Иудино племя

Света, одетая в черный брючный костюм, мяла в руках букет белых роз. Они с Никитой шли в самом хвосте похоронной процессии. Оркестр натужно выдувал похоронный марш. Их хоронили вместе – Веронику и Эсфирь Ароновну.

Небо хмурилось, пару раз начинал накрапывать дождь, словно раздумывая, стоит ли разойтись всерьез или подождать ради такого случая. Настроение соответствовало. Казалось бы, какое еще оно может быть на похоронах, но Никиту раздражало всеобщее лицемерие. Пожалуй, искренне плакали только родители Вероники, да и Дима, похоже, не особо притворялся. Остальные… От фальши сводило скулы. Маски сидели непрочно, нет-нет, да и сползали.

Вот Валерий. Забыл, что надо скорбеть, мечтательная полуулыбка облачком набежала, наверно, о наследстве задумался. Спохватился, скисломордился. Да и другие ничем не лучше.

Церемония проходила суетливо, словно в спешке. Места у могилы всем не хватало, люди стояли на дорожках, толкались, шушукались.

«Сердечный приступ, говорите? Вот так, ни с того, ни с сего?» - «Да куда там ни с того, ни с сего! Разве вы не знаете, что там у них произошло? Вероника-то на самом деле повесилась!» - «Да ну?!» - «Ну да! Потому что муж изменял ей с прислугой». – «А может, они старуху… того?» - «Все может быть»…

Никита поморщился. Вся эта история обрастет слухами и сплетнями, покатится снежным комом. Мало ли что там написано в свидетельствах о смерти. Когда на кону такие деньжищи, кто там поверит в естественную смерть.

Но куда пропал нотариус? Нервничали все. Анна кусала губы, Валерий барабанил пальцами по колену, Илья то и дело вздыхал и посматривал на часы. Вот-вот, сейчас. Сейчас они узнают, стоило ли столько лет терпеть унижения и ползать перед бабой Фирой на брюхе.

Никита украдкой взглянул на Свету. Она казалась спокойной, но он чувствовал ее волнение.

- Простите, попали в пробку.

В кабинет быстрым шагом вошли двое мужчин. Первый, худощавый, пожилой, одетый в светло-серый костюм – адвокат Станислав Васильевич, давний знакомый еще Федора Ивановича. Второй, в бежевых брюках и рубашке с коротким рукавом, - нотариус, услугами которого постоянно пользовалась Эсфирь Ароновна. Он положил на стол дипломат, достал из него папку с бумагами, пригладил усы щеточкой и оглядел всех присутствующих.

- Ну что, можно начинать?

- Разрешите присутствовать? – в кабинет заглянул начальник юридического отдела фирмы.

- Простите, но это дело семейное, - отрезал адвокат.

- Но ведь речь пойдет и о нашей фирме, и я…

- Вам сообщат обо всем позднее. Попрошу вас! Ну вот, - нотариус дождался, когда юрист выйдет, - теперь точно можно. – Он скороговоркой прочел вводную часть завещания и остановился. – Надо сказать, само завещание довольно длинное, в нем подробно перечисляется все имущество, акции, разработки. Не думаю, что это будет представлять для вас особый интерес. Лучше сразу перейду к главному. Эсфирь Ароновна завещала небольшие суммы, от пятисот до тысячи долларов, некоторым своим служащим и домашней прислуге. У нее были текущие долги, около десяти тысяч долларов, они будут покрыты с ее личных счетов. Остальные деньги с личных счетов, а именно, сто двадцать тысяч семьсот долларов, будут разделены поровну между пятнадцатью наследниками. Это брат Эсфири Ароновны, дети, племянники, родные и двоюродные внуки и правнучка. Кроме того, все ее личное движимое и недвижимое имущество должно быть продано, это непременное условие, и вырученные деньги тоже разделены поровну между вами. Я подчеркиваю, личное имущество, потому что касательно всего, что имеет отношение к бизнесу Эсфири Ароновны, есть отдельное распоряжение. К личному имуществу относятся квартира на улице Мытнинской, загородный дом в поселке Требнево, коллекция картин, драгоценности и антикварная мебель. Приблизительная стоимость – около девятисот тысяч долларов. Имущество будет реализовано в течение полугода, к сроку вашего вступления в права наследников. Вам предстоит заплатить налог на наследство, его процент будет различным, в зависимости от степени родства.

