Страница 51 из 56
Таким было и одно из выступлений в "Руси", где Аркадий пел опять же для хоккеистов сборной и ЦСКА. Об этом, в отличии от других подобных историй, доподлинно известно. Сохранились фотографии с того памятного вечера, а также воспоминания Льва Орлова и Генриха Сечкина, которые, кроме того, попытались записать домашний концерт Северного под две гитары. Но, по техническим причинам, записи получились не очень качественными, хотя и сохранились. Генрих Соломонович, сам профессиональный гитарист, так вспоминает об этом: "Аркадий мешал мне играть, а я мешал ему петь." Записать же ресторанные концерты певца, судя по всему, не предпринималось даже и попыток. Да и суть этих выступлений "для избранных" была совершенно в другом. "Лавэ-то мне нужны, ну миленький ты мой!" — как говорил об этом сам Аркадий. Вот и колесил он по всей Москве в поисках этих самых "лавэ", которые оседали большей частью не в его, а в чужих карманах.
К концу года Северный уже жил на Юго-Западе у Анатолия Писарева, простого советского служащего, не крутого коллекционера и не музыканта, но любителя и почитателя творчества Аркадия. Они познакомились на одном из квартирных концертов Северного, куда Писарев был приглашён своим приятелем. Как вспоминает сам Анатолий Петрович, после нескольких дней знакомства Аркадий позвонил ему и попросил приютить на день. "День лежит, второй лежит, говорит, что очень плохо себя чувствует, был жалок и беззащитен. Увидев, что мы не подаём голоса протеста против его пребывания у нас, он ожил и стал парень свой в доску…" Забегая немного вперед, скажем, что остался он здесь надолго, и квартира Писаревых оказалась последним из московских пристанищ Аркадия…
Однако же перемена "местожительства" никоим образом не изменила образ жизни певца. Ресторанные выступления Северного по-прежнему продолжаются… По воспоминаниям Писарева, какие-то неизвестные ему знакомые Аркадия устроили концерт то ли в кафе, то ли в ресторане на Кропоткинской улице. Сохранились и фотографии с этого концерта, с автографом Северного дочери Анатолия Писарева: "Наташа, когда-нибудь ты услышишь эти песни. Люблю тебя. С уважением А. Северный". Вот что вспоминает об этом концерте сам Писарев: "Когда он отправлялся на концерт, говорил: "Пойду попою! Немножечко. Но смотрите, чтоб вы обязательно были!". Пел он тогда здорово, хорошо, но администратор очень нервничал. В зале было трое военных, которые возмущались. Они пару песен прослушали и говорят: "Поёт какую-то белогвардейщину. Нам здесь не место". И ушли. Но это были какие-то посетители, которых, видимо, нельзя было выгнать заранее. А так все были люди свои".
Анатолий Писарев вспоминал и ещё об одном концерте Аркадия, организованном 31 января 1980 года в кафе "Печора", что на проспекте Калинина. И с этим концертом, надо сказать, связано несколько весьма интересных, и даже загадочных обстоятельств! Вот что рассказывал Писарев: "Зимой 1980 года пришли два приятеля и договорились о концерте Северного в кафе "Печора". Аркадий сказал нам: "Приходите обязательно, без вас петь не буду". Но мы опоздали… Когда мы раздевались, нам говорят: "Вы пришли, наверное, к Аркадию? А вы знаете, его забрали"…Поднимаемся на второй этаж, большой зал, музыка, столики. Ищем Аркадия… А рядом закрытый зал, у дверей стоят два мужичка. Вдоль стен на стульчиках сидят парнишки… ну, вы понимаете. Пять человек, и пили одну бутылку "Фетяски" на всех. Сидят истуканы эти, смотрят на нас. А мы смотрим на дверь. Вдруг Аркадий подходит к дверям, откуда- то он вынырнул. Наверное, из "31-й комнаты", где обычно гебисты бывали. Сопровождают его какие-то два паренька. Не глядя, прошел в тот зал, потом оттуда вышли две девчушки и сказали, что его отпустили, и сейчас он будет петь… И вот Аркашка сразу запел "Господа офицеры". Входят люди и говорят: "Мы же вам говорили — не петь белогвардейские песни! Не петь уголовщину!" Тогда Аркашка стал петь "Тетю Хаю". Только они ушли, он начал по новой петь свои песни, которые им не по душе. Но они больше не появлялись, видно поняли, что бесполезно. Моя жена Валентина, конечно, очень нервничала, потому что при сложившихся обстоятельствах — все разойдутся, а мы домой опять с Аркашей, — за нами, конечно, может быть слежка… Но, слава Богу, когда все закончилось, один парень подходит к нам, и говорит: "У меня сегодня день рождения, поедемте ко мне".
