Страница 27 из 71
«Более того, концепция образа Марии Магдалины как «жены» или «любовницы» Христа появляется только у катаров и не имеет аналога в доктрине богомилов»[119].
Хотя Магдалина была и до сих пор остается очень популярной святой в Провансе, где, как предполагают, она жила, именно в Лангедоке она стала сосредоточием явно безумных еретических воззрений, и, как мы потом обнаружили, именно в этом регионе на основе культа Магдалины возникло страстное поклонение ей, дикие слухи и темные тайны.
Как было показано, информация о том, что Иисус и Мария Магдалина были любовниками, найдена также в Евангелиях Наг Хаммади, которые были спрятаны в Египте в IV веке. Может быть, аналогичная вера в Лангедоке покоилась на этих или других общих источниках? Некоторые ученые, прежде всего Марджори Малверн, высказывали предположение, что культ Магдалины на юге Франции сохранил эти древние гностические идеи[120]. И тому есть некоторые доказательства.
В 1330 году в Страсбурге был издан замечательный трактат под названием Schwester Katrei (Сестра Катерина), якобы составленный немецким мистиком Мейстером Экхартом, но ученые установили, что настоящим его автором была одна из его учениц. Трактат состоял из серии диалогов между «сестрой Катериной» и ее исповедником о религиозном опыте женщины. Хотя в трактате и содержалось много ортодоксальных утверждений, имелось и совершенно иное. Например, там было такое заявление: «Бог есть вселенская мать...» и ощущалось сильное влияние катарской ереси, помимо общего духа традиций трубадуров-миннезингеров[121].
Этот необычный и откровенный трактат связывает Марию Магдалину с Mi
Более того, в трактате «Сестра Катерина»[122] упоминаются конкретные стычки между ними, данные о которых можно было почерпнуть только в текстах Наг Хаммади.
Профессор Пенсильванского университета Барбара Ньюмен сумела выразить затруднительное положение, в которое попали академики, следующими словами: «То, что прозвучало в «Сестре Катерине», ставит перед наукой трудную проблему исторической преемственности» и созналась, что «это реальное, хотя и загадочное явление»[123]. Каким образом в руки автора «Сестры Катерины» в XIV веке попали тексты, впервые обнаруженные в XX? То, что в трактате видно влияние катаров и трубадуров Лангедока, не может быть случайностью, и из этого следует очевидный вывод: именно через них было получено знание гностических Евангелий в части, касающейся Марии Магдалины. Их тайна может быть не только в том, что нам известно как тексты Хаммади, но также и в других документах, столь же ценных, но еще не обнаруженных.
Непреходящая вера в сексуальный характер отношений между Иисусом и Магдалиной распространена на юге Франции. В неопубликованных материалах исследования Джона Саула говорится, что он нашел множество ссылок на такой союз в литературных произведениях Южной Франции, написанных до XVII века, в частности у авторов, связанных с Братством Сиона, таких как Сезар, сын Нострадамуса (который опубликовал свои труды в Тулузе)[124].
В Провансе мы убедились, что у всех центров культа Магдалины обычно есть места, ассоциируемые с Иоанном Крестителем. Поскольку катары высоко ценили ее, может быть, они поклонялись и Крестителю. Напротив, по всей видимости, катары столь активно невзлюбили Крестителя, что писали о нем как о «демоне». Эта линия идет от богомилов, которые считали его «предтечей Антихриста»[125]. Один из немногих сохранившихся священных текстов катаров называется «Книга Иоанна» (известная также как Liber Secretum), представляющая собой гностический вариант Евангелия совсем иного Иоанна. Большая часть книги в точности повторяет каноническое Евангелие, но в ней имеются некоторые добавления — «откровения», намеренно произнесенные Иисусом только перед Иоанном — «возлюбленным учеником». Откровения эти дуалистические-гностические и согласуются с общей теологией катаров[126].
В этой книге Иисус говорит своим ученикам, что Иоанн Креститель на самом деле был посланцем сатаны (Властелина материального мира), которого направили для того, чтобы упредить его миссию спасения. Изначально это был текст богомилов, и полностью его не воспринимали ни богомилы, ни все катары. Многие секты катаров исповедовали более ортодоксальные взгляды на Иоанна, и есть доказательства того, что богомилы на Балканах даже отмечали ритуалами его день — 24 июня[127].
