Страница 46 из 95
74. Н. Д. Фонвизиной и С. М. Семенову[228]
29 ноября 1841 г., Туринск.
…Вам, Наталья Дмитриевна, посылаю письмо Катерины Ивановны; вы тут найдете подробности о Лунине. Как водится, из мухи сделали слона, но каково Лунину et compagnie[229] разъезжать на этом слоне… При случае возвратите письмо для приобщения к прочим таковым…
С осторожностью пожмите руку за меня Семенову…
Верный ваш И. П.
…Прошу тебя, любезный друг Степан Михайлович, постарайся, чтобы Кучевскому выдали следующие ему за нынешний год 200 р. В уважение его бедности можно, кажется, губернатору взять на себя ответственность за такую сумму…
75. И. Д. Якушкину[230]
7 марта 1842 г., Туринск.
С Пенженским я сказал вам несколько слов, добрый мой Иван Дмитриевич. Не знаю, удастся ли теперь много с вами поболтать. Приезд Оболенского, отъезд Басаргина как-то совершенно привели в беспорядок обыкновенный мой день. Николай Васильевич пробудет у [вас] денька два, и вы успеете с ним поговорить о нашем здешнем житье. На будущей почте я отправляю письмо об нашем переезде из Туринска. Пишу к Горчакову; письмо мое доставит ему сестра моя. Мы просимся с Оболенским в Тобольск, а если нельзя туда, то в Ялуторовск. Вероятно, будет последнее, и мы, может быть, поживем вместе. Назначение Тобольска с общего нашего согласия с Оболенским и по желанию сестры A
Не нужно вам говорить, что Оболенский тот же оригинал, начинает уже производить свои штуки. Хозяйство будет на его руках, – а я буду ворчать. Все подробности будущего устройства нашего, по крайней мере предполагаемого, вы узнаете от Басаргина. Если я все буду писать, вам не о чем будет говорить, – между тем вы оба на это мастера. Покамест прощайте. Пойду побегать и кой-куда зайти надобно. Не могу приучить Оболенского к движению.
5 [марта].
Почта привезла мне письмо от A
Пригнал к самому отъезду Басаргина. Он вам отдаст Bernardin de St Pierre и ваши книги, которые у меня с лишком год гостили: Montaigne, Рейц и пр. – Вы по принадлежности отдадите их Матвею Ивановичу с благодарностию.
Поговорите мне о Карол. Карл, и вообще обо всем, что у вас делается. Скажите словечко о новобрачных, как вы все это нашли.
Петю Ивашева записали в гильдию. Опекун их Головинский уже с ними; он вышел в отставку, и соединились с сиротками. От Марьи Петровны довольно часто получаем письма. Она и все малютки здоровы. Еще вас обнимаю.
Верный ваш И. П.
Спасибо вам за все, что вы мне говорите о письме Егора Антоновича. Я знал, что вы прочтете с восторгом его строки. Посылаю вам и Матвею Ивановичу «Les Nouvelles Cénévoises».[231] Проглотите их и непременно возвратите с казаком. Я их начинаю переделывать на русские нравы, но хочу, чтобы вы прочли эту книжку.[232] Скажите, как она вам полюбится. Я поставил NB на «Bibliothèque de mon oncle»…[233]
76. И. Д. ЯкушкинУ[234]
10 апреля 1842 г., [Туринск].
…Видно, что вас взволновали толки о предполагаемом моем намерении искать богатства, которого я никогда не думаю иметь. Очень понимаю, что тут много неудобного и мне особенно не свойственного; но не понимаю, почему вы извиняетесь, высказавши мне вашу мысль. Ужели мы не должны и не можем поверить друг другу прямо то, что думаем…[235]
Гаюс до сих пор у меня не был, куда девался этот золотоискатель, не знаю…
77. И. Д. Якушкину[236]
[Туринск], 21 мая [1842 г.].
…Вы нас ожидаете, а мы все на месте. Не могу добиться решительного ответа насчет Тобольска… скоро сказка сказывается, не скоро дело делается… Кажется государственные преступники для того только рассыпаны по городам Сибири, чтобы кормить мясом в постные дни проезжающих ревизоров и утешать их в свободные часы от пустых и ничего не доказывающих смотров…
Надобно вас спросить, почему вы не любите видеться с сенатором, старым сослуживцем? Он, говорят, закутался в шубу и, не вылазя из повозки, мчал через Ялуторовск. Странное дело. В 827-м году нас останавливали в Томске, чтоб дать свиданье с сенатором, а в 842-м нельзя остановить сенатора, чтоб посмотреть на него. Как тут понять систему: вероятно, никакой нет, а просто все идет как знает. Судя по этим предосторожностям надобно полагать, что в Иркутске либералов на время запрут по углам, а Марья Казимировна давно уже мне писала, что собирается к ожидаемому Ивану Николаевичу. Я уже написал туда и изложил свои мысли…[237]
Мне привез… от Вяземского цыгары гаванские и роман, переведенный им с французского, «Адольф» Бенжамена Constant. Спасибо за это дружеское внимание.
