День Астарты

— Такой риск существует, — согласился адмирал Ройо Исо.

— Да, — сказал комбриг, — Поэтому я предлагаю, во-первых, немедленно нейтрализовать порт Купанг, а во-вторых, блокировать Атапупо вместе с полосой северного побережья противника, зажатой между нашей основной территорией и территорией Оекусси.

— Каким образом? — спросил доктор Немо.

— Провести внезапную бомбардировку грузовых терминалов Купанга.

— Допустим, это возможно, и первая задача будет решена. А как ты решишь вторую?

— Если мы до 12:00 нейтрализуем Купанг, то наши союзники закроют сектор моря от острова Атауро на севере до Оекусси на западе и до оконечности Тимора на востоке.

Адмирал в упор посмотрел на хомбре Оже — тот молчал с самого начала совещания, безмятежно вращая в ладони пару каменных тибетских шариков для медитации.

— Как атаурцы закроют море на сто миль влево и вправо от своего острова? Они же объявили, что нейтральны и не будут инициативно открывать боевые действия.

— У них есть монгольские бомбы-автопланеры, — ответил за него комбриг, — этот вид оружия может применяться так, что потом не определить, откуда оно запущено.

Хомбре Оже, продолжая вращать шарики, утвердительно кивнул.

— Допустим, — снова согласился адмирал, — А как мы нейтрализуем Купанг?

Ним Гок протянул руку со стилосом и аккуратно обвел кружком маленький, около полумили в длину, островок напротив порта Купанг, в центре северной горловины Купанг-бэй. Он увеличил этот участок на экране, и стало видно, что на островке нет ничего, кроме старых бамбуковых причалов для рыбацких лодок и дюжины сараев.

— Это остров Тибок. Неделю назад я приказал скрытно перебросить туда 10 единиц «Urflug». Дальность выстрела из них — 5 миль. Они накрывают всю гавань Купанга.

— Сколько у тебя там людей, и сколько снарядов? — спросил доктор Немо.

— Двадцать бойцов и двести 30-килограммовых бомб.

— Интересно, интересно, — пробурчал доктор Немо, — Если твои люди отработают это количество бомб, то, пожалуй, эффект будет достигнут.

— Они смогут, — уверенно ответил комбриг.

— Это может сработать, — согласился Ройо Исо, — Мы ничем не рискуем, а выигрыш…

— Выигрыш хорош, — договорил доктор Немо, — действуй, товарищ Гок.

Внезапная артиллерийская бомбардировка противника, проведенная средь бела дня, с позиции, расположенной на его же, противника, территории, в 5 милях от главного и единственного большегрузного порта на театре еще не начавшихся боевых действий… Это было настолько невероятно, что никому и в голову не пришло предвидеть такую возможность. Тем более, Тибок, торчащий, как шляпка гвоздя, вбитого в горловину Купанг-бэй, воспринимался не иначе, как часть самых нищих городских окраин.

Кучка оборванцев-бичменов, собирающих в окрестностях Купанга старые лодки, и перетаскивающих эту рухлядь на Тибок, с целью как-то отремонтировать их и кому-нибудь продать за хоть какие-то деньги — что может быть безобиднее? Кто бы мог подумать, что фальшивые бичмены, под видом подручных материалов для ремонта, перевозят на островок простейшие, но крайне надежные, 4-ствольные реактивные минометы и боеприпасы к ним? Вот так, совершенно незаметно, на Тибоке возникла небольшая, но довольно мощная артиллерийская батарея одноразового применения.

Получив в 8:30, 16 марта, условный код по гелиографу, и подтвердив получение приказа, тоже гелиографом (т. е. зеркальцем) бойцы младшего командира Даом Вада, вроде бы, продолжали мирно трудиться. Они приводили в рабочий вид два швербота вытащенных на берег, и поднятых на самодельные рамы, сколоченные из бамбука и накрытые драными листами брезента для защиты работников от палящего солнца.

Внимательный человек, вероятно, заметил бы мелкие изменения, произошедшие в производстве работ после 9 утра. Почему, например, тачки с досками и смоляными бочками, стали перевозиться из огромного полуразвалившегося сарая к рамам под брезентом чаще, чем до этого, и почему колеса этих тачек оставляют на земле более глубокие колеи, чем можно было бы ожидать исходя из представлений об их грузе?

Когда в 10:30 уставшие работники сделали перерыв и разошлись в разные стороны, внимательный человек задался бы вопросом: с чего это они так целенаправленно распределились рядом с другими маленькими группами бичменов, занимающихся какими-то нехитрыми делами на этом островке? А через пару минут все «лишние» умерли. Им не повезло: они оказались в неправильном месте в неправильное время.