Но совершенно точно известно, что катары питали особое уважение к Евангелию от Иоанна, которое ученые считают сейчас наиболее гностическим в Новом Завете. (В оккультных кругах давно ходит слух, что у катаров был другой, ныне утраченный вариант Евангелия от Иоанна, и многие из тех, кто увлекается оккультизмом, обшарили все окрестности Монтсегюра, надеясь найти его, но безуспешно[128]).
Очевидно, что катары придерживались неортодоксальных, хотя и несколько непоследовательных, представлений об Иоанне Крестителе. Но скрывалось ли что-либо за их концепцией дурного Иоанна и доброго Иисуса? Вероятно, нет, но, как полагают некоторые современные комментаторы, отношения между этими двумя людьми были не столь безоблачными, как считают большинство христиан[129]. Взгляды катаров, возможно, представляли собой их философию дуализма в самой простой форме: если в паре один хороший, то другой плохой. Но если это так, то по логике следует предположить, что они считали их противостоящими, но равными. Из этого следует, что думали о них как о соперниках, что вряд ли можно назвать традиционным христианским мышлением. Кроме того, вследствие этого возникают сомнения в том, что в Средние века в этих местах признавали постулат о предполагаемой поддержке миссии Иисуса Иоанном Крестителем. Как и в случае Магдалины и Иисуса, взаимоотношения Иоанна и Иисуса воспринимались в варианте, радикально отличающемся от принятого Церковью.
На первый взгляд, поиск подтверждения в теологии катаров важности Иоанна Крестителя для еретических движений не несет в себе ничего, кроме разочарования. Но есть другая известная в истории организация, которая круто изменяет ситуацию. Разумеется, это тамплиеры, для которых Иоанн Креститель всегда был — без исключений — предметом особого поклонения. И так же, как крестовый поход против катаров оставил после себя видимые следы в Лангедоке, так и руины замков этих загадочных рыцарей все еще встают из тумана в самых отдаленных местах этого региона.
Наименование «тамплиер» стало сейчас своего рода эзотерическим клише, поскольку каждый, кто знаком с романом Умберто Эко, знает об их тайных занятиях, а историки без сожаления и с величайшим презрением отвергают всякие поползновения добраться до их «секретов». Однако всякая тайна, связанная с Братством Сиона, неизбежно приводит к этим воинам-монахам, поэтому они стали неотъемлемой частью нашего расследования.
Треть всего имущества тамплиеров в свое время находилась в Лангедоке, и руины их замков добавляют теперь очарования этой прекрасной земле. В одной из самых красивых легенд говорится, что, когда 13 октября приходится на пятницу (день недели и дата внезапного разгрома Ордена), в руинах появляются странные огни и видны темные фигуры, бродящие вокруг них. К сожалению, в те пятницы, которые мы провели там, мы ничего не видели и не слышали, кроме тревожного хрюканья диких свиней, но история показывает, насколько органично тамплиеры вписались в местные легенды.
119
Там же, р. 223.
120
Malvern, Venus in Sackcloth.
121
Newman, From Virile Woman to Woman Christ, p. 172—181.
122
Например, Сестра Катерина использует фразу, что женщина должна стать мужчиной, чтобы попасть в Царствие Небесное, что идентично сказанному в Евангелии от Фомы. Еще более поразительно то, что в трактате рассказывается странный анекдот-метафора, в котором Иисус приказывает своим ученикам есть тело мертвого человека; тот же образ использован в двух текстах Наг Хаммади, в Евангелии от Филиппа и в Евангелии от Фомы.
123
Newman, р. 178.
124
Цитируется по: Baigent, Leigh and Lincoln, The Holy Blood and the Holy Grail, p. 469—470.
125
Stoyanov, p. 129.
126
См. Birks and Gilbert, p. 80—81, и Stoyanov, p. 214—219.
127
Stoyanov, p. 173.
128
Birks and Gilbert, p. 36.
129
Подлинный характер отношений между Иисусом и Иоанном Крестителем исследуется в части второй.