Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 24 из 27

Он сразу почувствовал что-то неладное.

Во-первых, постеленная на полу коридора дорожка была зеленого цвета. А он прекрасно помнил, что несколько минут назад она была темно-красной!

Во-вторых, стены были не белые, как раньше, а с легким синеватым оттенком.

Фома сделал с десяток тихих шагов по дорожке, задерживая взгляд на номерах дверей: с левой стороны 726, 724, 722, а с правой - 725, 723… И тут только убийственная догадка поразила его: он - на седьмом этаже!

Не поверив глазам, Фома быстро вскарабкался обратно на крышу и огляделся: ему пришло в голову, что он, может, просто слез не через то окно.

Но другого окна на крыше не было. Путь вниз был только один.

Фома спустился обратно. Теперь дорожка была снова красной! И номера на дверях - шестьсот с чем-то. Одним словом - шестой этаж.

«Жуть полнейшая,» - подумал он, и чтобы не обвинять себя в галлюцинациях, еще раз поднялся на крышу и слез обратно. Дорожка опять была зеленой! И этаж - седьмой.

Чувствуя, что он ничего не может понять во всей этой заварухе, Фома в отчаянии потащил ноги по коридору, сам не зная, куда идет. И где-то у другого конца заметил приоткрытую дверь, из-за которой доносился звук работающего матричного принтера…

Он так и не смог себе потом объяснить, как он набрался храбрости и тихо протиснулся сквозь приоткрытую дверь. Может быть, ему просто уже было все равно, что его там ждет. А может, его немного успокоил скрежет матричного принтера: все же знакомый звук - свой, родной, компьютерный - не то, что звон сотового телефона или вой охранной сигнализации. Да и люди, которые в нынешнюю эпоху прогресса все еще работают на старых матричных принтерах, - немного особой породы, вроде шоферов трабантов или польских фиатов - людей уравновешенных, дружелюбно настроенных, без злобы глядящих на остальных участников движения: знаешь, что не подсекут тебя на дороге, не обругают в спину… Нет, в тот момент перед дверью никакой такой мысли в голову Фоме не пришло, по крайней мере в явном виде, - он тогда вообще потерял способность соображать, - и все же он вошел в дверь.

Перед глазами у него оказалась серая пластмассовая перегородка чуть повыше человеческого роста, отгораживавшая перед дверью что-то вроде узкого коридора и не дававшая увидеть остальную часть комнаты. Фома двинулся вдоль нее, пытаясь бесшумно ступать по разноцветному линолеуму, и дойдя до конца, осторожно высунул голову: там также не было видно ни одной живой души - только письменный стол с перемятыми журналами «Блеск», «Плеск» и «Треск» и двумя грязными кофейными чашками на нем, пыльный деревянный шкаф и раковина у стены в глубине комнаты. А звук принтера все носился по воздуху, идя откуда-то сбоку, из-за второй перегородки из такой же серой пластмассы, с небольшим проходом в дальнем конце. Фома приблизился к нему, просунул голову, стал поворачивать, чтобы осмотреть помещение за перегородкой - и в этот миг принтер замолчал, а он застыл на месте.

Спиной к нему перед громадным цветным монитором сидела Мария. Сомнений быть не могло - ее профиль мелькнул, когда она потянулась к столу слева, чтобы оторвать от принтера только что отпечатанный листинг длиной в несколько пядей. В следующее мгновение Мария, совершенно не замечая Фомы, откинулась на спинку вертящегося стула, задрала босые ноги на стол рядом с клавиатурой и уставилась в листинг, бормоча что-то тихо и совершенно непонятно. Фома следил за ней с некоторым беспокойством, словно за пациентом сумасшедшего дома, и улавливал лишь отдельные слова:

- Гад… Всё мне на голову… Изображения… Кохонена… Появись только… Расслоенные… Высокая энергия… В связи… Дрянь…

Минуты через две ему это надоело и он уже стал подумывать, не пора ли сматывать удочки, но в этот момент Мария вдруг бросилась к столу, на котором стоял монитор, и стала яростно рыться в ящиках. На пол полетели косметические принадлежности и номера журналов «Блеск», «Чмок», «Плеск», «Крик» и «Треск»; последовало совершенно отчетливое и невероятно многоэтажное ругательство, про которое Фома раньше думал, что его употребляют лишь в родной деревне его матери на сербской границе; в следующий миг Мария спрыгнула со стула, бросилась к щели в перегородке и чуть лоб в лоб не сшиблась с Фомой, прежде чем его заметила.

