Страница 4 из 11
– Что это за штука? От каких болезней исцеляет?
– Понятия не имею. Завтра позвоним в аптеку, узнаем. А сейчас займемся планом по раскрытию кражи. Итак, что же мы на сегодня имеем? Список украденного – раз. Паспорта от часов – два. Упаковку от таблеток – три. Белый клочок, вероятно, от шерстяной нитки – четыре.
– Этот дьявольский клочок я чуть не проглядел, когда первоначально осматривал магазинные двери. Откуда он там появился – мысль сработала мгновенно: стекло выдавили рукой в варежке или перчатке. Потом, видимо, вытаскивали осколки.
– Логично, Дима. А упаковку от таблеток не заметил. Как же так?
– Бывает. Но ее могли оставить не преступники, не так ли?
– Согласен. Только уверен ли ты в этом, убежден ли?
– Нет, конечно.
– То-то же. Я и сам, когда обнаружил ее, подумал об этом. Но подумал и о другом: а если ее обронили преступники? Если она – та ниточка, которая потянется к преступнику?
– Понимаю, понимаю, Николай Иванович.
– Так. Поехали дальше. Мы имеем результаты ревизии – сумму недостачи. Кажется, все?
– Пожалуй.
Колокольчиков курил, закинув ногу на ногу, покачивая носком черного ботинка. Его донимал один вопрос: кто совершил кражу? Тех, которые были на примете, он проверил. Не подходят. А может, кто из них, но пока не докопался до истины? Его мысли прервал Погодин. Он встал и зашагал от стены к стене, размышляя «слух:
– Преступник был не один. По меньшей мере – двое. Один маленький, скорее подросток. Мужчина не пролезет в такое малое отверстие. Выходит, в магазин проник один. Судя по протоколу осмотра, он свободно ориентировался в обстановке, знал внутреннее расположение магазина. Передавал краденое второму, который стоял на крыльце у разбитой двери. Кто-то из них был в перчатках или варежках.
Погодин остановился у стола.
– С которой стороны подошли преступники к магазину и куда направились после кражи, не установлено. Не установлено, кто мог их видеть или слышать?
– Такая попытка была, Николай Иванович. Жители ближайших домов никого не видели. Я разговаривал с ними.
– Вероятно, свидетелей надо искать среди тех, кто живет подальше от магазина, но мог там оказаться. Например, влюбленная пара. Мог кто-то приехать поездом – проходил мимо магазина. Да мало ли подобных вариантов?
– Верно. Согласен.
– Пусть свидетель не сможет опознать преступников, зато мы установим, в каком часу совершено преступление.
– Можно обратиться и за помощью к дружинникам.
– Идея! – обрадовался Погодин. – Мы же с утра пытаемся установить, кому потребовались таблетки. А вечером соберем дружинников на инструктаж. Сможем?
– Сможем…
Думали. Советовались. Писали. Наконец, Колокольчиков распрямил спину. Погодин, сидевший напротив, потер пальцами лоб, качнул головой, сказал:
– Вот так, Дима. Это план ближнего поиска. Неплохой, кажется, а?
– Хороший!
– Где же я ночевать буду? – спросил Погодин, зевая.
– Можно у нас. Родичи не помешают. У них своя комната, у меня своя. И здесь можно. Напротив оборудована комната специально для приезжих.
– Свободно живете.
– Не жалуемся, места хватает.
– Я, пожалуй, здесь заночую, Дима.
Колокольчиков пожал плечами, порылся в столе, протянул Погодину ключ.
Оставшись один, Погодин вспомнил, что не ответил на письмо Тани. И хотя стрелки часов показывали полночь, он не спешил в отведенную ему комнату. Выбрал лист бумаги, старательно вывел фиолетовыми чернилами: «Танюша, здравствуй!..»
Аккуратно свернув письмо вчетверо, Погодин заложил его в блокнот и опустил во внутренний карман пиджака. По скрипучим половицам прошагал к двери, выключил свет, вышел в коридор. Убедившись, что автоматический замок закрылся, направился во двор, остановился на высоком крыльце, с наслаждением дыша легким воздухом. Над Косыми Бродами лежала ночь, спокойная, беззвучная.
Первые петухи еще не пели, и одинокие прохожие не тревожили чутких собак. Погодину вдруг подумалось, что если бы на земле была такая же чистая жизнь, то все люди были бы по-настоящему счастливы.
