Страница 20 из 24
Вспомнив, что начальник уголовного розыска обещал к четырнадцати часам доставить в райотдел Алексея Сорокина, Михайлов быстро вышел из КПЗ. На пути завернул в кухню-раздатку, наскоро съел три горячих беляша, выпил стакан молока.
Сорокин сидел в коридоре и внимательно осматривал каждого сотрудника милиции, проходившего мимо. Заметив его около своего кабинета, Михайлов остановился, спросил:
— Ваша фамилия?
— Сорокин.
— Заходите.
Мелкими шагами Сорокин просеменил в кабинет, стреляя по сторонам маленькими карими глазами. Короткая челка наполовину прикрывала низкий лоб. На правой щеке ссадина. Поведение вольное, будто он не в милиции, а в собственном доме. Выдернув из кармана пачку папирос и потряхивая коробкой спичек, спрашивает:
— Я того?
— Вообще-то у нас не курят, — ответил Андрей Филиппович, догадавшись, что означает «того».
— Порядочки, — с иронией буркнул Сорокин, перекосив лицо. — Везде пишут: следователь предлагает папиросу… А тут собственных не закуришь. Трепотня одна.
Михайлов промолчал. Сорокин не понравился ему с первых минут, но как бы то ни было, а разговаривать с этим неприятным парнем придется.
Сорокин глядел в окно. Не задумываясь, отвечал на вопросы. Да, Игоря Вяткина он знает с весны. Бывал с ним в городском саду. Иногда встречались в поселке. В автобусе? С Вяткиным? Не ехал. Мало ли что наговорят. Могли обознаться.
— Вы лично ехали тогда на кольцевом? — уточняет следователь.
— Ехал. С работы. Во вторую вкалывал…
— На каком месте сидели?
— У окна…
— Рядом кто сидел?
— Ишак его знает. Парень какой-то.
— Еще кто из ваших ехал в автобусе?
— Я никого не видел.
Андрей Филиппович достал из-под стола черный полуботинок, протянул Сорокину.
— Ваш?
— Мой, — твердо ответил Сорокин, разглядывая подошву. Короткая улыбка мелькнула на губах.
— Какого числа утеряли?
— Когда Игоря нашли…
— При каких обстоятельствах?
— Подрался. Пришлось удирать. Полуботинок слетел.
— С кем произошла стычка?
— Ишак его знает.
— Из-за чего?
— Так. Он задел меня плечом. Я врезал ему. Ну, и схватились.
— Где все это произошло?
Сорокин назвал место. Получалось, драка была на квартал выше места гибели Вяткина, на параллельной улице.
— Как же полуботинок оказался около трупа Вяткина?
— А я почем знаю.
Андрей Филиппович задал еще несколько вопросов и отпустил допрашиваемого. Уже от порога Сорокин пробубнил:
— Полуботинок-то отдайте!
— Пока не могу.
— Порядочки, — буркнул Сорокин, взявшись за ручку. Рывком шагнул в коридор, хлопнув дверью. Было слышно, как он скатился вниз по мелким ступенькам. «Видать, тип еще тот, — подумал Михайлов, вставая, чтобы закрыть отскочившую дверь. — Каким охарактеризовали его Боровлянкина и Менщикова, таким и оказался. А если действительно он ехал в автобусе с Игорем Вяткиным, потом поссорился и толкнул под машину? Если главный виновник не шофер Каблуков, а Сорокин?»
Мысли прервал начальник райотдела майор Горбунов. Он бесшумно появился в кабинете следователя и, подходя к столу, поинтересовался:
— Ну, что у вас получается с делом Вяткина? Каблуков признает вину?
— Признает. И доказательства против него есть серьезные. Но я не совсем убежден в его виновности.
— Почему?
— Заковыка одна появилась.
— Какая?
— Хозяин найденного полуботинка Сорокин утверждает, что не ехал в автобусе с Вяткиным и не видел его в тот вечер.
— Да?
— В том-то и дело, Иван Кондратьевич. Послушайте, что он говорит.
Показания Сорокина Михайлов читал негромко и не быстро, то повышая, то понижая голос. Майор стоял, опершись обеими руками о кромку стола.
