Смертельно опасные решения

Способность Гарри закрывать глаза на то, что происходит прямо у нее под носом, никогда не переставала поражать меня. Она может сколько угодно разглагольствовать о комнатных растениях, но не имеет ни малейшего представления, как общаться с собственным сыном.

– Ты знаешь, чем он обычно занимается, с кем встречается?

– Темпе, ты ведешь себя так, словно мальчик собирается ограбить банк.

– Не в этом дело.

– Послушай, я больше не хочу говорить на эту тему. Никто не сравнится с Гарри в умении «больше не говорить на эту тему».

– Мне пора бежать, Гарри. – Наш разговор мало-помалу вылился в спор, и у меня не было ни малейшего желания его продолжать.

– Ладушки. Я просто хотела удостовериться, что у вас все в порядке. Буду на связи.

– Уж, пожалуйста, будь добра.

Я разъединилась и замерла на добрых пять минут, намечая план дальнейших действий. Ни один из вариантов не казался заманчивым, но, в конце концов, я решила, что следует делать.

Отыскав в телефонном справочнике нужный адрес, я схватила ключи и вышла из дома.

Машин на улице было немного, так что уже через двадцать минут я остановилась у ограждения на улице Онтарио. Заглушила двигатель и осмотрелась, чувствуя неприятное покалывание в желудке. Будь моя воля, я бы добровольно согласилась пережить с десяток подтяжек лица, а не сидеть сейчас здесь, собираясь заявиться туда, где меня совсем не ждали.

На другой стороне улицы находилась «Таверна гонщиков», втиснутая между салоном татуировок и мотомастерской. Живьем это место выглядело так же обшарпанно, как и на тех фотографиях с Китом, которые Клодель приносил мне на работу. Через оконные стекла, последний раз мытые в незапамятные времена, призывно светились неоном вывески, обещая «Буд-вайзер» и «Молсон».

Засунув в карман пиджака баллончик со слезоточивым газом, я выбралась из машины, заперла дверцу и перешла на другую сторону улицы. Грохотавшая внутри музыка столь сильно сотрясала здание, что даже асфальт под ногами слегка вибрировал. Открыв дверь, я утонула в клубах дыма, запахах пота и затхлого пива.

Внутри стоял вышибала, окинувший меня взглядом сверху донизу. Он был облачен в черную футболку: надпись «Рожденный умереть» на фоне черепа, распахнувшего челюсти в безмолвном вопле отчаяния.

– Дорогуша, – произнес он с вкрадчивыми мурлычущими интонациями, с вожделением уставившись на мою грудь. – Считай, я сражен.

У парня недоставало нескольких зубов, и всем своим видом он смахивал на члена общества анонимных душителей. Я решила не отвечать на его приветствие.

– Ты обязательно вернешься к Реми, когда будешь, готова увидеть нечто особенное, лапочка.

Он дотронулся волосатой ручищей до моего локтя, затем знаком показал, что я могу пройти.

Я двинулась мимо него, страстно желая уменьшить количество зубов Реми еще па пару-тройку резцов.

Помещение напоминало хижину где-нибудь в Аппалачских горах, лишь слегка усовершенствованную посредством установки стола для пула, музыкального автомата и телевизора, прикрученного к кронштейну в стене. С одной стороны тянулась барная стойка, с другой разместились кабинки. Оставшаяся часть была заполнена столиками. Внутри царил полумрак, освещаемый лишь рождественскими гирляндами, повешенными на баре и в передних окнах.

Когда мои глаза привыкли к столь скудному освещению, я осмотрелась. Клиентура состояла преимущественно из этаких местных мачо, грязных и длинноволосых, вылитых статистов в фильме про вестготов. Были и женщины с похожими замысловатыми прическами, державшимися благодаря тоннам моделирующего геля. Дамы втиснули свои телеса в тесные блузки на бретельках с вызывающей ложбинкой между грудей.

Кита я не заметила.

Я стала пробираться к дальнему концу бара, когда услышала крики и шарканье множества ног. Низко опустив голову, я с трудом прокладывала себе дорогу через море пивных животов и наконец с облегчением прижалась к стене.

