Тайна лорда Мортона

– А, простите, вы кто? – поинтересовался фотограф.

– Лорд Черный Вэл, к вашим услугам. Коллега и друг молодого Мортона.

– Лорд Вэл спас мне жизнь там, в подземельях, закрыв собой от гнева Белого Мигуна, – заявил я. – Я благодарен ему за это и готов выразить свою благодарность не только на словах, но и на деле любым доступным способом.

Журналисты тут же застрочили в блокноты и на пергаменты, запечатлевая мое высказывание. Потом было сделано несколько снимков – мы под руку с Черным Вэлом.

– Ты понимаешь, что сказал? – прошипел мне на ухо Вэл, улучив минутку.

– Понимаю, – так же шепотом ответил я. – Я жалею, что подозревал вас. Кроме того, я надеюсь, что эти снимки дойдут до моего деда.

– И что?

– Хочу доставить ему несколько приятных минут.

– Ты его не любишь, – констатировал Вэл.

– Да, – признался я. – Хотя я и Мортон, у меня нет причины любить мою семью. Эти лорды Мортоны не желали признавать меня до двадцати одного года, да и позже не очень-то горели желанием познакомиться поближе. Видите ли, они испытывали меня – гожусь ли я им в родственники! Родню не выбирают! Она либо есть, либо нет.

Черный Вэл вздохнул. Я понял, что он вспомнил о своей жене и дочери, которых не видел уже несколько лет, и пожалел о своих словах.

– Вы разрешите задать вам несколько вопросов? – снова насели на нас журналисты.

– Простите, что отвлекаю, – к нам пробилась дама Морана, и я съежился от предчувствия публичного разноса, – но Максимилиан Мортон мой сотрудник. Он избрал для себя благородную и трудную работу – воспитывать подрастающее поколение. Несомненно, этот юноша – достойный пример юным сердцам для подражания. И, могу сказать как его непосредственный начальник, что молодой лорд Мортон успел зарекомендовать себя прекрасным педагогом. У него талант общения с детьми. И в коллективе его все уважают, а в свете последних событий будут ценить еще больше. Однако он в первую очередь учитель, а уже потом – герой дня. Вы обязательно встретитесь с ним чуть позже, а сейчас прозвенит звонок на уроки. Дети вас заждались, милорд!

И, мило улыбнувшись прямиком в объективы фотокамер, дама Морана под руку увлекла меня прочь.

Это был очень долгий и трудный день. Четыре пары уроков – три у седьмых и одна у шестого курса. На переменах за мной хвостом ходили журналисты, приставая с вопросами, а в обеденный перерыв меня окружили коллеги. Наши дамы наперебой поздравляли меня с выздоровлением, хвалили, щебетали всякую чушь в оба уха, а Лыбедь до того расчувствовалась, что обняла за шею и крепко поцеловала в губы. Но самое неожиданное было то, что дама Морана за один день резко переменила ко мне отношение. Она мило улыбалась, если мы встречались, брала под руку, хвалила мой метод ведения уроков и чистоту, которую я навел в живом уголке. А если рядом оказывался кто-то из корреспондентов, начинала вслух выносить мне благодарности за нынешние и прошлые заслуги. Послушать ее – так во всем мире нет второго такого талантливого учителя и для Школы МИФ большая честь, что я работаю у них. И что Школа МИФ никогда не расстанется с таким самородком. Сказать, что я был шокирован подобными словами, – значит ничего не сказать.

Но это было лишь начало. Большинство журналистов уехало на следующий день сдавать материал в газеты и журналы, а съемочная группа последних новостей, таскавшаяся за мной весь день и не оставлявшая в покое даже на уроках, так вообще умчалась со свежим репортажем ночным проходящим экспрессом. Но несколько самых дотошных задержались.

Их я встретил, выйдя утром из своей комнаты. Увешанные камерами, амулетами и сумками парень и девушка сидели на полу у самой двери, и я нечаянно стукнул их по спинам.

– О, наконец-то! – воскликнул парень, доставая камеру. – Улыбочку! Герой сражения с Мигуном ранним утром… Что может быть естественнее!

– Скажите, вас не мучают страшные сны? – пристала девушка. – Не терзают предчувствия? Обычно это чувствуешь – ведь ваша схватка с Мигуном явно не была последней, так?