Один час на ужин
– Значит, действуем по плану, – сказал Погодин, вставая из-за стола. – Ты в училище, я – аптеку…
Медпункт профессионально-технического училища, окруженный редкими соснами, стоял в стороне от основных корпусов. Увидев младшего лейтенанта Колокольчикова, заведующая воскликнула:
– А-а, страж порядка!
– Здравствуйте, Аполлинария Архиповна! – Колокольчиков улыбнулся, шагнул вперед.
– Доброе утро, молодой человек! Чем обязана столь высокому визиту?
– Вы все шутите, Аполлинария Архиповна. А дело серьезное.
– Совершенно убеждена, у милиции, как, впрочем, и у нас, несерьезных дел не бывает, милейший.
Лицо этой пожилой, но всегда бодрой женщины светилось добродушной улыбкой. Заметив легкий румянец на смуглом красивом лице Колокольчикова, заведующая весело сказала:
– Я готова слушать и отвечать, милейший. Да сесть бы надобно. Вот стул, вот табурет, выбирайте.
– Спасибо. Я ненадолго. Меня интересует немногое.
– Пожалуйста, спрашивайте.
– Часто ли встречаются больные, которые лечатся метилтестостероном?
– Не весьма часто.
– И от чего его принимают?
– Он применяется как гормон…
– Из ваших ребят никто не обращался к вам по такому случаю?
– Приходил, э-э, Воробьев, кажется. Да, он. Ростиком маловат, шустрый такой.
– Благодарю. А еще? Кроме Воробьева?
– Он единственный.
Лицо Колокольчикова оживилось. Попрощавшись, он вышел и торопливо зашагал к главному корпусу училища. Ему не хотелось отрывать от занятий Воробьева, и он ждал в комнате коменданта, когда кончится урок. В перерыв в дверь резко постучали.
– Да! – ответил Колокольчиков.
– А где… – начал Воробьев, остановившись у порога, скользнув быстрыми глазами по комнате.
– Коменданта нет. Я вызывал. Садись.
Воробьев округлил глаза, сел на потертый стул, прижав тонкие руки к животу. Отвечал он моментально, без запинки, как очень способный школьник, отлично подготовивший урок. Да, он обращался в медпункт. Где получал метилтестостерон? В аптеке. Да, в поселковой. Кто выдавал? Тетенька, полная, блондинка. Нет, других работников аптеки не видел. Была одна. Упаковки? Нет, не терял? В песчаном карьере? Нет, не был. Но знает, где он находится. В ночь на восемнадцатое июля? Дома был, в одиннадцать лег спать. До утра никуда не ходил… – Ладно, иди, – сказал Колокольчиков, вставая.
Парень юркнул в дверь, не оглядываясь.
«Вроде, не то, – думал Колокольчиков, глядя сквозь стекло, как ветер раскачивает одинокую тонкую сосну. – Пацан шустрый, но характеризуют его честным. И правильно я сделал, что вызвал его через коменданта. А то бы ребята таращили на него глаза, донимали бы расспросами, косились… А вдруг?.. В жизни всякое бывает. Все-таки надо проверить, правду ли он говорил?»
…В своем кабинете Колокольчиков появился в первой половине дня. Погодин сидел за столом, читая исписанный фиолетовыми чернилами лист бумаги.
– Давно ждете? – спросил Колокольчиков.
– Не особенно. – Погодин выдохнул широкое облако дыма, поинтересовался: – Ну, как?
– Пустые хлопоты, – недовольно ответил Колокольчиков, расстегивая верхнюю пуговицу клетчатой рубашки.
– У меня тоже. – Погодин встал, подошел к окну, резко толкнул форточку, спугнув с развесистого куста сирени стайку воробьев. – Работники аптеки говорят, что к ним никто не обращался за метилтестостероном.
– Совсем никто?
– Да.
– И Воробьев?
– Что за Воробьев?
– Из училища.
– Мне не назвали ни одной фамилии.
– Вы со всеми говорили?
– Да.
– И с заведующей тоже? Такая полная блондинка.
– С Ниной Ильиничной?
– Ну-ну.
– Говорил.
– Но Воробьеву она сама выдавала таблетки!
– Странно. А говоришь – пустые хлопоты. Он что за личность?