулась, полы халата разошлись. Она хотела их поправить, но Алексей удержал ее руку и легонько провел пальцами от колена и выше.
- Какая кожа гладкая. И теплая, - зыбким, как дремота, голосом прошептал он, глядя ей прямо в глаза. – Ты мне поможешь?
Она еще пыталась сопротивляться, качала головой, но тепло от его рук уже разливалось по всему телу, соленая морская синева глаз захлестнула и понесла…
* * *
- Кит, ты звонил в институт?
Света стояла перед зеркалом и расчесывала волосы, держа в зубах заколки, поэтому вопрос прозвучал невнятно.
- Куда? – переспросил Никита. – В институт? Звонил.
- И что?
- Плохо. Он в коме. И прогнозы очень скверные.
- А ты куда собрался?
Света в удивлении повернулась. Никита доставал из шкафа ветровку.
- Скоро служба вечерняя закончится. Пойду на завтра молебен за Димку закажу. И сорокоуст за здравие.
Света достала из сумки несколько бумажек, протянула Никите:
- Поставь за меня свечи, пожалуйста.
- Может, вместе сходим?
Света заколебалась.
- Давай в другой раз, хорошо? У меня на ужин ничего нет, надо приготовить что-нибудь. Мы-то ладно, а вот Машка голодная. Не обижайся.
- Конечно.
Еще чего, обижаться! Не на веревке же ее тащить. Пусть сама захочет. И за свечи уже спасибо. Конечно, хочется, чтобы побыстрее, но… Либо женись на верующей, либо терпи. Вон от Ольгиного знакомого жена ушла недавно. Ультиматум поставила: или церковь, или я. А он певчий.
Никита подошел к церкви и уже достал мобильный, чтобы выключить его, но тут он разразился «Черным котом», что обозначало неизвестного мобильнику абонента.
- Никита Юрьевич? – поинтересовался неуверенный женский голос?
- Да.
- Я к вам по поручению Евгении Григорьевны звоню. Васильевой. Мне срочно нужно с вами увидеться.
- Очень срочно? – поморщился Никита.
- Желательно. Где вы сейчас находитесь? Я могла бы подъехать?
Никита объяснил, где он и как туда добраться. Женщина пообещала быть минут через сорок и отключилась. На табло телефона вместо номера высвечивалась цепочка прочерков.
Отстояв службу до конца, Никита заказал молебен и сорокоуст и подошел за благословением к своему духовнику отцу Максиму. Того, как всегда, со всех сторон облепили бабушки с бесконечными вопросами, и Никита оказался последним. Выйдя из церкви, он посмотрел на часы и увидел, что опаздывает минут на пятнадцать.
Смеркалось, моросил дождь. Обругав себя, что не захватил зонт, Никита посмотрел по сторонам. Женщина, которая не пожелала представиться, сказала, что приедет на голубой «тойоте». Ничего подобного вокруг не наблюдалась. Он прошел по улице в одну сторону, потом в другую. Не дождалась и уехала? Или застряла где-нибудь в пробке? И не позвонишь ведь – номер подавлен.
Мокнуть надоело. Оглянувшись еще пару раз, Никита свернул в темный переулок. Если действительно надо, найдет его. Почему, спрашивается, Евгения, если что-то стряслось, не позвонила ему сама? Еще в тот день, когда она приехала к нему на работу, они зашли в ближайший офис «МТС», и он оформил на себя новый номер. Сим-карту Евгения вставила в свой мобильник. Номер этот Никита сразу же загнал в память своего телефона и сейчас, отыскав его, попытался позвонить, но механический голос ответил, что абонент недоступен.
Никита сошел с тротуара, сделал несколько шагов и остолбенел.
Прямо на него, с погашенными фарами, летела на бешеной скорости машина.
Всего себя, все свое существо он мгновенно вложил в безмолвный внутренний крик: «Господи!», словно устремляясь за этим словом в иной, невидимый глазу мир. Что-то вспыхнуло, вокруг и внутри, какая-то неведомая сила оторвала его от земли.