Страница 15 из 58
Нет, про грехи настоящего надо забыть. Когда все это закончится, когда Республика проиграет вчистую и старые, но не забытые обиды будут отомщены — тогда и будет время для сожалений.
Часто штампы содержат более чем просто зерно истины — потому они и становятся штампами. В данном случае — порой цель действительно оправдывает средства, и неважно, насколько ужасно эти средства выглядят в настоящем.
Так он и должен к этому относиться. Смотреть на это под любым другим углом — приведет к неспособности действовать. И что бы ни случилось — Республика должна проиграть эту войну.
Она должна проиграть.
Толк сидела на краешке кровати Джоса и вытирала влажные волосы синклотовым полотенцем.
— Твоя соник-сушилка в душе опять сломалась. — заметила она.
Лежавший на кровати и любовавшийся ей Джос улыбнулся.
— Что ты говоришь? Я сейчас же прикажу, чтобы дроид-дворецкий позвал дроида-механика. — проговорил он, подражая изысканному акценту высшего класса корускантского Восточного Квадранта. — Я надеюсь что ты не слишком пострадала в этом ужасном и жестоком происшествии, моя дорогая.
Она улыбнулась в ответ, закончила вытирать волосы и бросила в него влажным полотенцем. Оно врезалось ему в лицо прежде, чем он успел вскинуть руку. Он рассмеялся и ее улыбка стала еще ярче.
Затем она внезапно угасла.
— Что?
— Ничего.
Она попыталась подняться; он потянулся и нежно привлек ее обратно.
— Знаешь ты тут не единственная, кто приглядывается к лицам. А теперь расскажи все Доктору Вондару.
Она прикусила нижнюю губу.
— Со мной связался директор Службы медсестер-хирургии на борту «Медcтара».
— И?…
— И они хотят чтобы я, по программе непрерывного медицинского обучения, прошла очередной короткий курс — по уходу за пролежневыми больными. Шесть часов, лекция и практика.
Он хмыкнул.
— Курс НМО по пролежням? И что за идиот его откопал? У нас пациенты не задерживаются настолько, чтобы заработать пролежневые язвы. Кроме того, с массажными полями в этом нет…
— Я знаю. Приказ поступил прямо из адмиральского кабинета.
Джос нахмурился.
— Уже понял… что-нибудь еще?
— Согласно старому знакомому из СМХ, на сегодняшнее утро я — единственная медсестра на планете, которой поручено пройти курс. Что, по-твоему, это значит?
Ответ был совершенно очевиден. Зачем еще из адмиральского кабинета приказывать одной медсестре пройти курс, который, учитывая сущность работы Ремсо — здесь был совершено бесполезен?
— Двоюродный дядя Эрел. — проговорил Джос напряженным тоном. — Он хочет приглядеться к тебе, и не хочет чтобы я в это время болтался рядом.
Она кивнула.
— Я догадалась.
Джос сел.
— Я могу ответить «Медстару» что мы не можем прямо сейчас тебя отпустить. предложил он.
Она помотала головой.
— Нет. Рано или поздно мне придется с ним поговорить. Может сейчас даже лучше. У меня сердце не на месте с тех пор, как ты сказал мне кто он.
— Толк, ты не обязана…
Она наклонилась над ним и прикрыла ему рот ладонью.
— Тсс. Я взрослая девочка. Я не растаю, если твой дядя строго на меня посмотрит. Если он собирается быть семейным… — она прервалась. — Или у тебя есть другие планы?
Он провел рукой по ее щеке.
— Никогда.
Она улыбнулась.
— Хорошо. Значит я иду смотреть на Дядю-Адмирала и мы разберемся кто есть кто. Все будет в порядке.
— Ты уверена?
— Я читаю по лицам, Джос. По крайней мере, мы будем знать с кем он на самом деле.
И почему он все равно волновался? И она, несомненно, прочитала это по его выражению. Она лукаво улыбнулась, поймала его руку, поцеловала ладонь — и заботы, связанные с его дядей, внезапно слетели с верхних строчек списка его неотложных дел.