— Не Сорокин ли шибанул Вяткина под машину? — закончив чтение, спросил следователь, подняв озабоченные глаза на Горбунова.
— Могло быть, — неопределенным тоном ответил майор. — Подумав, твердо добавил — Давайте проверим и Сорокина. Часть работы, надеюсь, вы возьмете на себя?
— Конечно. Очные ставки с Боровлянкиной и Менщиковой, проверку по работе… Все это я сделаю, Иван Кондратьевич…
— Хорошо. Самое трудное поручим уголовному розыску. Звоните Константинову. Пусть зайдет.
Михайлов, удерживая в правой руке телефонную трубку, мизинцем набрал номер.
— Федор Романович! Михайлов позвонил. У меня Иван Кондратьевич. Просит зайти.
— Иду, — оборвалось в трубке. Константинов пришел минуты через три.
— Федор Романович, ваши люди проверяли, кто покарябал Сорокина? — спросил Горбунов, продолжая стоять у стола.
— Занимались. Только что закончили.
— Ну, и как?
— Задира он, Тимошка Черенков ему и поддал…
— Каким образом полуботинок Сорокина очутился на месте происшествия?
— Пока не установлено. Думаю, скоро выясним.
— Ладно, будем надеяться.
В КПЗ висела больничная тишина. Каблукова вывели из камеры с измятым лицом. Протирая кулаками заспанные глаза, он тяжело шагал по коридору, покачиваясь из стороны в сторону. У распахнутой двери следственной комнаты его дожидался Михайлов. Андрей Филиппович не пошел к прокурору просить санкцию на арест, а решил взять от Каблукова подписку о невыезде и освободить из-под стражи.
В следственной комнате тот же коричневый стол, те же две большие табуретки, которые, как и стол, прочно прикреплены к полу. Андрей Филиппович объявил постановление об избрании меры пресечения. От всего прочитанного в голове Каблукова зацепилось немногое: «В отношении Каблукова… избрать подписку о невыезде».
— Суть понятна? — спросил Михайлов, положив бумагу на стол.
— Вроде.
— Теперь читайте подписку.
Принимая исписанный лист, Каблуков тряхнул нерасчесанной шевелюрой. «Я, Каблуков Виталий Тарасович, — говорилось в тексте, — проживающий… даю настоящую подписку следователю следственного отдела УВД Курганского облисполкома по Октябрьскому району г. Кургана капитану милиции Михайлову в том, что обязуюсь из указанного выше местожительства без разрешения следователя и суда не отлучаться до окончания предварительного следствия и рассмотрения в суде дела… и являться по первому требованию судебно-следственных органов. В случае перемены места жительства обязуюсь немедленно поставить об этом в известность лицо, производящее дознание, или суд.
Мне следователем объявлено, что в случае нарушения мною настоящего обязательства подписка о невыезде будет заменена более строгой мерой…»
— Ясно, — глухо сказал Каблуков.
— Распишитесь. На постановлении и на подписке. Вот здесь и тут, — предложил Михайлов, тыча указательным пальцем в бумаги.
Каблуков, согнувшись над столом, вяло вывел свою фамилию под каждым текстом.
— Да не вздумайте скрыться, — предупредил Андрей Филиппович, укладывая в папку уголовное дело. — Хуже будет. Тогда от суда милости не ждите.
— Меня дурная собака не кусала.
— Все.
Они вместе вышли из КПЗ. На перекрестке улиц разошлись в разные стороны. Андрей Филиппович заспешил в райотдел. Виталий Каблуков, вспомнив, что ему возвращены деньги, изъятые при задержании, нырнул в парикмахерскую…
К концу недели уголовный розыск установил главного свидетеля. Им оказался пятидесятилетний Никанор Фадеевич Крестов, не знавший ни Игоря Вяткина, ни Алексея Сорокина. Как выяснилось, Крестов, возвращаясь с работы, нашел полуботинок, хотел унести домой, но, пройдя квартал, раздумал и бросил там, где его и нашли работники милиции.
Андрей Филиппович еще раз перелистывает страницы уголовного дела, сопоставляя события, факты, детали происшествия. Ведь следователю, как хирургу, ошибаться нельзя. Такая у него служба. Ответственная. Осторожная. Строгая.