Крокодилия

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Вроде бы неплохо. Я перестала понимать. Я никогда не уверена, как я должна себя чувствовать. Я счастлива, насколько этого заслуживаю, если это может утешить. А ты как?

— Счастливей, чем того заслуживаю, кажется.

— Да, — улыбнулась Анна. — Так я и думала. Ты выглядишь таким счастливым в последнее время. Никогда тебя таким не видела. Забавно. Забавно, что ты стал совсем другим человеком. Совсем изменился.

— Просто потому, что я счастлив?

— О да. Счастье преображает. Печаль преображает. Я не хочу ее больше здесь видеть, Доминик. Хватит. Она игнорирует Стивена, оскорбляет меня, хамит отцу, обижает тебя. Злобная старая ведьма.

— Не надо…

— Думаешь, мы любим друг друга?

— Пожалуй, что да. Да.

— Тогда значит мы все-таки что-то спасли из-под обломков. — Она улыбнулась, и я поцеловал ее. — Только надеюсь, что не закончу, как она.

— Конечно, нет.

— В любом случае, я буду толще. — Она рассмеялась. — Боже мой! Что у нее в голове, когда она ведет себя вот так? Что ее заставляет? Как с ней мирится отец? Он ведь такой безобидный. Она просто полностью его уничтожает. Он ничего не способен сделать сам. Если бы она умерла, он бы последовал за ней через пару дней. Так и будет, увидишь.

— Думаешь, он ее любит?

Она взглянула на меня удивленно.

— Честно говоря, никогда не думала об этом.

Как-то ночью, когда было темно,

И лежал тяжелый, искрящийся снег,

Король отвел крокодила

В гробницу, где покоились его предки, короли.

"Ты был жив, когда были живы они, — сказал он. —

И ты переживешь меня!

Я ненавижу тебя!

Хоть прежде любил.

Теперь я тебя ненавижу".

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Убей крокодила! Он должен умереть раньше меня

13

Мой дорогой Доминик,

ты все же позволил этой истории захватить тебя! Ты хочешь знать больше и больше. Все мельчайшие детали. О, я многое хотел бы тебе рассказать. И чем больше я говорю, тем больше понимаю, как много еще осталось. Что ты знаешь обо мне? Мою жизнь, мое детство, что я делал до того, как встретил тебя, все лица, которые были моими до того дня, когда ты увидел меня с синими волосами и в пиджаке из змеиной кожи. У каждого из миллионов людей свое лицо и своя история. Они меняются даже не от года к году, а ото дня ко дню. Нет, час за часом, секунда за секундой. Я могу лечь спать одним человеком и проснуться другим. Сон может изменить меня. Этого вполне достаточно, знаешь. Одного сна. Так что же ты хочешь знать обо мне? О чем ты подумал, когда мы впервые встретились? Когда я говорил с тобой из-за полуотворенной двери, не показался ли тебе знакомым мой голос? И когда ты меня впервые увидел — когда я попросил тебя сфотографировать меня — что тебе запомнилось? Мои волосы, мои глаза, мои серьги? Что ты почувствовал? Что произошло в твоей душе? Почувствовал ли ты, что ты часть меня, что я — часть тебя, что мы — части друг друга? Любишь ли ты меня, люблю ли я тебя, любим ли мы друг друга? Так что же ты чувствуешь?

Ты думаешь, то, что происходит этим летом — это история твоего увлечения мною. Но, возможно, это история моего увлечения тобой. Когда сам болен, легко различить у других симптомы той же болезни. Возможно, я хотел, чтоб именно так все и случилось. С самого начала. Возможно, я хотел определить, смогу ли я установить контроль над другим человеком? Возможно, это все была игра. Возможно, я негодяй. Возможно, ты будешь меня ненавидеть. Возможно, возможно, возможно, возможно, возможно, возможно.

Но в то же время, возможно, и нет.

Так что же случилось? Что случилось после того, как я понял свою ошибку? Понял, что это был не Дэвид на тех фотографиях, а его близнец Тео?

Ты знаешь, что случилось дальше?

