Страница 10 из 14
– Боже! – Света прикрыла рот рукой. – И что?
Жора с удивлением посмотрел на нее и молча развел руками.
– Она... Убита? Ножом?
– Не знаю, Света. Знакомый мент только что рассказал. Олег, ты знаешь его. Увезли в Феодосию. Что сказать... Как она ночью оказалась у Чертова Пальца? Девочки наши южные рано начинают чувствовать стремление к личной жизни, о которой мы только что говорили. Может, от экскурсии отбилась... Это случается. Ну что, друзья мои... – Жора поднялся. – Рад был вас повидать... Я убедился, что вы в добром здравии. Некоторые ваши слова меня даже порадовали... Не буду их повторять, чтобы не вспугнуть. Хорошие слова пугливые, как юные красавицы. С ними надо быть осторожнее, не выпускать в пространство без толку... И без присмотра не оставлять. Ни на минуту. Андрей, мы еще увидимся. Я на телефоне, ты тоже. Пока, ребята! – И, подхватив черную свою сумку, которая всегда чуть перекашивала его не слишком могучую фигуру, Жора направился к выходу. Постояв некоторое время, привыкнув к слепящему солнцу, он решительно шагнул на дорогу.
– Уходим? – спросил Андрей.
– Да, пора, – чуть поспешнее, чем нужно, засобиралась Света.
– Не так же быстро! – Дождавшись, когда в зале покажется Леша, Андрей помахал ему рукой – дескать, запиши на меня сколько положено. Тот сделал успокаивающий жест – не переживай, все в порядке.
– Ты согласен с тем, что я тебе сказала? – спросила Света.
– О нашем счастливом декабре? Да... Но кое-что происходило иначе.
– Что именно?
– Знаешь, давай остановимся... Нельзя же все точки расставить за одной кружкой пива, – усмехнулся Андрей. – У тебя сохранились эти воспоминания, у меня... Не только эти. Договорим чуть позже. Походи несколько дней с чувством правоты, ладно?
– Как скажешь. – Света поднялась. – Ты сейчас куда?
– К тебе.
– Да? У меня другие планы. Мы с тобой не договаривались...
– Договоримся. – Андрей взял Свету под локоток, перевел через дорогу. – У тебя дома есть инструменты? Обычные – молоток, плоскогубцы, отвертка? Есть?
– Что-то есть... А зачем тебе?
– Увидишь. – В первом же хозяйственном киоске, рядом с рынком, Андрей купил два дверных замка – внутренний, который вставлялся в дверь, и накладной. Старался выбрать подороже, с причудливыми ключами, которые обеспечивали бы полную надежность замков. Поднявшись на пятый этаж, он, не раздумывая и ничего не объясняя, свинтил со Светиной двери оба замка и вместо них установил новые. Один вставил внутрь двери, второй привинтил к двери со стороны квартиры. После этого попробовал, как закрывается дверь, как срабатывают ключи.
Все действовало четко.
Света все это время молча покуривала на кухне.
– И как это все понимать? – спросила она, когда Андрей закончил работу и положил перед ней ключи.
– А вот так и понимай. Здесь четыре комплекта. Один оставляю тебе, три беру себе.
– Не многовато? Тебе-то зачем три?
– Чтобы ты не вздумала кому-нибудь подарить. Есть у тебя такая привычка. Душа больно широкая. У подружек твои ключи, у друзей... назовем их друзьями, я только сегодня приехал, а у меня в кармане уже твои ключи позвякивают.
– Что же в этом плохого?
– Ты не догадываешься, что по ножу ходишь? Ты думаешь, этот маньяк спокойно спит в своей вонючей кровати только потому, что ты ждешь для него божьей кары? А вдруг ты передумаешь? А вдруг я уговорю тебя показать мне его поганую физиономию? А вдруг милиция докопается и ты как свидетель дашь показания?
– Какой ты умный, Андрюшенька!
– И вот еще что... Давай заканчивать с Андрюшенькой. Нет у тебя повода для этого куража. Нет.
– Ты уверен?
– Да. – Андрей свинтил с колец по одному ключу и положил перед Светой. – Мы еще поговорим о нашем декабре.
– О прошлом декабре?
– Как знать, может, и о будущем язык повернется.
– Думаешь, он будет?
– Обязательно. С нами или без нас, но наступит. Будь осторожна, Света... Я чую шкурой – этот придурок вертится где-то рядом. Пока мы ходили по Коктебелю, он не мелькал в отдалении?
