Страница 23 из 95
5. А. С. Пушкину
2 апреля [1825 г. ], Москва.
Наконец, получил послание твое в прозе, любезный Пушкин![114] Спасибо и за то. За проклятую délicatesse[115] я с княгиней бранился; она велела сказать тебе, что ты хорошо сделаешь, когда при деньгах пришлешь ей долг, что она отнюдь не хочет тебе его простить. Только желает, чтоб ты тогда ей заплатил, когда сам будешь иметь довольное количество монеты.
Вяземский совсем поправился, начал выезжать. Все тузы московские тебе кланяются и с большим удовольствием читают Онегина.
Мы ждем сюда дипломата Ломоносова, который уже в Петербурге. Будь здоров.
Твой Иван Пущин.
Москва, 2 апреля.
[На обороте] Ее высокоблагородию Прасковье Александровне Осиповой. В Опочке. Для доставления в село Троегорское. А вас покорно прошу отослать А. С. Пушкину.
6. М. И. Пущину[116]
[Москва], 30 мая [1825 г.].
Вот Якубович, любезнейший Михайло! Прошу тебя с ним познакомиться или узнать его короче, если с ним прежде был знаком. Ты не узнаешь в нем прежнего шалуна – все это прошло. Грузинский воздух прогнал дурь из головы: он там наблюдал, думал и учился. Впрочем, опять не надобно искать в нем совершенства, как некоторые полагают в Москве. Я всегда с удовольствием с ним видался; рассказы его были для меня занимательны, хотя я любил бы, чтобы он не делал столько восхищений и не употреблял бы высокопарных слов, которые напоминают мне Белоусовича…
Якубовича ты должен познакомить с твоими товарищами, особенно прошу с Назимовым свести его.
Летом, признаюсь, несносно действовать в Суде, где, впрочем, дела идут порядочно…
Нарышкин с батальоном стоит в двух верстах от Москвы – его иногда посещаем.
Твой Иван П.
7. М. И. Пущину
Москва, 26 июля 1825 г.
Я располагаю нынешний год месяца на два поехать в Петербург – кажется, можно сделать эту дебошу после беспрестанных занятий целый год. Теперь у меня чрезвычайно трудное дело на руках. Вяземский знает его – дело о смерти Времева. Тяжело и мудрено судить, всячески стараюсь как можно скорее и умнее кончить, тогда буду спокойнее…
Пиши ко мне: твои известия гораздо интереснее моих – у меня иногда от дел голова так кружится, что я не знаю, чем начать и чем кончить!
8. М. И. Пущину[117]
[Москва], 9 ноября [1825 г. ]
В начале декабря непременно буду – в письме невозможно всего сказать: откровенно признаюсь тебе, что твое удаление из Петербурга для меня больше, чем когда-нибудь горестно… Я должен буду соображаться с твоими действиями и увидеть, что необходимость заставит предпринять…
9. С. M. Ceменову[118]
[Петербург, 12 декабря 1825 г.].
Когда вы получите сие письмо, все будет решено. Мы всякий день вместе у Трубецкого и много работаем. Нас здесь 60 членов. Мы уверены в 1000 солдатах, коим внушено, что присяга, данная императору Константину Павловичу, свято должна наблюдаться. Случай удобен; ежели мы ничего не предпримем, то заслуживаем во всей силе имя подлецов. Покажите сие письмо Михаилу Орлову. Прощай, вздохни об нас, если… Успех в руках бога!![119]
10. Родителям и сестрам[120]
[В пути] 17–31 октября [1827 г.].
Здравствуйте, милые мои, я опять, благодаря бога, нашел возможность писать к вам. Может, утешат вас минуты, которые с добрым моим товарищем путешествия… с тем, который должен будет вам доставить эту тетрадку. – О чем? И как спросить?
С каким восхищением я пустился в дорогу, которая, удаляя от вас, сближает. Мои товарищи Поджио и Муханов. Мы выехали 12 октября, и этот день для меня была еще другая радость – я узнал от фельдъегеря, что Михайло произведен в офицеры.