- А-а… Лука!?! - За доли секунды на лице Марии сменились выражения удивления, радости и негодования. - Ты где это пропадаешь столько времени? Почему нас бросил, и знать о себе не даешь?!? Вчера из «Бессмысленного труда» приходили и вой на шефа подняли. Новых носителей требуют, а запускать-то их некому… Шеф сказал: если завтра после обеда не появишься, в страховом порядке розыск объявит. И меня повязал тут - воюю с этой программой, как свинья с тыквой, сам видишь… Не убегай, не убегай, садись давай, и за носители принимайся!

С этими словами Мария схватила медленно отступавшего Фому за рукав, с неожиданной силой рванула его и одним махом усадила на стул перед монитором.

- Так, а я… это… - захлопал глазами опешивший Фома. - Подожди! Я не Лука, я - Фома!

Только сейчас Мария словно опомнилась.

- А-а… И впрямь… - промолвила она смущенно, присмотревшись к своему коллеге повнимательнее. Но тут взгляд ее упал на визитку над карманом куртки.

- А это тогда откуда? - спросила она с явным подозрением и хотела уже отцепить визитку.

- Это? А-а, это мне… это… принесли… Не трогай! - крикнул он, выдернул картонку из пальцев Марии, отцепил и убрал себе в карман.



- И кто же это тебе принес?

- Кто-кто… - Фома сам не знал, что ответить. - Кто надо, тот и принес.

Эффект от последних слов оказался абсолютно неожиданным. Мария моментально отпустила лацкан Фомы, виновато отпрянула назад и на несколько секунд задумалась до того напряженно, что даже наморщила лоб и прикусила нижнюю губу. Потом так же внезапно лицо у нее просияло от счастья.

- Так значит - тебя?.. - воскликнула она

- Можно и так сказать, - уклончиво ответил Фома, недоумевая, как все это растолковать.

- Ура-а-а!!! - победоносно воскликнула Мария. - Конец! Лука… то есть, Фома, ты мой спаситель! Давай, выдай галиматью для «Бессмысленного труда», да сядем обмоем это событие…

Не переставая разговаривать, она нырнула за перегородку и спустя мгновение вернулась с плоской бутылью виски и двумя химическими стекляшками диковинной формы.

- Постой! - в отчаянии крикнул Фома, ощущая, как в мозгу у него все смешалось в гигантскую кашу. - Объясни спокойно! Какое событие ты собираешься обмыть?

- Как какое? - не поняла Мария. - Твое назначение сюда, какое ж еще…

- Куда - «сюда»? - мигом пришел в себя Фома. - Меня никуда не назначали!

- Как не назначали? А визитка?

- Визитка - это… но они не сказали ничего определенного…

Тут Фома окончательно запутался и достал упомянутую картонку, чтобы разглядеть. Единственной деталью в ней, которая могла что-то означать, было сокращение «ЛЯИ».

«Значит… - осенило Фому что-то вроде идеи, -… выходит, что здесь…»

- Значит, здесь - ЛЯИ? - повторил он вслух.

- А ты что думал? - удивилась Мария. - Канцелярия святого Петра, что ли?.. Подожди, ты как вообще сюда попал?

Фома рассказал ей про люк на крыше, ни словом не обмолвившись ни про ресторан, ни про некролог Максима Лесидренского. Мария снова задумалась и вид у нее стал подозрительный.

- Хм-м-м… Дыру, значит, в защите пробили. Люк… Хакеры! И ты - хакер, знала я, потому и проник сюда. Но с другой стороны, визитки эти кому попало тоже не дают… И зеленую папку только кому надо показывают. Значит, все-таки… Нет, так не бывает. Лука… то есть, Фома, не заставляй меня думать, я не умею… Раз ты здесь, значит, ты - тот, кто надо. А раз ты тот, кто надо, значит, должен справиться и с этой программой… На', хватай клавиатуру, мышку и принимайся за дело.

Фома ничего не понимающим взглядом уставился на экран монитора, на котором виднелись какие-то странные меню и совершенно сюрреалистическая графика, состоящая из групп цветных пятен и точек.