– Почему же в отдалении? – спросила Света, вскинув подбородок, словно подставляя лицо под пощечины. – Он на минутку заглянул к Леше в «Ветерок».
– И видел, как мы покупали замки?
– К тому времени он слинял.
– А меня он видел?
– Ты к нему спиной сидел.
– Я точно не засветился?
– Андрей, успокойся. Я бы сказала.
– И он в самом деле верит, что ты его не сдашь?
– Как видишь... Возникает время от времени.
– Так он действительно придурок?
– Конечно. Но есть и отличия от всех прочих... У него большое беспокойство в штанах, прямо ненормальное. И нож в кармане. Так что, Андрей, я тоже хочу тебя предупредить... Будь осторожнее. Время от времени у него мозги отключаются... И ему все равно, один человек перед ним или десять...
– Леша его видел?
– Нет. В это время его не было в зале.
– Он тоже пиво пил?
– Я же сказала – на минутку заглянул, окинул взором, как говорится. Увидел нас в углу и тут же вышел.
– Ладно, разберемся. – Андрей взял с подоконника картонную папку, механически раскрыл ее – это были рисунки Лены. У нее была странная привычка – на альбомном листе бумаги обводить карандашом по контуру ладонь с раздвинутыми пальцами, не только свои ладошки, но и всех, кто подворачивался под руку. – Она до сих пор этим увлекалась?
– Как видишь.
– Где-то здесь и моя ладошка.
– И не одна, – улыбнулась Света и, взяв у Андрея альбом, перевернула несколько страниц. – Видишь, ладонь Славы не поместилась. – Она закрыла папку и бросила ее на подоконник. – Значит, говоришь, я тоже вела себя не слишком хорошо в том декабре?
– В декабре все было прекрасно. Сбои начались позже. Не будем сейчас об этом... Послушай... Может, мне сюда перебраться?
– Я отвыкла от тебя. Смотрю и прикидываю – да ты ли это... Дай немного присмотреться.
– Тогда ладно, – Андрей поднялся. – Не забывай закрывать дверь. На оба замка. И на два поворота ключа. И кнопку вниз.
– Заметано, – улыбнулась Света.
Каждый раз, приезжая в Коктебель, Андрей как бы заново с ним знакомился, заново привыкал к нему. Были годы, когда он каждый раз в него заново влюблялся. Зубчатый профиль Карадага, восход луны над заливом, каберне на разогретых солнцем бетонных плитах набережной, ночные купания, хмельной треп до рассвета на остывшей гальке пляжа, легкие, необязательные знакомства... Все это когда-то волновало, тревожило, заставляло стремиться сюда, чтобы прикоснуться к недолгому лету. В Москве лета не было – жара, пыль, бензиновая гарь, но не лето.
Однако в этот свой приезд он обнаружил, что никакой радости не испытывает, все просто, буднично, да еще и печально. Пришла мысль, что все в жизни становится хуже, если не безнадежнее. Опять эта центральная, развороченная траншеями улица, тротуар с провалившимися плитами, исчез Дом творчества с парком – а ведь когда-то, совсем недавно, здесь, в пяти минутах от моря, можно было взять комнату хоть на все лето...
А какая была галька!
Тысячи лет волна обкатывала черные камни с вкрапленными в них голубыми агатами! Вывезли все эти камни вместе с агатами на стройки, погрузили экскаваторами в самосвалы и вывезли! В фундаментные траншеи засыпали. А вместо них завезли на пляжи острый щебень с каменных карьеров...
Но все-таки остались несколько прежних пляжей в бухтах – в Лягушачьей, Сердоликовой, в Бухте-Барахте... А ведь были времена – можно было, ни у кого не спрашивая разрешения, сходить в эти бухты... Уже нельзя. Егеря на охране, все тропки перекрыты. Может, и правильно, заповедник там нынче, но бухты из жизни исчезли, ушла из жизни черная галька с вкрапленными голубыми агатами...
А какая в этих бухтах вода!
Голубая, как агаты...
Ладно, и с этим можно смириться, но как быть с девочкой, на трупике которой в морге насчитали двадцать шесть ножевых ударов... И это Коктебель – солнечный, беззаботный, хмельной? Теперь по вечерам на набережной прогуливаются высокие крепкие ребята в черной форме – десантники из соседней воинской части...