День Астарты

— Неплохая мысль, — буркнул тингман, раскуривая свою трубку, — наши авиаторы ответственные ребята. Правда, молодые. У некоторых еще детство в жопе играет.

— Предложите кого получше, — проворчал в ответ олдермен евроцентристов.

Тингман Хуглейк пожал плечами.

— Я же согласился, что идея нормальная. Герр Имартаак, что скажете.

— Я доверяю летчикам, иначе бы не летал, — ответил эскимос.

— Я, в общем тоже согласен, — сказал Хеймдал Лунгвист, — только вопрос в том, как реагировать на тех советников, про которых говорил Заурман в ООН.

— Никак, — ответил тингман, — Мы свободная страна, разберемся без чужаков.

Футбольное поле при туристическом офисе Нуука, в двадцати шагах от телестудии «Viking-Wave» — это большой плюс. Поле, правда, грунтовое. Это минус, но не очень большой, поскольку большую часть года оно засыпано снегом. Рядом — малая гавань. Безусловный плюс. Но, с моря Баффина может дуть ледяной ветер с такой минусовой температурой, что от этого плюса мало что остается. Впрочем — это вопрос вкуса. А в футбол можно играть и на укатанном снегу. И не только играть в футбол…

Но началась уличная часть телевизионной тусовки не с футбольного поля, а с ледяных холмов около гавани. Если нет ветра и снегопада, то с этого места получаются самые впечатляющие панорамные видеосъемки скал противоположного берега фиорда. При наличии мощных прожекторов, снимать можно даже ночью. Этой ночью прожектора светили идеально — с фарватера фиорда, с катера-рейдера «Fenrir». У Кари Лейв был отличный фон для выступления… До последнего момента многие не верили, что она действительно будет исполнять новую композицию «Dig og mig ski

…Однако, в момент появления Кари Лейв в световом круге, показалось, что на ней вообще ничего нет, но, приглядевшись, можно было иногда различить три блестящих треугольника на теле. Пиктобикини было (как и обещали) цвета льда, так что наличие этого предмета одежды становилось заметно только по отбрасываемым бликам. Что касается самой песни, то, не рассчитывая на игру голосом (при таком морозе) Кари сделала ставку на четкий ритм, пластику и игру громкостью звука…

— Я придумал новый эстрадный термин, — сообщил Скалди, когда музыка на минуту стихла, и ребята из группы поддержки, ловко запихнули Кари в пилотский полярный комбинезон с заранее включенным подогревом.

— Эстрадный термин? — переспросил Орквард.

— Да, — реальный эколог кивнул, — Вокальный криоэкстремизм. Можешь использовать в очередной саге, если окажется в тему.

— Вокальный криоэкстремизм, — повторил фантаст, — Вроде звучит неплохо.

— Скажите это Кари, — посоветовал Хеймдал Лунгвист, — Ей точно понравится.

— У вас тут часто вот так поют? — поинтересовалась Хелги.

— Не очень часто, — ответила Норэна, — Сегодня было первый раз.

…Из динамиков раздался оглушительный визг. На огромном лазерном «воздушном экране», куда транслировался видео-ряд из дансинга мамаши Джимбо было видно поразительное явление: из-под купола-навеса на танцующих падали хлопья снега. В экваториальных широтах такие вещи вообще-то не происходят.

— Это, типа, акт солидарности! — послышался из динамика голос Келли. Сейчас Спарк откроет вам маленький секрет…

— Это, как бы, физика, — пояснил Спарк, — Мы привезли с фабрики Оохаре несколько термосов с жидким азотом. А поскольку у нас высокая абсолютная влажность…

Его прервал хохот, топот свист и аплодисменты. Тероанцы, очнувшись от шокового удивления, оценили сюрприз… На циновках, на столиках, и на стойке бара таяли от экваториальной жары маленькие сугробы, образовавшиеся за несколько секунд, пока вскипал под куполом жидкий азот с температурой минус 180 Цельсия.

Гисли Орквард почесал пятерней рыжую бороду, в которой намерзло немного инея.

— Ха! Криоэкстремизм это сильно. Я чувствую драйв.

— А ты не чувствуешь, что нам пора бы выпить горячего имбирного эля? — спросил Скалди, — А то мы заморозим Хелги.

— Я, между прочим, родом не из тропиков, — слегка обиженно ответила она.