Я не буду делать никаких вопросов, ибо надеюсь на милость божию, что вы все живы и здоровы, – страшно после столь долгой разлуки спросить. Я молился о вас, и это меня утешало.
Начнем с последнего нашего свидания, которое вечно будет в памяти моей. Вы увидите из нескольких слов, сколько можно быть счастливым и в самом горе. Ах, сколько я вам благодарен, что A
Будущее не в нашей воле, и я надеюсь, что как бы ни было со мной – будет лучше крепости, и, верно, вы довольны этой перемене, которую я ждал по вашим посылкам, но признаюсь, что они так долго не исполнялись, что я уже начинал думать, что сапоги и перчатки присланы для утешения моего или по ошибочным уведомлениям, а не для настоящего употребления.
Продолжение впредь, теперь мешают. Я все возможные случаи буду искать, чтобы марать сию тетрадку до Тобольска. Извините, что так дурно пишу – я восхищаюсь, что и этим способом могу что-нибудь вам сказать в ожидании казенной переписки, которую, верно, нам позволят иногда; по возможности будем между строками писать лимонным соком…
Adieu. Молю бога о вас.
22-е [октября 1827 г.].
Мы едем довольно спокойно – фельдъегерь добрый человек.[122] Дорогой я видел в Ладоге Кошкуля на секунду, – он мне дал денег и ни слова не сказал – видно, боялся, ибо убежал, поцеловавши меня, а я остался с вопросом об вас. Признаюсь, меня это удивило и немного пугает. Твердое упование на бога подкрепляет и утешает. С нетерпением жду известия об вас. – A
Об Муханове уведоми как-нибудь сестру его: она живет в Москве на Пречистенке и замужем за Шаховским, зовут ее Лизавета Александровна. Скажи ей, что брат ее перевезен был из Выборга для присоединения к нам двум – и слава богу мы все здоровы.
Первые трое суток мы ехали на телеге, что было довольно беспокойно; теперь сели на сани, и я очень счастлив. Не знаю, как будет далее, а говорят – худа дорога, сделалось очень тепло. Заметь, в какое время нас отправили, но слава богу, что разделались с Шлиссельбургом, где истинная тюрьма. Впрочем, благодаря вашим попечениям и Плуталову я имел бездну пред другими выгод; собственным опытом убедился, что в человеческой душе на всякие случаи есть силы, которые только надо уметь сыскать.
Во-первых, спасибо Eudoxie за Martyrs,[123] я ими питался первое время, и A
114
Письмо Пушкина не обнаружено.
115
Деликатные отношения (франц.) – с княгиней В. Ф. Вяземской из-за денежного долга Пушкина (см. письмо 3). По поводу этих денежных расчетов Пушкин писал П. А. Вяземскому 28 января 1825 г. из Тригорского: «Пущин привезет тебе 600 р. Отдай их кн. В. Ф.» (Вяземской).
116
Письмо имеет прямое отношение к участию в Тайном обществе Пущина и всех названных в письме лиц.
117
См. примеч. к письму 6.
118
Письмо было послано через декабриста С. М. Семенова члену Тайного общества генералу М. Ф. Орлову, который сжег подлинник. Настоящий текст составлен Орловым по памяти в показании на допросе после 14 декабря 1825 г. (ЦГИА, ф. 48, № 83, л. 11; «Восстание декабристов» (ВД), т. II, стр. 266 и сл.).
119
В показаниях других московских декабристов это письмо приводится с таким дополнением: «Нас по справедливости назвали бы подлецами, если бы мы пропустили нынешний, единственный, случай».
120
Подлинное – карандашом в тетрадке; текст во многих местах стерся и разбирается с трудом; некоторые слова не поддаются прочтению.
121
Имеются в виду портреты родных – сестер, их детей и т. д.
122
Написано на случай, если письмо попадет в руки фельдъегеря Желдыбина, везшего Пущина и других декабристов в Сибирь. Это был злой человек, мучивший ямщиков, обворовывавший декабристов.
123
«Мученики» (франц.).
124
Дух [характер] христианства» (Фрянц.).