Нотариус замолчал и налил в стакан минеральной воды, словно делая антракт перед самым главным событием. Собравшиеся нетерпеливо заерзали. Никита услышал, как Валерий шепнул брату:

- Это все ерунда, хорошо, если тысяч пятьдесят останется после уплаты налога. Главное – акции и фирма.

- Теперь что касается деловых интересов Эсфири Ароновны, - продолжил нотариус. – Боюсь, что вынужден вас огорчить…

Он замолчал, как будто не решался продолжить.

- Ну же! – сжав кулаки, процедил сквозь зубы Валерий.

- Эсфирь Ароновна решила, что оставит сто процентов всех своих акций и контрольный пакет «Эс-Девелопмент» одному человеку. Тому, кто, по ее мнению, способен распорядиться ими наилучшим образом.

- Что?! – Валерий вскочил, как ужаленный. – Одному?!

- Кому? – поддержала его Зоя.

- Своей дочери… Евгении Григорьевне Васильевой.

Что тут началось!

Все вскочили и заговорили разом. Впрочем, заговорили – это совершенно неправильное слово. Заорали, завопили, заверещали. Кто-то истерично хохотал, кто-то выражался непечатно. Зоя, некрасиво скривившись, плакала. Андрей, покраснев от злости, вплотную подступил к нотариусу, а тот смотрел на него с усмешкой, словно происходящее изрядно его развлекало. На Евгению, которая ошеломленно прикрыла лицо ладонью, старались не смотреть. Вокруг нее словно образовалась полоса отчуждения. Только Костя подбадривающе поглаживал ее по руке.

- Пойдем отсюда, - шепнул Свете Никита. – И так все ясно.

Они встали и вышли из кабинета, основательно приложив дверью юриста, который, судя по всему, подслушивал. Отодвинув застывшую на месте секретаршу, Никита потащил Свету за руку по коридору. Из всех кабинетов выглядывали любопытные физиономии.

Никита вставил ключ в зажигание, но заводить мотор не торопился. Он  бросил осторожный взгляд в Светину сторону. Она сосредоточенно молчала, но особенно огорченной не выглядела.

- Расстроилась?

- Да нет, не особенно, - тряхнула головой Света и убрала с лица упавшую прядь. – Конечно, я думала, что будет больше, но нет так нет. Моя доля, Машкина – хватит и на лечение, и на учебу.

- И даже на джакузи.

- А на остальное как-нибудь заработаем. Как раз через полгода уже можно будет поехать в Германию и сделать операцию. Я узнавала, она стоит тридцать тысяч евро. Вот кому я не завидую, так это тете Жене.

- А вот и она.

Из подъезда быстрым шагом вышла Евгения, за ней едва поспевал Костя. Их голубой «Мазды» поблизости не было видно, похоже, они приехали на такси. Костя остановился у бровки тротуара, высматривая машину. Никита коротко бибикнул.

- Подвезти? – спросил он, когда Костя с матерью подошли к ним.

- Ой, спасибо, - обрадовалась Евгения. – Моя телега что-то закапризничала, а на метро ехать сил нет. Нам ведь по пути.

- Так есть хочется, - простонала Света, когда они выбрались из чудовищной пробки. – Может, перекусим где-нибудь?

- Не возражаю, - поддержал Костя. – Да и тебе, мать, не мешает. Может, даже и выпить.

Евгения и правда выглядела бледновато. Похоже, нежданное-негаданное наследство не слишком ее обрадовало. Да уж, нет худа без добра, но и добро без худа – чудо.

Они остановились около небольшого ресторанчика, где, по словам Кости, можно было кормиться без риска отравиться. Евгения заказала себе водки.

- Не знаю, что и сказать, - пробормотала она, выпив рюмку залпом.

- Да брось, мать, - поморщился Костя. – Все устаканится. Ты у нас женщина умная, разберешься. А на родичей плюнь. Не стоят они того, чтобы из-за них нервы себе трепать.

- Я в нагрузку к маминым деньгам получила всю семейную ненависть, которую к ней испытывали. Думаешь, весело? Да и неожиданно так все. Она меня однажды из завещания уже вычеркнула, даже два раза. Первый – когда Костю назвали Костей, а второй, когда с Васильевым развелась.

- Ну и что? – Костя яростно терзал ножом фаршированную куриную ногу. – Она всех вычеркивала. И меня, когда из института ушел. И Светку тоже, да?