День Астарты

— ОК. Мне нравится ваш меганезийский подход. Начнем с главной задачи…

Трехметровый ствол мортиры качнулся вниз, захватывая шар-снаряд из лотка, потом качнулся вверх и замер на долю секунды. Раздался звонкий, гудящий хлопок, свист, и ствол снова качнулся вниз. Из лотка в него скатился новый снаряд. Вторая мортира повторила те же операции с отставанием на секунду. Первая — вторая, первая — вторая. Движение стволов и хлопки выстрелов, завораживали так же, как качание маятника и тиканье старинных часов. Донесшиеся через две минуты далекий гром взрывов лишь усиливал наваждение. Взрывы тоже звучали равномерно. Секунда — взрыв, секунда — взрыв. Хэнк Худ энергично тряхнул головой.

— Черт! Мне сейчас показалось, что я заснул и вижу идиотский сон.

— Просто мы оба порядком устали, — заметил Микеле Карпини, — Сейчас, когда машина заработала и напрягаться больше не надо, организм включил режим релаксации.

— Ты еще скажи, что сейчас ляжешь спать, — проворчал капитан.

Агроинженер улыбнулся и постучал по экрану одного из трех раскрытых ноутбуков.

— Я бы с удовольствием, но надо еще разобраться с баллистической коррекцией, потом научить этих мальчишек… (он кивнул на двух ординарцев-кхмеров, с любопытством наблюдающих за его действиями)… Самостоятельно управлять системой, а потом я обещал этому парню, Ройо Исо, организовать лазерное целеуказание для его пилотов. Понятия не имею, почему он сам не может этим заняться, но выяснять некогда.

Пневмо-мортиры продолжали размеренно посылать снаряды в темноту. Левая-правая, левая-правая. Кхмерские бойцы едва успевали укладывать стокилограммовые шары, покрытые пенорезиной, на ленты транспортеров-фидеров. На берегу Тимора, в пяти — шести милях отсюда, темнота уже не была полной. Там разгорались оранжевые точки пожаров, постепенно сливаясь в светящиеся штрихи и мерцающие пятна.

Младший командир Даом Вад подошел к агроинженеру и уселся рядом на корточки.

— Товарищ Микеле, помогите мне определить результаты бомбардировки. Я должен доложить об этом в штаб, а в бинокль виден только дым.

— Слушайте, Вад, я не военный. Вы сказали: надо расстрелять этот участок дороги с движущимся транспортом и окружающими сооружениями — я и расстреливаю. А что конкретно получается, это уж вам виднее. Я могу показать изображение с дрона, а вы сами разберитесь, что оно значит, — Микеле ткнул пальцем в экран, — И вообще, будет лучше, если вы будете самостоятельно управлять огнем. Ваши парни, по-моему, уже поняли, как это делается. Эй, юниоры, я про вас говорю! Вам понятно, как стрелять?

Ан и Хин дружно закивали. Понятнее некуда: Вот карта, вот крестик. Куда поставишь крестик, туда и летит снаряд. Тут и ребенок разберется.

— А как управлять дроном? — спросил Даом Вад.

— Ужас! — Микеле вздохнул, — Чему вас учили в офицерской школе?

— Ничему, — признался младший командир, — Я там не был. Я учился в джунглях.

— В джунглях… — проворчал агроинженер, — Ладно, садитесь ближе, я вам все покажу.

У Микеле Карпини был неплохой опыт обучения молодых людей интересным играм с авиамоделями. Флер, а позже — Люси, делали первые практические шаги в управлении полетами именно под его руководством. Сейчас первая уже летала вовсю, а вторая… Вторая тоже летала, но он об этом пока не знал (хотя, такие подозрения у него были). Младший командир Даом Вад рос там, где у подростков нет летающих игрушек — и теперь, в некотором смысле, наверстывал упущенное в детстве.

Через полчаса позвонил Ройо Исо и сообщил, что виропланы на подходе к западному району и ждут указания объектов атаки. Второй дрон в автономном режиме кружил на высоте километра над мостом при слиянии двух рек Бесама и Локо в одну широкую Минэ, у поселка Нгилминэ в 35 милях от залива Купанг. Здесь находилась ключевая и самая уязвимая точка транс-тиморской магистрали, в данный момент — плотно забитая людьми и машинами отступающей армии Тахрира… Можно ли уничтожить солидный мост полтораста метров длиной, имея лишь несколько маленьких виропланов с легким вооружением? Разумеется, нет. А можно ли дезорганизовать уже подавленного противника так, чтобы он сам перегрузил мост и вызвал его разрушение?..

