Страница 37 из 50
ГЛАВА 103
Мне показалось, что на меня обрушился чудовищный удар. В животе все перевернулось, а к горлу подкатила желчь. Я не раз воображала, что со мной будет в случае поражения в суде: скучная работа в частном секторе, чтение книжек на песчаном пляже… Но я не ожидала, что само известие об этом поразит, мня как гром. Юки пробормотала:
– Господи, это моя вина. Не надо было говорить: «Признайте ее виновной в том, что она хороший коп». Что за дурацкая идея! Мне представлялось, что это ловкий ход, но я ошиблась.
– Ты отлично справилась, – глухо произнесла я. – Твое выступление тут ни при чем.
Я съежилась в углу, обхватив себя за плечи и опустив голову. Шерман и Юки продолжали беседовать. Микки пытался уверить ее в том, что не все потеряно, но его голос хрипел у меня в ушах, как заезженная пластинка.
Все, что я могла, это мысленно повторять одну фразу: «Как же так? Как же так?»
ГЛАВА 104
Когда я снова сосредоточилась на их разговоре, Шерман объяснял что-то Юки:
– Судья передала им справку из больницы и записи, сделанные приемной медсестрой. Насчет ограничений суммы сказала, что они могут не беспокоиться. Это ее прерогатива, и она сама вынесет решение.
Микки устало провел ладонью по лицу.
– Юки, ты проделала отличную работу, я серьезно. Не верю, что присяжные купились на штучки Бройлза, – пробормотал он. – Просто невероятно. Мы сделали все, что сумели.
У Кастеллано зазвонил телефон.
– Присяжные вернулись в зал, – сообщила она. – Они готовы огласить вердикт.
Я похолодела. Слово «вердикт» всплыло у меня перед глазами, и я впилась в него взглядом, надеясь найти что-нибудь обнадеживающее в каждой букве. Еще во время учебы в университете нам объяснили, что «вердикт» происходит от латинского «говорить правду». Но станет ли он правдой, на сей раз? По крайней мере, все в городе подумают именно так.
Микки попросил водителя развернуться, и через несколько минут мы опять пробивались сквозь толпу и бежали по ступенькам в здание суда, выкрикивая на ходу:
– Без комментариев, без комментариев!
Шерман, Юки и я заняли свои места в зале Б, а представители обвинения устроились напротив.
В этот момент я услышала свое имя, донесшееся до меня словно из другого мира. Я оглянулась через плечо.
– Джо!
– Я только что прилетел, Линдси. Прямо из аэропорта.
Мы потянулись друг к другу и сплели пальцы между сидевшими сзади зрителями. Потом мне пришлось отпустить его руку и отвернуться.
Телевизионщики приготовили камеры, и судья вместе с присяжными появился в зале. Миновал час с тех пор, как они ушли на перерыв.
Судебный пристав объявил, что заседание открыто.
ГЛАВА 105
Присяжные долго поправляли свою одежду, раскладывали сумки и устраивались на местах. Наконец все успокоились. Я заметила, что лишь двое из двенадцати посмотрели в мою сторону.
Я тупо слушала, как судья спрашивает присяжных, пришли ли они к какому-нибудь решению. Старшина, пожилой афроамериканец, Арнольд Бенуа, одернул пиджак и объявил:
– Да, ваша честь.
– Пожалуйста, передайте его приставу.
Я услышала, что дыхание Сэма Кэйбота участилось, и сама с колотящимся сердцем наблюдала, как судья просматривает полученный листок.
– Прошу всех присутствующих соблюдать порядок и спокойствие, независимо от того, что скажет старшина, – произнесла судья. – Итак, мистер Бенуа, огласите приговор.
Бенуа вытащил очки из кармана пиджака, раскрыл их и аккуратно посадил на нос. Потом он стал читать:
– «Мы, присяжные по вышеуказанному делу, признаем подсудимую лейтенанта Линдси Боксер невиновной по всем пунктам обвинения».
– Решение единогласно?
– Да.
Я была так поражена, что не верила своим ушам. Мысленно повторяя слова старшины, я почти не сомневалась, что судья вот-вот аннулирует вердикт. Но Юки крепко схватила меня за руку, и, увидев ее сияющее лицо, я поняла, что мне это не померещилось. Меня действительно оправдали.
