Мелодия первая

— Или же… — синие глаза смотрели в самую душу, ни шелохнуться, ни отвести взгляда. Только я и это бездонный омут. — Отдай нам свое оружие. То самое, которое сейчас покоится в ножнах за твоей спиной. Это твоя память, твоя боль. Мы знаем — это все, что у тебя осталось от любимого. Отдай нам дарханы. Отдай…

— Разве мы несправедливы? Разве мы не позволяем тебе решить самой? — волосы третьей нимфы черным водопадом спускались к ногам, танцуя словно морские змеи при очередных порывах ветра. — Цена за спасение стольких жизней ничтожна…

Мне же хотелось умереть прямо здесь и сейчас. Они чувствовали, они знали. Дарханы Лесса для меня важнее собственной жизни, но как можно поставить на чашу весов их и маленькую девочку… Я не знаю ни этого ребенка, ни ее мать. Что изменится в моей жизни, если девочка достанется духам? Ничего…А мое оружие — это часть меня, кусок моей души. Моя память и моя боль. Слезы текли по моим щекам, оставляя мокрые дорожки. Я не плакала уже пять лет. Бесконечных пять лет, с того самого дня, как умер Лесс. Но сейчас это было уже не в моей власти. Слишком тяжелое бремя духи океана взвалили на мои плечи.

Исчез, растворился в горечи весь окружающий мир. Лишь я и ожидающие нереиды стояли на палубе погибающего корабля.

Выбор есть всегда, его не может не быть.

И разве стоит говорить о том, что я выбрала?

Клинки со свистом выскочили из ножен и с грохотом упали к ногам нимф.

— Забирайте, ваша цена принята…

Они стояли, уже не улыбаясь, держались за руки и пристально смотрели на меня, словно видели впервые, вновь оценивали каждую черточку лица заново, запоминали. Молча, в тягостном ожидании.

Ветер стих внезапно, ушел за мгновение, будто бы его и не было. Океан стал затихать, усмиряя разбушевавшиеся воды и оставляя «Морскую звезду» в покое. С неба поспешно уходили облака, открывая взору ясное звездное небо с полной луной. Гарен внезапно расслабился, опустил руки и убрал щит, а ледяная пелена больше не продвинулась ни на шаг. Кемерон удивленно убрала и свой купол, не веря собственным глазам. Все исчезло, испарилось, буря ушла, так и не забрав свои жертвы.

И застывшими мраморными статуями на палубе стояли три нереиды.

Ко мне тихой и медленной походкой шла рыжеволосая нимфа. Остановилась всего в шаге, не отрывая взгляда от лица.

— Не держи на нас зла… — она протянула руку и легким касанием, похожим на дуновение ветра, вытерла слезы с моей щеки. — Мы не возьмем. Они нам не нужны…Мы получили все, что хотели. И даже больше того…

Фигуры таяли, растворялись в лунном свете, уходили. Бессердечные, жестокие, непонятные…

— Шейн, — сзади тихо подошел Фил, положил руку мне на плечо. — Чего ты так переживала? Ну дарханы, оружие ценное, особенно для мастера… но я б тебе новые купил… Правда.

— Когда-нибудь я точно тебя убью, — зло ответила я, выплескивая напряжение. — За то, что лезешь не в свое дело. Правда.

Подобрала валяющиеся на досках клинки и пошла в каюту. Гори оно все синим пламенем…

Глава 3

— Лиз?

Колдунья неохотно оторвалась от просмотра целого вороха отчетных документов и недовольно нахмурилась. В голове четко пульсировал мощный телепатический зов, но вот разговаривать с мужчиной, его приславшим, у нее не было ни малейшего желания.

— Лиз, ты меня слышишь. Я знаю. Нам нужно поговорить, — настойчивый тон, не признающий отказов.

— Нам с тобой вот уже двадцать пять лет не о чем разговаривать, — презрительная усмешка на полных чувственных губах женщины.

— Ты глубоко заблуждаешься, милая. Одна из неплохих причин для разговора — Шейн, — вкрадчивый ироничный шепот.

— Мы все решили еще тогда, что же вдруг изменилось? — колдунья присела в мягкое кресло, закрыв глаза и успокаивая дыхание. Нельзя, чтобы он понял, как в действительности ей тяжело сохранять невозмутимость.

— Я тебе не верю.

— Не кажется ли вам, многоуважаемый, что с этим заявлением вы немного опоздали? — она не удержалась от едкого замечания.