Пост на восточном конце моста пропускал машины ровно с такой частотой, которая соответствовала предельной нагрузке на опоры, но на западном конце такого поста, разумеется, не было. Какой смысл? Назад никто и не пытался ехать… До той минуты, пока голова отступающей колонны, переехавшая через мост внезапно не попала под обстрел. Это было полной неожиданностью — никому и в голову не приходило ждать атаки с запада. Люди, ослепленные светом фар своих машин и оглушенные ревом двигателей, не могли оценить характер нападения. Они лишь видели, что в голове колонны что-то горит и взрывается, и что движение застопорилось. Непрерывная канонада с севера и зарево пожаров (работа мортир с Батека) наводили на мысль, что противника из Оекуси перешел в контрнаступление и движется сюда. В этом случае безопаснее всего было отступить обратно, через мост, на восточный берег Минэ…

Водители, понукаемые паническими криками людей, сидящих в кузовах, начали разворачивать свои грузовики, или просто давать задний ход. Прежде, чем старшие командиры успели разобраться в ситуации, машины на мосту двинулись назад, все сильнее уплотняясь, а с запада — стали въезжать на мост совершенно бесконтрольно, практически корпус к корпусу. Мост выдерживал этот вес, пока плотное скопление грузовиков не заняло всю его середину. Только тогда массивные стальные опоры, рассчитанные на полуторакратную перегрузку, начали медленно сминаться. Настил накренился и треснул. Машины полетели вниз, как сброшенные со стола игрушки, а затем, мост завалился вбок и вниз, и стал грудой обломков на дне каньона…

Организованное отступление вооруженной группировки превратилось в паническое бегство. Едва авианалет закончился, часть группировки, оказавшаяся на западной стороне каньона, продолжила движение к заливу Купанг, но уже не как колонна, а как медленно ползущая пробка, в которой все стараются проехать побыстрее, а машины, двигатели которых заглохли, сталкивают с дороги, и бросают на произвол судьбы. Те бойцы, которые остались на восточной стороне, бросая технику, в полной темноте, беспорядочной пешей толпой двинулись к южному берегу по сужающейся до восьми миль полосе между каньонами рек Минэ и Иасау. Им казалось, что это спасение, что кхмеры так далеко не пойдут… Они глубоко заблуждались. Штаб обороны СРТЛ не упустил возможности добить врага. За оставшиеся до рассвета два часа, небольшой мобильный отряд, высадившись с трех летающих лодок в той части побережья, куда устремились бегущие, провел встречное прочесывание местности на несколько миль вглубь Тимора. Пленных они, разумеется, не брали. На рассвете, выполняя директиву штаба, все отряды и все авиа-звенья вернулись на свою территорию, а все батареи прекратили огонь. После десяти часов непрерывной канонады, на острове наступила тишина, нарушаемая лишь треском пламени разгорающихся все сильнее пожаров….

Батарея на острове Батек прекратила огонь значительно раньше — просто потому, что стрелять было больше не во что. Весь прибрежный участок дороги, четыре городка, вытянувшиеся вдоль нее, и поселки на две мили от моря, были стерты с лица земли.

По приказу Даом Вада, плавучая батарея была замаскирована в узкой (полста метров шириной) протоке между юго-западным берегом островка и короткой полосой рифов. Сверху могло показаться, что здесь стоят брошенные рыбацкие плоскодонки и свалена куча строительного мусора, а с моря эта протока вообще не просматривалась.

В центре островка, на бывшем индонезийском опорном пункте (два фанерных сарая, склад-ангар и кухонный навес) нашлось какое-то количество продуктов и цистерна с пресной водой. Кухонный инвентарь уцелел — вчерашний короткий бой при захвате островка кхмерами обошелся почти без стрельбы: индонезийское подразделение, не ожидавшее атаки, погибло тихо… Даом Вад разрешил бойцам разжечь найденный примус, вскипятить воду и заварить чай. Когда это было сделано, он, в знак уважения, лично притащил «товарищу военспецу-инженеру» кружку чая и армейские галеты.