Страница 21 из 55
Шэриак пробормотал что-то невнятное.
— Что ж! — с нарочито ленивой небрежностью протянула она. — Теперь уж и я нахожу в тебе гораздо меньше достоинств, чем прежде. Ты изменился. — Она пронзила его ледяным взглядом. — Постарел. Поглупел. — Ядовитая презрительная усмешка обнажила ее белые зубы. — А так?! Кем был, тем и остался! Признаться, мне даже жаль тебя. Всём строишь козни. А сам вздрагиваешь от каждого шороха. Трусливый злодей!
Шэриак прищурил глаза и глядел на Серидэю с испытующим недоверием.
— Да и тебя саму трудно назвать воплощением добродетели, — осторожно, хотя и не без злобы произнес он.
— Но и трусливой назвать меня не так-то просто, — с достоинством ответила она. — Не в пример тебе!
Шэриак сгорбился, опустил голову и что-то промычал.
Потом, спустя всего несколько мгновений, решительно расправил плечи, взглянул на Серидэю и более уверенным тоном произнес:
— Зачем ты явилась сюда?! Что тебе от меня снова понадобилось?!
— Снова?! — с гневной насмешкой повторила Серидэя. — Разве наши отношения не в равной степени были выгодны нам обоим?! Разве не ты так часто звал меня на помощь?! А маленькая принцесса?! Кто избавил тебя от наследницы на желанный престол?!
— Тише! — взвизгнул Шэриак, с поразительной для своего немолодого уже возраста и знатного титула прыткостью подскочив к Серидэе. — Прошу тебя, тише! — его голос дрожал. — Кто-нибудь может услышать тебя.
— Думаешь, все такие же, как и ты?! Подслушивают разговоры, стоя под чужими дверьми?!
— Я никогда не…
— Ах, да! — Серидэя не позволила ему договорить. — Ты не имеешь привычки стоять под дверями. У тебя более изощренные методы.
— Замолчи, проклятая ведьма! — на последнем слове голос Шэриака сорвался на крик.
Принц нахмурился, потемнел лицом и, снова опустив голову, побрел к стоявшему у стола креслу. Затем нерешительным движением развернул кресло к Серидэе и, дрожащими руками опираясь на высокие подлокотники, сел.
— Ну, говори, зачем пришла? — угрюмо произнес он.
Серидэя улыбнулась. Легко, совсем по-девичьи, поднялась с дивана. Прошлась по комнате… Или, вернее, не прошлась, а каким-то удивительным, недоступным простому смертному способом оказывалась то в одном, то в другом месте.
Шэриак наблюдал за передвижениями своей гостьи с некоторой — в общем-то справедливой — опаской.
Он старался не упускать ее из виду. Однако далеко не каждый раз, когда Серидэя, словно растворяясь в воздухе, исчезала где-то в одном месте, взгляд Шэриака тут же находил ее в другом.
— Осторожнее! Свернешь шею! — говорила ему она. И заливалась безудержным переливчатым смехом.
Шэриак трясся от злости. Водил головой из стороны в сторону. Озирался назад. Напряженно всматривался в дальние углы, где тени, сгущаясь, не позволяли разглядеть ничего. И все слышал неугомонный издевательский смех ведьмы. Вот — Серидэя появилась здесь, у самого носа Шэриака.
Но принц не успел и глазом моргнуть, как тонкий силуэт его гостьи вдруг возник у самой дальней стены. Еще мгновение — и Шэриак судорожно вздрогнул, почувствовав на своем плече руку Серидэи.
Ведьма склонилась над ним, и ее дыхание, жаркое, как сам огонь, казалось, прожгло его насквозь. Копна длинных красно-черных волос Серидэи, словно шелковая занавесь, опустилась ему на лицо, закрыв собой свет, ласково щекоча кожу.
Сердце в груди принца колотилось с волнением, радостным и вместе с тем тревожным. Шэриак приподнял голову, и его губы потянулись к губам Серидэи. Но… внезапно он с изумлением, стыдом и горькой мучительной самоиронией обнаружил, что отброшенный на пол, опираясь на локти, полулежит не меньше, чем шагах в пятнадцати от своего кресла.
Смех Серидэи теперь стал еще более громким, злорадным и невыносимо раздражающим. Она приблизилась к Шэриаку, остановилась и смотрела на него сверху вниз с холодным высокомерием во взгляде. Принц попытался было встать на ноги, но внезапно все его суставы пронзила острая боль. И, не сдержав стон, он опять безвольно рухнул на пол. Огромные темно-зеленые глаза Серидэи сверкнули злым торжеством. Она уже не смеялась, однако уголки ее губ все еще были приподняты.