— Ты солгала мне. Она моя…

— Нет, — руки волшебницы впились в подлокотники, оставляя видимые вмятины на дереве. — Она не твоя дочь! И я не раз тебе это говорила.

— Ну зачем же так нервничать? — наигранное волнение. — Мне, например, кажется странным, что ты так рьяно меня к ней не допускала на протяжении всего этого времени. Словно боялась, что однажды я все же с ней встречусь.

— Тебя к своему ребенку ни одна нормальная мать не допустит! — острая шпилька, больно бьющая прямо в цель.

— Ты же любила меня, Лиз… Почему ты думаешь, что не полюбит она? Ты не дала мне ни малейшего шанса.

— Ты — чудовище! Я была глупа и молода, когда связалась с тобой. Но повторю еще раз — Шейнара не твоя дочь. Она другая, не такая, как ты.

— И поэтому сегодня ночью я так сильно ощутил всплеск магии, родственной моей? — спокойная ровная интонация. — Может, станешь отрицать и то, что твоя дочь сейчас плывет к Независимым островам? Я чувствую ее, Лиз, этого тебе не понять, но сейчас я интуитивно ее слышу.

— Твои ощущения — это твои проблемы, — отрезала колдунья. — Чтобы не было в действительности, ты слишком сильно опоздал… Она твердо уверена лишь в одном, что ее отец погиб, еще задолго до ее рождения.

— Я жив, Лиз, и я узнаю правду.

— Правда всегда приносит боль. Если ты и узнаешь что-то, подумай прежде всего о Шейн, а не о себе. Как делаешь это обычно. Прощай.

Она резко оборвала связь, нервно потирая ноющие виски. Связь на таких дальних расстояниях всегда выпивала огромное количество сил, а уж ментальный разговор через весь океан высасывал массу маны. Но сейчас собственная энергия волновала ее меньше всего. Возвращение этого мужчины в ее жизнь не могло радовать. Казалось, проблема решена, казалось, что он смирился, забыл. Оказывается — нет…

Если он ее увидит…Если он поймет…

Остается одно, нужно экстренно возвращать Шейн на материк, сюда ему дороги нет. А вот на островах…

Она знала, что нельзя ее отпускать. Знала. Но теперь поздно о чем-то жалеть.

Несмотря на дикую усталость, напряженность и какую-то странную обреченность внутри, уснуть мне так и не удалось. Сон не шел, мысли путались, голова гудела колоколом. Не выдержав плена душной каюты, я выбралась на верхнюю палубу и глупо просидела там до самого рассвета, провожая взглядом медленно гаснущие звезды и блекнущую с каждой минутой луну. Подходить ко мне в таком состоянии не решался никто. Гар вместе с волшебницей старались магически восстановить поврежденные заклятием части корабля, скрепить их хоть как-то, чтобы нам удалось доплыть до Фрилы. Фил безмятежно спал, словно ничего необычного с нами не произошло, Рене точил свой меч, сидя рядом с колдующей Кемерон. Матросы старательно приводили в порядок палубу, убирали с проходов опрокинувшийся груз, вычерпывали за борт океанскую воду. Паруса на всех трех мачтах были подняты, но теперь это не приносило никакого толка — поблизости от корабля не наблюдалось даже легкого намека на ветер. Полный штиль. Тишина, спокойствие, зеркальная водная поверхность. Ничего не напоминало о жуткой ночи. С левой стороны чуть на удалении виднелась земля. Если память мне не изменяет — то как раз по курсу должен был быть небольшой архипелаг, видимо, около него мы и оказались после бури.

Солнце осторожно показало свой бок из-за горизонта. Все окружающее пространство мгновенно засияло, как расплавленное золото. А облака… Пурпурные и фиолетовые, нежно-персиковые и красновато-желтые, они красочными пятнами неподвижно висели в небе. Прямо от горизонта к нашему судну по воде шла солнечная дорожка, луч от которой упал на мое лицо и быстро пробежался по одежде.

У моряков есть примета, что если при восходе небо окрашивается в розовый цвет, то стоит ждать ясного, теплого и тихого дня. Искренне надеюсь, что это поверье не далеко от правды. Никогда бы не подумала, что буду вновь так рада встретить рассвет. Слишком велика была вероятность того, что эта ночь станет последней в нашей жизни. Слишком странной была атака, слишком мощной. «Морская звезда» лишилась трех членов команды, часть груза навсегда сгинула в глубинах океана. Но что-то подсказывало мне, что мы еще очень легко отделались.