Садись поближе, я хочу кое-что тебе рассказать…

В день, когда к нам переехал Тео, я перестал спать с Дэвидом. Я был убежден, что между нами все кончено. Мне казалось, мы вообще не были знакомы. Мои отношения с Дэвидом были чем-то вроде сна, пограничным состоянием, от которого я начал пробуждаться. Хоть и невольно, но Дэвид чуть было не разрушил меня. Разрушил только лишь тем, что был со мной. А теперь вот появился Тео. Он был таким же, как Дэвид, практически во всем, за исключением того, что был загорелым и носил серебряного крокодила на лацкане черного пиджака. Да, он был Дэвидом почти во всем, за исключением того, что он не был Дэвидом.

— Это благодаря Тео я увлекся крокодилами, — признался Дэвид.

— О, они восхитительные существа, — говорил Тео. — Прекрасные. Я раньше мечтал, что стану Королем Крокодилов.

— Мы ходили купаться, когда были маленькие. Тео всегда был Королевским Крокодилом. А я был королем, который хотел поймать его и держать как пленника в башне. Мы дали нашему Королевскому Крокодилу земли во владение. Я так любил эту страну. Она была для меня такой реальной. Я знал ее, как свои пять пальцев. Знал абсолютно все. Эта страна называлась…

— Да, эта страна и была реальной, — продолжал Тео. — Мы создали собственный мир. Все, все продумали. У меня, кажется, даже была жена. Забыл, как ее звали. Но она была самым прекрасным крокодилом, когда-либо жившим на свете. Хотя я даже не мог вообразить, что крокодил может быть некрасивым. Ты иногда еще мечтаешь об этой стране, Дэйв?

— Иногда.

И они обнялись с такой любовью и силой, что я почувствовал себя изгоем, чужаком.

Дэвид знал, что между нами все кончено, хотя я и не сказал ему ни слова. И я впервые понял, что, возможно, по-своему он все-таки заботится обо мне. По крайней мере, понимает меня.

— Тео вечно отбивает у меня парней, — улыбнулся он. — Ну, я в любом случае тебе не подходил. Ты слишком уж хотел обладать мною, что ли… Мы ведь никогда и не знали друг друга по-настоящему, правда?

Я хотел было ответить, но он засмеялся и обнял меня. — Глупый мальчишка. Знаешь что? Я думаю, мы были друзьями только первые десять секунд нашего знакомства. Тогда, в зоопарке. Помнишь?

— Да, — подтвердил я. — Помню.

— Поверишь ты или нет, но я почувствовал, что между нами все кончено, в ту самую секунду, когда мы ушли от крокодилов. Но у тебя все получится с Тео. Ты ему очень нравишься. — Тут он как-то странно улыбнулся. — Думаю, ты просто создан для него.

— А ты не будешь против?

— Ну нет. Вовсе нет. Если мы все трое останемся жить вместе, как друзья, я буду более чем счастлив. В любом случае, нам надо отсюда съезжать. Я уже все обдумал. Если уж мы собрались, надо все делать быстро. Так всегда и надо поступать, знаешь. Никаких прощаний. Никаких сожалений. Ничего. Только что были здесь, и вот нас уже нет. Я хочу, чтобы мы все трое оставались вместе. — И он шепнул мне на ухо. — Тео считает, что ты выглядишь замечательно. Все-таки, я не так уж плохо на тебя повлиял. Заботься о нем.

Так, вполне естественно, я стал любовником Тео, а Дэвид стал моим другом, настоящим другом. И начался один из самых счастливых, — возможно, самый счастливый период моей жизни.

Тео был очень нежен со мной. Я не был уверен, понимает ли он меня, но ощущал, что он хочет быть со мной, хочет, чтобы я был рядом с ним. И в этом не было жажды обладать, не было мучений, не было душевной боли. Когда я был рядом с Тео, мир становился больше и ярче, и я вновь начал рисовать, я уверенней стоял на земле, прочной под моими ногами, сила появилась в моих пальцах, в моем члене, твердом и восторженном от любви к Тео Блю.

Как-то раз к нам пришла Шазза с шестнадцатилетним любовником и посмотрела на меня понимающим взглядом.

— Когда это закончилось? — спросила она.

— В тот момент, когда я увидел Тео.

— Он замечательный. Он мне тоже нравится.

— Ты его не получишь.

— О, я знаю. Я уже пыталась. Много раз.

Я пригласил ее к себе в комнату.

— Боже! — воскликнула она. — Ты рисуешь?