— Как же ты смешон! — жестко сказала она. — Мечтаешь о престоле, когда тебе самое место на торговой площади развлекать прохожих зевак!
— Ненавижу тебя! — прошипел Шэриак, предпринимая еще одну неудачную попытку встать на ноги. Он руками оперся об пол. Приподнял голову. И, встретив обжигающий взгляд Серидэи, в тот же миг почувствовал, как по его телу прошла быстрая судорога.
— На какое-то время — считанные мгновения, которые, однако же, показались Шэриаку лениво проползшей вечностью, — его глаза застилала густая пелена.
Постепенно, будто нехотя, она рассасывалась, и принц все отчетливее различал перед собой образ ненавистной ему Серидэи. Когда же, наконец, зрение совсем возвратилось к нему, он нашел женщину уже стоявшей у стола из слоновой кости. Она склонилась над пергаментом и с застывшей на губах улыбкой читала то, что было написано на нем.
— Письмо в Аграпур, к верховному жрецу Эрлика, — не очень громко протянула она. — Интересно, — ее насмешливый взгляд метнулся в сторону Шэриака, — многим ли в Вендии известно о связи, существующей между тобой и жречеством Эрлика?!
Из глотки Шэриака вырвались какие-то нечленораздельные звуки.
— Поднимайся же! — весело сказала Серидэя. — Не пристало благородному принцу валяться на полу. Ну?! Что же ты?!
Шэриак смотрел на нее горящими злобной ненавистью глазами. Он хотел подняться на ноги, но опасался снова оказаться пораженным чудовищной болью, что уже дважды сокрушала его нерешительные попытки. Однако в этот раз принцу все же удалось встать. И, чуть прихрамывая на правую ногу, — он ушиб ее при падении, — Шэриак направился к стоявшему у стен дивану (нарочно подальше от Серидэи). Сел на него. И все тем же не отличающимся дружелюбием взглядом уставился на свою непрошеную гостью.
— Скажешь же ты, наконец, зачем явилась сюда?! — сквозь зубы процедил он.
Серидэя встряхнула копной роскошных красно-черных волос. И опустилась на кресло, причем сделала это столь грациозно и величественно, что ей наверняка могла бы позавидовать любая особа королевской крови. Глядя на ее движения, Шэриак, казалось, задыхался от переполнившей его злости.
— Послушай, — примирительным тоном начала Серидэя, — Как бы там ни было, но мы с тобой должны оставаться союзниками.
Шэриак буркнул себе под нос что-то невнятное.
— Согласись, мы можем оказаться очень полезными друг другу, — продолжала она, ее голос звучал негромко и вкрадчиво. — Мне известно, куда направятся Конан и Зулгайен, когда покинут йелайского отшельника.
Принц не проронил ни слова. Однако в его темных глазах вспыхнул алчный огонек. Длинные костлявые пальцы на руках начали нервно двигаться, словно лапы у паука.
— Их путь будет лежать к храму Тарима, тому, в котором был воспитан Зулгайен.
— К храму Тарима?! — изумленно воскликнул Шэриак. Из его горла вырвался ехидный смешок. — К храму Тарима. Да ты с ума сошла! Как же найти этот проклятый храм?! Ведь каждому известно, жрецы Тарима умело скрывают от посторонних глаз свои святилища.
Серидэя, соглашаясь, кивнула головой.
— Принеси мне карту Турана, — ровным голосом сказала она.
Шэриак, бормоча что-то неразборчивое, поднялся с дивана. Прошел к небольшой тумбе, выделанной, равно как и стол, из слоновой кости. Привычным движением открыл резную дверцу. И некоторое время торопливо перебирал что-то внутри. Затем, достав оттуда пергаментный свиток, тяжелой поступью направился к Серидэе.
— Вот здесь, в самом сердце Туманных гор, всего в двух лигах на север от озера Чайтал укрыт храм Тарима, — через несколько мгновений после того, как Шэриак расправил перед ней пергамент, говорила ведьма, напряженно всматриваясь в четкие контуры карты.
— Откуда ты… — Шэриак не договорил. Он хотел было с недоверчивой усмешкой спросить Серидэю, каким образом ей стало известно местонахождение храма Тарима, но, вовремя вспомнив, с кем имеет дело, и обнаружив нелепость этого вопроса, решил не спешить открыто выражать свое сомнение.