Страница 30 из 37
Андрей Лазарчук: Давайте определимся с терминами. Демократия — это один из способов формирования и функционирования государства, подразумевающий наличие развитой обратной связи государства и общества, а тоталитаризм — это механизм контроля государства над личностью, подразумевающий модификацию не только поведения, но и мышления. Как видим, одно не исключает другого. Более того, без разумной толики тоталитаризма демократия не продержится и одного избирательного цикла (курим Платона: «Демократия имеет только одну хорошую сторону: ее очень легко свергнуть»).
Без тоталитаризма может уверенно существовать только автократическое, «дисциплинарное» государство.
Так называемые «тоталитарные» государства — это, как правило, молодые демократии, внезапно для себя выскочившие из состояния автократии и потому охреневшие. Они злоупотребили контролем над мышлением граждан, считая его универсальным средством, и тем самым не позволили развиться остальным механизмам регуляции. За единичными исключениями это привело к катастрофам.
В демократических либеральных государствах при кризисах контроль над настроениями и мыслями граждан может быть усилен. Но любая мало-мальски порулившая власть (уже и российская) прекрасно понимает (коллективным своим разумом), что ехать, переключая передачи, гораздо проще и легче, чем заклинив коробку и работая только педалью газа.
Святослав Логинов: В конце шестидесятых, когда в СССР стало можно говорить о проблемах сохранения природы, нам во всеуслышание объявили, что, если человечество не сократит добычу и потребление нефти, её мировых запасов хватит на сорок лет. С тех пор прошло почти сорок лет, добыча и потребление нефти возросли многократно, но она почему-то не кончилась. Недавно, впрочем, я прочитал, что разведанных запасов нефти хватит всего на пятьдесят лет (если, разумеется, мы не сократим добычу и потребление). Любопытно было бы посмотреть, что на эту тему станут писать в 2060 году… А энергосберегающие технологии, конечно, вводить надо, и они вводятся. Что касается возможного отката от демократии к тоталитаризму, то эта угроза существует вне всякой связи с энергетическим кризисом.
Евгений Лукин: Ну жил я при тоталитаризме. 41 год. Должен сказать, что при всех его мерзостях нынешняя демократия кажется мне куда омерзительней. Впав однажды в мерихлюндию, решил помянуть своих знакомых, не ушедших, но уведённых из жизни. И вот что вышло: за сорок лет моего жития при советской власти убили двоих. Начал я считать убиенных за пятнадцать лет демократии — и пальцев не хватило. Разуйся я, их не хватило бы и на ногах. Причём в мартиролог не были включены самоубийцы, а их тоже около десятка. Никто не погиб в Афганистане и Чечне, никто не пал жертвой теракта, всех умертвили точно такие же российские граждане. Вот и думай тут, что лучше…
Теперь об энергетическом кризисе. Тоталитаризм — далеко не единственное из его вероятных последствий. Возможен также и распад России на суверенные державки. И опять-таки вопрос, что лучше.
Сергей Лукьяненко: Произойдет, но не только по этой причине.
Сергей Переслегин: Социальная напряженность возрастает безо всякого энергетического кризиса. Современные государства, на мой взгляд, не являются демократическими (хотя форму соблюдают все). Тоталитаризм уже использован историей и доказал свою недостаточную эффективность.
Вячеслав Рыбаков: Уже происходит. Старый тоталитаризм не очень-то возможен, во всяком случае — скоропалительно. Зато новый, либерально-демократический, основанный не на прямом насилии, а на промывке мозгов, на том, что люди как бы сами хотят, — это уже налицо. Навек мне врезалось в память ухоженное и тупое лицо пожилой американки, уверенной в своей правоте, как железный нарком Ежов… В одной их новостных телепрограмм проскочило во время войны в Ираке. «Нам уже давно следовало туда войти и навести там порядок!» Так и хотелось спросить ее: что ты несешь, дура, ты хоть понимаешь? Что такое «войти»? Что такое «порядок»?