Рядом с барной стойкой громила с распутинскими бровями и впалыми щеками завопил и вскочил с места. По его лицу стекала кровь, капая на рубашку и окрашивая в темный цвет висящие на шее цепи. С противоположной стороны маленького столика на него зло уставился мужчина с круглым лицом. Он держал перевернутую бутылку «Молсона», вытянув руку, чтобы держать противника на расстоянии. Издав пронзительный крик, Распутин схватил стул и обрушил его на соперника. До меня донесся шум бьющегося стекла, и мужчина с бутылкой упал на бетонный пол.

Столики и стулья моментально опустели, так как все присутствующие стали протискиваться вперед, горя желанием поучаствовать в происходящем. Откуда ни возьмись, вырос вышибала Реми с бейсбольной битой и взобрался на барную стойку.

Для меня это оказалось последней каплей. Я решила, что благоразумнее подождать Кита снаружи.

Я уже почти добралась до двери, когда мне в плечи вцепилась пара рук. Я дернулась, пытаясь освободиться, но хватка только усилилась, отчего мне показалось, что сейчас кожу пронзят мои же собственные кости.

Разъяренная, я резко развернулась и столкнулась лицом к лицу с парнем, поразительно похожим на болотного аллигатора. Голова на тонкой шее, вытаращенные глаза-бусинки, длинная узкая челюсть выпячивается вперед.

Схвативший меня человек презрительно скривил губы и резко присвистнул. Распутин замер, и последовало мгновение удивительного молчания, когда он и окружившие место драки люди поворачивали головы в поисках источника звука. Во внезапно наступившей тишине слышался лишь голос Джорджа Стрейта, проникновенно поющего о чем-то.

– Эй, кончайте эту херню, у меня для вас припасено одно представление. – Его голос оказался до невозможности высоким. – Реми, забери у Танка чертову бутылку.

Реми спрыгнул с бара и встал между дерущимися, небрежно уперев в плечо биту. Он поставил ногу на запястье Танка, придавил его, и остатки бутылки выпали из разжавшихся пальцев. Реми отшвырнул ее ногой в сторону, после чего бесцеремонно схватил Танка и поставил его на ноги. Тот начал было что-то бессвязно бормотать, но державший меня человек прервал его.

– Заткнись и слушай, придурок!

– Это ты со мной разговариваешь, Джи-Джи? – Танк качнулся, затем расставил ноги пошире для сохранения равновесия.

– Клянусь твоей задницей, идиот, так и есть!

Танк снова попытался возмутиться. Джи-Джи не обратил на него никакого внимания.

– Посмотрите-ка, парни, что у нас здесь есть. Несколько человек стали слушать, в глазах их колыхалась пустота то ли от выпитого спиртного, то ли от скуки, остальные побрели на свои места. Джордж допел песню, и ему на смену пришли «Роллинг Стоунз». Бармен снова принялся разливать выпивку по стаканам. Шум постепенно усиливался.

– Подумаешь, на хрен, событие! – проорал мужчина у бара. – Нашел бабу, которую при твоем виде не стошнило.

Смешки.

– Да ты присмотрись не членом, а глазами, болван! – ответил Джи-Джи завывающим аденоидным голосом. – Доводилось слышать когда-нибудь о Костной Дамочке?

– Да кто она, черт подери, такая?

– Та самая дамочка, которая немножко покопалась на заднем дворе «Гадюк». Вы что, не слышали о такой? – Он уже почти кричал, шейные сухожилия натянулись, как струны.

Несколько завсегдатаев снова повернули головы в нашу сторону, на их лицах читалось замешательство.

– Вы что, придурки, газет вообще не читаете? – громко проскрежетал Джи-Джи, стараясь привлечь всеобщее внимание.

Все уже вернулись к своим напиткам и прерванному разговору. Лишь один Танк направился к нам, двигаясь с чрезмерной осторожностью очень пьяного человека. Тяжело дыша, он встал передо мной и провел рукой по щеке.

Я отвернулась, но он схватил мой подбородок и дернул к себе мое лицо. От перегара мой желудок моментально взбунтовался.

– По мне, так она не смахивает на слишком уж крутую телку. Я промолчала.

– Ты, что, немая, plotte?

Проигнорировав тот факт, что меня назвали шлюхой, я взглянула ему прямо в глаза.

Свободной рукой Танк рванул молнию на своей куртке. Когда она распахнулась, я увидела рукоятку пистолета тридцать восьмого калибра, заткнутого за пояс. По спине пробежал неприятный холодок страха.