Страница 37 из 82
— О! Именинник! Именинник пришел! На почетное место его!
Гуляли долго, несколько дней. В первый день поздравляли с освобождением. На третий — с состоявшимися похоронами. На четвертый — с рождением нового дубля.
Новый дубль оказался юношей двадцати лет. В отличие от первого дубля, он был похож на Виктора лишь отдаленно, по правде сказать, только имя совпадало. Юноша поступал в военное училище, только что демобилизовавшись со срочной службы, из морской пехоты. Поэтому посыпались соответствующие поздравления:
— Десантура! Надежда нации, опора трона!
— За великую самодержавную идею! Выпили за идею.
— За стальной кулак, за сильную руку, брателла! Выпили за кулак и за руку.
Когда все закончилось и за столом остались все те же да еще Колян, речь зашла о текучке дублей, и обнаружилось, что Вася еще ни разу дубля не менял. Собственно, Вася сам прокололся:
— А я, мужики, своим дублем доволен. Пацан он нормальный…
— Но — киллер, — жестко сказал Виктор.
Банкет пошел ему на пользу. Словно молодая энергия и незакомплексованность дубля каким-то образом передались Виктору. Интеллигентщина ушла, начиналась новая жизнь, возникли перспективы. Денег на раскрутку дубля, тьфу-тьфу, хватало. Не век же каяться.
— Сидишь, пульку с нами пишешь, а у самого руки по локоть в крови, — нагло заявил Виктор так, что Вася даже растерялся и отложил вилку с нанизанной сосиской.
— Правильно, Витюша, правильно. Он, кровопиец, у меня целых двух убил. За бешеные деньжища.
— Ну, подожди, Боря. Так они какое положение занимали! Один — крестный отец, другой — вице-президент соседней республики. Я же мог засветить дубля!
— Что-то ты сильно со своим дублем носишься, — продолжал давить Боря. — Ребята тебя, видишь, не понимают. Как бы тебе из нашего, так сказать, социума не выпасть.
— Мужики, Боря, ты случайно не в курсе — кто моего первого на даче повесил? Дача охранялась. Я думал, кто-то из его ведомства.
— Ты этот вопрос, Дюша, Карповичу задай. Колян сделал умное лицо и со значением произнес:
— Эдуард, вот его протеже это сделал, — и показал пальцем на Васю.
— Вы че давите, че давите? — запыхтел тот. — В натуре, братки, я ж ничего не имею против вас. Работа. Мне ж, значит, жить на что-то надо? Водку тут с вами жрать!
— А ты не жри, а пойди сам постреляй, — посоветовал Боря.
— Вы че, в самом деле? Вы это завязывайте.
Вася набычился.
— Смотри, набычился, — усмехнулся Виктор. — А знаешь, друг ситцевый, а ведь мой новый дубль вполне может твоего уделать. Твой хлипок и зажрался. Давай меняй его, браток. А то…
— Мочить, и все дела, — озвучил приговор Колян.
— Мочить без спроса хозяина — это не по понятиям! Вас самих всех…
— Ты кому это говоришь? — вполголоса, с расстановкой спросил Колян. — Ты хорошо подумал, чудак?
— Ну… — запнулся Вася. — Все равно не по правилам.
— Так давай разрешение, — гнул свое Колян.
— Не дашь — я его просто засажу, с конфискацией имущества и арестом банковских счетов, — спокойно сообщил Боря.
— Ха! Так он же твоего заложит, как заказчика!
— А я своего сам уберу.
— Вы — собаки! Вот вы кто!
— Ну, собаки — не собаки, а я звоню, — Колян поднял трубку. — Але, Отморозок? Привет. Сидишь, расслабляешься? И тебе того же. Заказ для тебя поступил. Да, да, тут один буйную головушку готов сложить. С чего так? А зажился. И это самое, есть мнение — руки, говорят, у него по локоть в крови. Так что — твой клиент. Берешь? Ну, просчитай. Так, а чего так недорого? А, понимаю, скидку даешь. Да ты что? Конкуренты зашевелились? Ну, крутись, крутись. В общем, так, записывай клиента…
— Вот так, Вася, и гибнут киллеры, — Боря потянулся и дружески похлопал обалдевшего Василия по плечу.
Виктор захохотал заразительным громким смехом. И все захохотали: что-то было во всем этом здоровое, правильное и, самое главное, очень веселое.