Борис Стругацкий: Я не придерживаюсь такой, совсем уж пессимистической, точки зрения. Однако совершенно ясно, что если человечество не найдет к середине XXI-го века выход из надвигающегося энергетического кризиса, его ждут времена нового тоталитаризма. И продлятся эти времена ровно до тех пор, пока энергетический кризис не будет разрешен. И, следовательно, если он не будет разрешен никогда, времена эти продлятся навсегда. Во что мне не хочется верить, да я и не верю в это. Интеллектуальный ресурс человечества, как мне представляется, далек от исчерпания, а значит, выход рано или поздно найден будет. Кроме того, Новый Тоталитаризм будет в любом случае сильно отличаться от старого, привычного (по «1984»). Преимущества свободного труда перед трудом подневольным никакой энергетический кризис отменить не в силах, а значит, среди сонма тоталитарных государств печального будущего всегда будут выделяться и лидировать те, где труд более свободен (а значит, более свободна трудящаяся личность). Именно эти продвинутые государства и найдут выход из кризиса. If any, разумеется.
47. Вопрос:
Как может, на Ваш взгляд, измениться система человеческих ценностей, если человек обретет бессмертие?
Эдуард Геворкян: Бессмертие превратит человека в некое существо, система ценностей которого, скорее всего, антагонистична нашей. Поэтому интерес к ней может быть сугубо прагматический: надо хорошо изучить врага.
Олег Дивов: Резко возрастет ценность отдельной жизни.
Кирилл Еськов: Надо полагать, немедленно начнутся поиски «Эликсира Смерти».
Александр Житинский: А зачем человеку бессмертие? Это же очень скучно. Это по-настоящему трагично.
Андрей Измайлов: Сразу договоримся: бессмертие и неуязвимость — не синонимы. То есть имеется в виду бессмертие как нестарение организма. Тогда система человеческих ценностей не изменится ни на йоту. Зато в разы вырастет число сомнительных несчастных случаев, странноватых дорожно-транспортных происшествий, да просто тривиальных заказных убийств. Ведь надо решать кучу бытовых проблем — с жилплощадью, с провиантом, с гардеробом, с деньгами, наконец! А тут откуда ни возьмись — бессмертие, чтоб его! Человек же… см. в который раз ответ № 3. Да! И мораторий на смертную казнь отменят-таки. Иначе что же — вечно корми-пои-выгуливай ирода бессмертного?! На средства налогоплательщика?! Дудки!
Андрей Лазарчук: Поскольку я не вижу смысла в этом действе, мне не хочется рассуждать и о «ценностях».
Святослав Логинов: Бессмертие подразумевает вечность, человек — конечен. Поэтому индивидуального бессмертия быть не может по определению, ни в материальной оболочке, ни в какой иной. Так что даже если встать на точку зрения идеализма, всё равно главный постулат всех религий — индивидуальное бессмертие души придётся отбросить.
Евгений Лукин: Я даже видел этого человека по телевизору. Думаю, принципиально система ценностей не изменится: у кого власть, у кого деньги — у того и бессмертие.
Сергей Лукьяненко: Люди, разумеется, станут более осторожны. Возможно — менее агрессивны. В итоге, возможно, мягко и очень неторопливо вымрут.
Сергей Переслегин: Человек не обретет бессмертия.
Геннадий Прашкевич: Бессмертия не предусмотрела природа.
Может, это и есть указание на то, что природе не нужны струльдбруги.
А нам? Обществу? Вдруг бессмертие это правда нечто вроде тотальной бессонницы? Мир стариков, потерявших возможность размножаться… Страшней картины не придумать.
Вячеслав Рыбаков: Понятия не имею. Умозрительный вопрос. Как изменилась бы система ценностей, если бы люди стали бесполыми? Решительно изменилась бы, но современным двуполым людям это совершенно неважно — это были бы уже не они, и это был бы уже не их мир. Человеку интересен только он сам, такой, как он есть. То есть под рюмочку повитийствовать на эту тему можно, конечно, но… Рано. Проблема еще не встала всерьез.