Но об этом же самом концерте есть и другой рассказ… Одним из организаторов концерта был Давид Григорьевич Шендерович — человек "широко известный в узких кругах" московского андеграунда. По свидетельству Шендеровича, в организации концерта ему помогал врач, который по долгу службы должен был контролировать санитарное состояние учреждений общественного питания Киевского района, в том числе и "Печору". За что впоследствии и пострадал. Плохо, стало быть, контролировал. А Шендерович, в свою очередь, был близко знаком с Константином Беляевым — ещё одним легендарным исполнителем того времени. И вот что рассказывали об этом концерте Давид Григорьевич Шендерович и Константин Николаевич Беляев, также, по его собственным словам, бывший в числе непосредственных зрителей:
"… Собралось где-то от тридцати до сорока человек. Для Аркаши играли: электрогитара, ударничек простенький, клавишные, ну и, пожалуй, всё. Аркаша стоял у стенки, ряды же были перпендикулярно к ней. Был выделен человек, который постоянно ему приносил водку, коньячок и кофе. Он должен был полностью обслуживать Аркашу, чего бы тот ни пожелал. Около кафе стояли две "Волги" с товарищами из органов. Потом эти товарищи засели в кабинете зам. директора и начали выдёргивать к себе на разговор разных людей, в том числе и Давида Шендеровича. Поскольку он организовывал вместе с врачом этот концерт, его попросили предъявить документ. Ну, он говорит: "Я — слепой, инвалид первой группы, всё равно я ничего не вижу — не нужно мне с собой документ таскать…" Записали с его слов данные о нём. Ну, конечно, выдернули и Аркашу, тоже с ним беседовали. Аркаша, когда вышел, сказал, что "меня товарищи вызывали и сказали, чтобы я не пел блатных песен. И поэтому я вам, ребята, сейчас спою "Стоял я раз на стрёме…". Естественно, что он начал петь то, что всегда пел — блатняк и всё такое. Всё, что он пел, записывалось на "Grundig" через пару микрофонов. Один микрофон стоял перед ансамблем, а второй стоял перед Аркашей. И он пел где-то чистого времени полтора часа. Были перерывы, фотографировали очень много… Был профессиональный фотограф из "Известий". В восемь часов начался концерт, а в одиннадцать пришёл мент, который стал всех вытурять из кафе".
Мы, конечно, не будем сейчас проводить скрупулёзное сличение деталей этих рассказов, поскольку совершенно ясно, что детали, по прошествии стольких лет, могли уже давно и изгладиться и спутаться… Но, тем не менее, эти рассказы оставляет очень много вопросов. Самый основной — абсолютно необъяснимое поведение гебистов, которые просто "фиксируют" концерт, но не принимают никаких конкретных мер воздействия к его участникам. И какая-то нарочитая смелость Северного. Знал, что ничего ему за это не сделают? Или всё равно уже было? А, впрочем, может быть, вовсе и не было этой фразы, о которой вспоминает Беляев… Просто пересеклись где-то в параллельных мирах две Легенды: Костя Беляев и Аркадий Северный. Встретились и разошлись, как в море корабли.
Но всё-таки какие-то странные отношения у Северного и КГБ, по-видимому, были. И вот теперь мы напомним читателям, что обещали дать окончание таинственной истории, произошедшей в Питере с официантом "Бегемотом", о которой говорил Валерий Шорин. Пришло время её, наконец, рассказать. Итак, вот что было дальше: "… Пришли мы в кабак, а он в отказ. Аркаша датый был, полез на него, я тоже встрял. Короче, всех замели в ментуру. Аркашка хоть и бухой был, но сообразил, не стал орать "Я- Северный", а сказал: "Дайте позвонить", и назвал номер телефона. Они, видать, поняли, что номер какой-то козырный, и соединили. Аркаша звонил Карпову, гебисту, который курировал гостиницы. Тот полковник, кажется, был. И, когда гебист приехал, Аркашку сразу отпустили, и даже кто-то ему вернул долг за того официанта. После этого гебисты во главе с Карповым увезли нас в гостиницу "Октябрьская", там у них было что-то вроде центрального поста. И Карпов говорит: "Нехороший ты человек, Аркадий. Столько времени не звонил, не давал о себе знать. Только и вспомнил, когда вляпался". Аркадий потом пел этим гебистам, и было видно, что им всем нравится его пение".