Внезапно раздался громкий голос:
– Нет, нет! Не может быть!
Это был Эндрю Кэйбот – он вскочил с места и вцепился в стоявший впереди стул, на котором сидел бледный и хмурый Мейсон Бройлз. Адвокат обвинения попросил подсчитать голоса присяжных, и судья ответила согласием. Один за другим присяжные поднимались с места и оглашали свое решение.
– Невиновна.
– Невиновна.
– Невиновна…
Я слышала это слово, но до последней секунды не могла осознать его значения. Шерман и Юки обнимали меня, и казалось, что меня куда-то уносит волной безмерного облегчения и радости. Еще мгновение – и я утону в блаженстве.
Наверное, только получив свободу, можно понять, что такое счастье.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ПЛЕВОЕ ДЕЛЬЦЕ
ГЛАВА 106
Когда мы с Мартой покидали дом, над головой висело мрачное пасмурное небо. Включив радио, я поймала прогноз погоды, и машина потащилась по перегруженным транспортом улицам, направляясь к выезду из города. Пока мы ползли по Потреро-стрит, я думала о шефе Траччио. Вчера мы встретились в суде, и он предложил мне вернуться на работу, повергнув меня в такое смятение, словно речь шла о любовном свидании. Все, что от меня требовалось, – кивнуть и согласиться.
Уже сегодня утром я могла бы сидеть на своем рабочем месте, разгребать наваленные на столе бумаги и шпынять подчиненных за нерешенные дела. И дальше все пошло бы, как всегда. Шеф говорил очень настойчиво, однако я отказалась наотрез.
– У меня еще не закончился отпуск. Мне надо отдохнуть.
Он сказал, что понимает, но я в этом сильно сомневалась. Я сама не знала, чего хочу, и возникало ощущение, что я никогда не смогу это понять, если не разберусь с убийствами в Халф-Мун-Бэй.
Теперь они стали частью моей жизни.
Интуиция подсказывала, что если я не оставлю своих попыток и буду настойчиво преследовать выбранную цель, то в конце концов выясню, кто убил Джона Доу и всех остальных. Сейчас это было единственное, что волновало меня всерьез.
Когда мы выехали из города, я повернула на южное шоссе, опустила окна и настроилась на другой канал.
К десяти утра мои волосы уже буйно развевались на ветру, а Сью Холл ставила мои любимые старые хиты на 99.7 FM.
«Дождя нет, и утро просто замечательное, – тараторила она. – Сегодня первое июля, в городе чудесный жемчужно-серый туман. Туман – самое лучшее, что может быть в Сан-Франциско, правда?»
Из радио полилась волшебная песня: «Лети, как орел». Я стала подпевать в полный голос, чувствуя, как музыка кислородной струей будоражит кровь и уносит душу за пределы озонового слоя.
Я свободна.
Мой кошмарный процесс быстро удалялся в зеркальце заднего обзора, а будущее простиралось впереди, как открытое шоссе.
В восемнадцати милях от города Марта потребовала остановиться, и я свернула на парковку. Здесь стояла одна из тех деревянных лачужек, которые «Тако белл»[11] построили в шестидесятые годы, пока местные власти не сообразили, что к чему. Теперь на одном из красивейших мест побережья торчало самое жалкое и убогое здание в мире.
До сих пор автострада пролегала высоко над берегом, но возле закусочной спустилась к самому прибою. Узкая гряда скал отделяла стоянку от пляжа, и дальше до самого горизонта парила темно-синяя масса океана.
Купив неизбежные чурро[12] в сахарной пудре и стакан черного кофе, я пристроилась на высоком валуне. Поглощая пищу, смотрела, как смуглые серферы мчатся верхом на пенистых волнах и Марта с лаем носится по песчаной полосе, пока солнце рассеивает утренний туман.
Запечатлев в памяти этот восхитительный момент, я позвала Марту в машину. Через двадцать минут мы уже въезжали в Халф-Мун-Бэй.
11
Сеть быстрого питания.
12
Разновидность пончиков.