27-го… Муханов пишет мне о смерти нашего Арбузова; подробностей нет…
78. И. Д. Якушкину[238]
4 июня 1842 г., [Туринск].
…Из Иркутска новости о детях, верно, вам известны. Давыдовы согласились отдать Васеньку и Сашеньку в дворяне. Трубецкие отказали – я это понимаю. Надеюсь, что то же сделали Волконские и Муравьевы. Странно, что Кат. Ив. ничего об них не говорит, а от M. H. с тех пор я не имел писем. Видно, эта мера, которая, впрочем, делает честь правительству, касается только тех дам, которые были в России уже замужем. Кажется, я бы и сам не отдал ребенка, хотя бы обещали сделать его князем, не только дворянином…[239]
Верный ваш И. П.
229
И компании (франц.).
230
Публикуется впервые.
231
«Женевские новеллы» (сборник Р. Тёпфера).
232
И эти переводы Пущина не были изданы; рукописи их не известны.
233
«Библиотека моего дядюшки» (Р. Тёпфера).
234
Публикуется впервые.
235
Это ответ на письмо И. Д. Якушкина от 17 марта 1842 г., представляющее значительный интерес для характеристики обоих корреспондентов. Вот некоторые выдержки из письма Якушкина: «Николай Васильевич [Басаргин] пробыл в Ялуторовске почти четверо суток; все это время мы были с ним, разумеется, неразлучно… В первый вечер по приезде его мы провели с ним часов пять глаз на глаз. Он мне рассказывал про ваше житье-бытье в Туринске и, наконец, начал меня уверять, что дела ваши и вашего семейства в совершенном расстройстве, что вам необходимо пуститься в какие-нибудь обороты и что даже вы готовы на это». Якушкин спорил с Басаргиным, утверждал, что тот не понимает Пущина. По этому поводу Якушкин писал Пущину: «Прочел ваше письмо, из которого вижу, что вам предстоит какое-то поприще, совершенно мной для вас не предвиденное; ради бога, потерпите мою дерзость: я никакой не имею возможности представить себе вас именно золотопромышленником и искателем золота – на что оно вам? Вы прожили более сорока лет, нисколько об нем не думая, и, сознайтесь, прожили их, благодаря бога, не дурно. Понимаю, что вам может иногда приходить на сердце желание не обременять отца и братьев необходимыми на вас издержками…», но «от нас всегда зависит много уменьшить наши издержки», – поучает своего корреспондента И. Д. Якушкин и переходит к моральной стороне вопроса: «Во всяком положении есть для человека особенное назначение, и в нашем, кажется, оно состоит в том, чтобы сколько возможно менее хлопотать о самих себе. Оно, конечно, не так легко, но зато и положение наше не совсем обыкновенное. Одно только беспрестанное внимание к прошедшему может осветить для нас будущее; я убежден, что каждый из нас имел прекрасную минуту, отказавшись чистосердечно и неограниченно от собственных выгод, и неужели под старость мы об этом забудем? И что же после этого нам остается?… От вас еще требую более, нежели от других, а почему именно, вы, может быть, отгадаете… Пожалуйста, напишите, на что решил вас проезд Гаюса?» Золотоискателем Пущин не стал, хотя постоянно нуждался в деньгах, – в некоторой степени потому, что щедро раздавал их нуждающимся.
236
Публикуется впервые.
237
В 1842 г. приезжал в Сибирь для ревизии сенатор Ич. Ник. Толстой, который помог И. Д. Якушкину в его борьбе за со «здание школ для Сибири (см. сб. «Декабристы», 1955, стр. 314). В 1827 г. ездил в Сибирь сенатор Б. А. Куракин. Последний сообщал Бенкендорфу, в донесении от 18 ноября 1827 г., о встреча в Томске с декабристами, отправленными на каторгу. Пущин якобы «тронул» сенатора «очень искренним признанием в том, что он заслужил свою участь, и своей скорбью при мысли о родителях». Он просил Куракина передать письмо его отцу. Тот взял письмо и переслал его Бенкендорфу (сб. «Декабристы», 1925, стр. 123 и сл.).
238
Публикуется впервые.
239
Николай I разрешил семейным декабристам отправлять детей в Россию для определения в учебные заведения с возвращением им дворянства, но требовал, чтобы они не назывались фамилиями отцов. Все, кроме В. Л. Давыдова, отказались воспользоваться этой царской «милостью».
240
Публикуется впервые.