Глава 11
Фрегаты серии «Медстар» были верхом совершенства в республиканском военно-медицинском флоте. Оснащенные самым современным ксено-и биомедицинским оборудованием, которое могло поспорить с многими планетарными госпиталями, корабли класса «Медстар» были предназначены для приема больных или раненых пациентов, чье состояние было стабилизировано в Ремсо, и могли при необходимости продолжать их лечение. Такие корабли были крайне дороги, и в настоящее время в строю их было всего ничего. Учитывая характер и продолжительность войны — пополнение строилось настолько быстро, насколько Верфи Куата успевали их штамповать.
На войне дорога к победе — или поражению — всегда пролегает сквозь горы тел.
Столп, сидящий в транспорте, направлявшемся к «Медстару», глядел сквозь маленький, мутный бортовой иллюминатор на быстро проваливающийся вниз зеленый пейзаж. А-грав-поле корабля гарантировало, что его экипаж и пассажиры останутся в условиях комфортабельной планетарной гравитации, но судя по быстроте, с которой уносился от них Дронгар, шпион мог прикинуть что транспорт идет по меньшей мере на пяти «G». Причиной для быстрого взлета был скорейший проход через споровый слой. Столп наблюдал, как колонии одноклеточных протоорганизмов разбиваются о транспаристиловый иллюминатор, словно насекомые о лобовое стекло. Цветные мазки, большинство — разных оттенков красного и зеленого от скорости транспорта превращались в размытые полосы.
Жизнь Дронгара была и мутагенной и адаптогенной одновременно, и темп ее эволюции выглядел постоянным — этого даже не стоило подчеркивать — и очень высоким, к тому же. Исследования показали, что жизненные формы этого мира обладают ДНК предоставлявшей индифференцированные свойства фактически каждой клетке организма, позволяя ей адаптироваться к изменениям окружающей среды за поразительно короткое время. Быстрота мутаций несла реальную опасность для чужаков, которые явились сюда собирать боту. Споры, бактерии, вирусы, эрзац-РНК и, без сомнения — миллионы других неизвестных крошечных форм жизни — клубились повсюду на Дронгаре и создавали проблемы. Корабль, пролетающий сквозь споровые облака, должен был торопиться; провозишься чуть дольше и бурлящая протожизнь атакует, забьется во все щели, если не повезет — разъедая при этом материал быстро, словно едкая щелочь. И оно могло сделать то же самое — и зачастую делало — с чужеродными биологическими системами — такими как легкие, кишки, печень, почки, внутренностные мешки, дыхальца и так далее. К счастью, разрушительная концентрация споровых роев начиналась точно на высоте верхушек деревьев — достаточно высоко, чтобы позволить людям чувствовать себя в относительной безопасности на уровне земли. Никто не знал — почему. «Может быть» — подумал Столп — «тут было что-то, связанное с воздушными потоками. Или с теплом.» Какой бы ни была причина — все были рады, что бесчисленные сонмища дронгарианской жизни не знакомятся с пришельцами поближе.
Столп вздохнул, понимая что эти размышления про местную фауну и флору были просто способом отвлечься от мыслей о предстоящей работе. С писком сигнала управления голопроектор сменил картину с «Дронгар, вид сверху» на величественный вид «Медстара», ждущего здесь на планетосинхронной орбите. То что надо было сделать — было заданием неприятным, двух мнений тут быть не могло. Шпион был — иногда — не просто сборщиком информации. Порой возникали ситуации, когда требовалось выступить в более активной роли. Иногда приходится играть на поле диверсантов. Это была часть работы — тяжелая, но неизбежная.
Столп думал про этот неприятный, но неизбежный факт в… какой? тысячный раз? Впрочем, раздумья не изменяют реалии. Это была война. На войне люди умирают — кто-то этого заслуживает, кто-то нет; и хотят они того или нет — шпионам и диверсантам во вражеском лагере приходится нести ответственность за акты насилия. Если бы не было Столпа — здесь был бы кто-то другой. И возможно, как любил думать Столп, у этого агента было бы куда меньше предубеждений против смертей и разрушения.
Не то чтобы Столп был чересчур сентиментален; шпион был прямо ответствен за акции, проведенные в несколько последних месяцев, акции что забирали жизни и разрушали имущество. Акции, которые, как говорил древний иторианский революционер Андар Сукуанд: «подсыпают песка в шестеренки машины». Подобные акции не останавливают войну — но они замедляют ее темп.