В 10:42 брезентовые пологи упали с бамбуковых рам, и на привычно изнывающий в предполуденном зное порт Купанг, глянули 40 стволов калибра 6 дюймов. По двое кхмерских бойцов встали справа-слева от каждого из 4-ствольных орудий. В 10:45, заранее наведенные минометы, с грохотом выплюнули 30-килограммовые снаряды. Бойцы сделали по два наклона, и в каждом из 4 стволов вновь оказалась готовая к выстрелу мина. Второй залп. Интервал 15 секунд — можно проверять по часам. Это упражнение с орудием «Urflug» бойцы Даом Вада умели выполнять на «отлично».

В 10:46:20 все двести мин отправились по заранее назначенным адресам. В каждом орудийном расчете, один боец закрепил под станиной своего миномета тротиловую шашку, второй чиркнул спичкой рядом с огнепроводным шнуром, затем все бойцы развернулись и побежали по тропинке на северно-западный берег, где стоял наготове старый, качественно отремонтированный, полста-футовый швербот. В11 утра они отплыли от берега курсом на юго-запад, к проливу между полуостровом Купанг и северным островком Симау. Это — кратчайший путь из Купанг-бэй к острову Роти.

Кому-то может показаться, что Даом Ваду следовало стремиться уйти подальше от обстрелянного им Купанга: на северо-запад, в море Саву, простирающееся между Тимором и Флоресом на полтораста миль. Ничего подобного. Младший командир действовал совершенно логично. Вместо того, чтобы бежать в открытом море, он отправился туда, где его швербот быстро затерялся среди таких же старых калош, бороздивших извилистые, богатые рыбой, проливы между Тимором, Симау и Роти. Планам Даом Вада способствовали и результаты обстрела. Вид расползающегося над Купангом чудовищного облака нефтяного дыма от горящих складов и топливных емкостей на терминалах порта, привлек множество зевак. Рыбаки и морские рикши собирались на своих суденышках в кучки, чтобы вместе поглазеть на пожар. Людям свойственно развлекаться, наблюдая развитие катастроф, происходящих не с ними. Обыкновенных западно-тиморцев, пожары и разрушения в грузовом порту никак не касались. Там получали свой доход нефтяники и гастарбайтеры с Сулавеси. Раньше можно было заработать, катая туристов — но, с появлением «Тахрира», все туристы разбежались, а от боевиков заработка не было никакого — одни только неудобства.

События в самом порту развивались так. Когда первая порция из 40 мин внезапно обрушилась на склады ГСМ, электростанцию, транспортное депо, и единственную причальную стенку, оборудовнную для обработки большегрузных судов, портовые рабочие мгновенно сделали вывод, что обещанная война началась на сутки раньше. Вторая порция мин, последовавшая через 15 секунд, утвердила их в этом мнении, и началось бегство всех во все стороны, подальше от опасного места. Никто не хотел оказаться около складов боеприпасов, когда туда ударит мина или доберется пламя разгорающегося пожара. В том, что оно доберется — сомнений не было: пожарные и полисмены тоже покидали порт, не собираясь бороться здесь с огнем. Мэр Купанга, предварительно сообщив чиновникам администрации города, как его задолбали все мировые религии, приказал пожарным офицерам бросить все силы на то, чтобы не допустить распространения пожара в город. С портом он простился в момент первого минометного залпа — он и раньше подозревал, что все закончится чем-то в этом роде.

Военный комендант Купанга имел приказ: «До особых распоряжений, не допускать участия военнослужащих в вооруженных религиозно-этнических беспорядках». В результате, сосредоточенный здесь армейский корпус пассивно наблюдал, как мины разносят и поджигают портовые сооружения, терминалы и корабли у причалов. Лишь через полчаса, получив приказ: «дать отпор…», комендант поднял по боевой тревоге сухопутный и морской гарнизон — но это уже не имело никакого смысла. На Тибоке остались только трупы зарезанных оборванцев-бичменов, бамбуковые рамы, старые шверботы и взорванные толовыми шашками 4-ствольные станковые минометы. На территории порта бушевало пламя, рвались в огне боеприпасы, шли на дно тяжелые грузовые суда и рушились в море сминающиеся от жара рельсовые краны. Военный комендант прокатился на патрульном катере на безопасном расстоянии, обозрел всю картину в мощный бинокль, с чувством произнес слова: «гребаный Перл-Харбор», и отправился в офис, составлять длинный рапорт о чрезвычайном происшествии.