— А ты когда-нибудь пила горячий имбирный эль? — поинтересовался Хеймдал.

— Нет. Когда бы я успела? Мы только прилетели, и сразу в эту TV-мясорубку…

— Ну, пошли! — сказала Норэна, кивнув в сторону одного из ярких надувных шатров, поставленных по периметру заснеженного футбольного поля.

— Тебе, крошка, пить эль еще рано, — авторитетно произнес Хеймдал.

— Не очень-то и хотелось, — юная метиска фыркнула, — Я буду пить папуасский какао и прикалываться, когда вас с мороза от горячего эля развезет, как морских свинок.

Большая часть публики пока что тусовалась у костра, а точнее — спиртового факела в одном из углов поля. Внутри шатра было достаточно просторно и, разумеется, тепло. Ассортимент, правда, ограничивался горячими сосисками, имбирным пивом, какао и чудовищно-крепким травяным чаем.

— Сегодня мы победили! — объявил Хеймдал, поднимая кружку, — …Skool!

— Skool! — поддержали остальные, и кружки со звоном сдвинулись над столом.

— Это здорово, что мы победили, — сказала Хелги, сделав первые глотки, — Но, было бы вообще здорово, если бы мне кто-нибудь объяснил, что же получилось в итоге. Про комиссию по науке я вообще не поняла. В докладе ООН было совсем про другое…

— Верно, — с легкостью согласился олдермен неандертальцев, — Но Грютсон не полный дурак, чтобы на этом настаивать. Да это ему и не надо. Он, по сути, обычный бюргер-консерватор. Вот Алтенвогт — другое дело, но с ним покончено. Мы дали Грютсону возможность сохранить лицо в момент, когда ему уже стало ясно, что он проиграл.

— Он мне не нравится, — проворчал Орквард, — Он зажравшийся лютеранский осел.

— Мне тоже, — спокойно согласился Хеймдал, — Но консервативные бюргеры есть, и они должны иметь представителя на тинге. Пусть будет Грютсон. Он, в общем, безвреден.

Скалди сделал пару больших глотков горячего эля и вытер губы ладонью.

— За что я не люблю политику, так это за компромиссы со всякими болванами. И я не хотел лезть в это грязное дело…

— Если ты не займешься политикой, то она займется тобой, — процитировал Хеймдал.

— Не грусти, Скалди… — Орквард похлопал реального эколога по плечу, — Ты встал на правильную сторону, с правильными викингами, а не с этими европейскими… Э…

— …Договаривай-договаривай, — поощрила его Хелги.

— Извини, — НФ-литератор развел руками, — Лично к тебе это никак не относится. Но ты видела этого Барстоу из Лондона, и ты смотрела выступление другого жулика в ООН.

— Его зовут Заурман, — подсказала Норэна.

— Заурман… — весело произнес Хеймдал, — Это не жулик. Это супержулик! Он даст сто очков вперед тем жуликам, которые выдумали озоновые дыры и парниковые газы.

— Озоновые дыры и парниковые газы существуют, — заметил Скалди, — Просто, они не имеют отношения к той шумихе, при помощи которой кое-кто нажил миллиарды.

Олдермен неандертальцев бросил на стол свою пеструю кепку и кивнул лысой, как биллиардный шар, головой.

— Это ясно. Так вот, Заурман в сто раз хитрее, чем озоновые и парниковые жулики. Он придумал пугало, про которое никто никогда не докажет, что оно фэйк. И это пугало будет грести для Заурмана деньги из бюджета ООН, из научных центров Европы, и из фондов американских спецслужб. Он станет дьявольски богатым ублюдком!

— При чем тут американские спецслужбы? — удивилась Хелги.

— Это элементарный трюк, — сказал Хеймдал, — Представь: в каком-то научном центре Евросоюза работает толковый парень вроде доктора Мак Лоу, про которого сегодня рассказывали. Но Мак Лоу — молекулярный генетик, а этот парень, например, физик-ядерщик, теоретик, очень продвинутый в области квантовой хромодинамики.

— Как-как? — переспросила нидерландка.

— Квантовая хромодинамика, — повторил он, — Очень крутая штука про нейтроны и протоны. Я не в курсе деталей, но запомнил красивое название. И вот, этот парень, работает, например, в CERN, в Женеве, строит модели на компе, и приближает тот великий день, когда нейтронные драккары будут бороздить просторы галактики…