26 апреля 2000 г. г. Донецк, Славянский Мир
Ирина Бахтина
Зачем я тебе?
«Жили-были Андерс и Айра, их дочь Христина и ее кот Патриот…»
— Собачий сын!
Христина сняла Патриота с клавиатуры.
— Тоже Мурр выискался! — укоризненно сказала она и поцеловала кота в морду. На мониторе светилась зашифрованная приписка Патриота к ее сочинению.
Христина покрутилась в кресле, решила: «Да будет так», встала и вышла из комнаты. Патриот свернулся калачиком на насиженном месте и сладко заснул.
Праздники — это время, на которое назначают сделать больше, чем возможно успеть, и не делают ничего. Христина спустилась в нижний ярус и отыскала папу на диване в библиотеке. Поцеловав его в щеку, она пошла, уселась на своем любимом подоконнике и оттуда пожаловалась:
— Андерс, мне так лень уроки делать, что я бы чего-нибудь съела.
Папа закрыл книгу, откинул волосы со лба и предложил:
— Поймай мышь.
— Сегодня праздник, Андерс. Лягушки стынут, царевны не едут, сочинение не пишется. Можно я возьму у тебя сигарету?
— В твоем возрасте пора иметь свои, — сказал папа, и в ту же минуту у входной двери заиграл туш.
— Вот и покурили.
Оказалось, по дороге «царевны» заехали в зоопарк, потом в винный погребок, купили двухлитровую бутылку шампанского и теперь с удовольствием потирали руки. Папа, покрытый праздничными поцелуями, понес бутыль в столовую.
Христина увязалась было за ним, но бабушка твердо решила рассказать ей про забавного енота, попутно дав справку о ценах на енотовые шубы.
— Но мама! — возмутилась Айра.
Она расшнуровывала ботинки. Вплетенные в волосы шнуры, амулеты на длинных цепях, талисманы, брелоки и браслеты цеплялись друг за друга и звенели. А она сердилась.
— Сколько, интересно, таких симпатичных енотов пошло бы на шубу? — улыбаясь, спросила Христина.
— Стинни!
— Ах, какая я неаккуратная! — вместо ответа с сожалением проговорила Лю. Она снова порвала перчатку, стягивая ее с пальцев, унизанных кольцами.
В холл вернулся папа и сказал, что уже затемнил окна в столовой и включил телевизор и что там транслируют демонстрации в разных странах мира. Забыв о енотах, все пошли в столовую.
Вокруг стола, над которым свисал куб телевизора с экранами на все четыре стороны, расположились стулья, а на них Лю, Христина, Андерс и Айра. Родинчане вместе со всем просвещенным человечеством праздновали восемнадцатилетие Христофора. Хотя виновник торжества не дожил до своего совершеннолетия семнадцать с половиной лет, 8 марта празднуется главным образом не как день матери-мужчины, а как Христофоров день. Сейчас дикторы интернационального телевидения в который раз рассказывают грустную историю короткой жизни Христофора Экзиста. Он родился 8 марта 1999 года в Нью-Йорке. У молодого врача по имени Иосиф Экзист, который сумел трансплантировать в себя зародыш из тела погибшей в автомобильной катастрофе сестры. Другой отец ребенка так и остался неизвестным. Потом Экзист получил миллион долларов как первый родивший мужчина. И была сенсация. Через полгода маленький Христофор умер, истерзанный врачами и журналистами. А еще через два месяца Экзиста убили какие-то сектантки.
Экзист умер, но дело его живет. В третьем тысячелетии мужчины могут не только вынашивать детей и производить их на свет посредством кесарева сечения, но и зачинать.
Маленький Экзист был назван Христофором в честь Колумба, а уже в его честь дети, рожденные мужчинами, стали называться христофорными младенцами. У Христины тоже был шанс стать христофорным младенцем. Ради этого ее родители и переехали в Родинку, где расположилась лучшая клиника подобного рода. Но переезд этот настолько благотворно повлиял на Айру, что в середине февраля 2000 года она самостоятельно родила Христину, причем самым примитивнейшим способом. После чего все втроем счастливо зажили в вольном городе Родинке. Там их изредка навещала Лю, живущая по всему миру. Прошедшую зиму она провела на небольшом курорте в Восточной Европе и даже чуть не вышла там в очередной раз замуж. Но, как всегда, вовремя распознала «его скаредную сущность».