– Мигуна вот-вот заберут инквизиторы, – ответил я. – И, надеюсь, мы с ним больше не встретимся!

– Мы тоже на это надеемся, но все-таки как вы думаете? У вас есть предположения на этот счет? – Девушка совала мне под нос витой рог, наполненный зеленоватой жидкостью. Я знал, что это такое – все слова, которые будут сказаны над этой жидкостью, потом прозвучат, стоит ее перелить в другой сосуд. А если этой зеленой водой полить растение… О, лучше не фантазировать, какие мутанты появятся в результате подобного эксперимента!

– У меня есть только одно предположение, – признался я, – как мне провести ближайший урок.

– Но неужели вы, лорд Мортон, можете СЕЙЧАС думать об уроках?

– Да, именно сейчас. Я учитель, и у меня нет времени отвлекаться на глупости. Писать о новостях – ваша работа, вот вы ею и занимайтесь, – отрезал я и пошел к столовой.

– Но вы не можете просто так отделаться от нас! – Журналисты бежали следом. – Мы должны сделать репортаж…

Парень приостановился, поманил спутницу пальцем и что-то зашептал. Через минуту сияющая девушка догнала меня.

– Идея! – воскликнула она. – «Один день с лордом Мортоном!» Полный хронометраж событий – ваш утренний туалет, ваш завтрак, уроки, общение с детьми и коллегами в неформальной обстановке, заслуженный отдых вечером и философские разговоры за чашкой чая.

– Я не пью чай! – отрезал я.

– Тогда кофе! Коньяк! Старый добрый эль! Березовый сок! Что угодно! Это будет сенсация! Только мы додумались показать героя в обычной обстановке. Ведь вы же на самом деле простой человек, каких много, и, наверное, любой на вашем месте поступил бы точно так же?

Отделаться от этой парочки мне так и не удалось. Они следовали за мной по пятам. Девушка меняла зеленоватую «воду памяти» в роге каждый час и трещала без умолку. Ее вопросы сыпались на меня в самое неподходящее время. Она приставала к третьекурсникам с просьбой поведать миру, какой я хороший учитель. Доставала остальных учителей и едва не сорвала занятия, вздумав заставить меня дать детям практическую работу и при этом комментировать действия своих учеников. Право слово, я запрыгал от радости, когда она наконец отбыла вместе со своим напарником.

А через несколько дней инквизиторы забрали Даниила Мельхиора и Эмиля Голду.

Уроки в тот день отменили – все равно никто из детей не усидел бы за партами. Вся школа сгрудилась на первом этаже, провожая своих друзей. Третий курс занял первые ряды, и даже высокомерные семикурсники не могли заставить ребят сдвинуться с места.

Впереди шагали двое военных из Инквизиторского спецназа, держа наготове боевые жезлы. За ними несли Даниила Мельхиора. Мальчик еще находился во власти колдовского сна. Он должен был проснуться только в камере – во избежание пробуждения заключенного в его тело Белого Мигуна.

Эмиль Голда шел сам, но был так слаб, что его поддерживали под руки двое инквизиторов. Он шатался, и по всему было видно, что бедняга на грани обморока. Когда его проводили мимо нас, среди ребят послышался ропот.

– Куда они его увозят?… Зачем? Неужели нельзя без этого? – раздавались недовольные голоса.

У самых дверей Эмиль споткнулся и чуть не упал. Сразу несколько человек бросились к нему. Шагнул вперед и я – и тут же на мое плечо легла чужая рука.

Я обернулся – и вздрогнул. Возле меня стоял инквизитор.

Они все словно на одно лицо – высокие, худые, бритоголовые, с тонкими губами и слегка выпученными глазами. Отличаются только возрастом – одни старше, другие моложе. Этот показался мне самым молодым – но только показался.

– Не беспокойтесь, – негромко, но весомо промолвил инквизитор, – мы позаботимся о мальчиках.

Он уходил последним и закрыл за собой высокие резные двери школы.

Жизнь продолжалась. Школа МИФ благодаря мне прославилась на пол-Европы. Отовсюду нам слали письма и телеграммы, несколько раз приезжали делегации. Нас посетил даже министр образования и пообещал дополнительные инвестиции.