Страница 18 из 29
– Ладно, парни, - озабоченно прервал я нашу милую беседушку. - Шеф поручение дал, он ждать не любит…
– Крут? - с лакейским участием отозвался белобрысый.
– Да ничего, в общем-то, ладим… Но если что - у него не задержится… Но за своих - горой!
– А он кто? Московский?
Я усмехнулся, огляделся, подмигнул и с выразительной томностью возвел к небесам свои лживые очи. Всю эту примитивную мимику надо было понять так: мой деловой круг на порядок выше, им он недоступен, и всякая информация о нем для них не только недосягаема, но и просто опасна.
– Так что, мужики, не задавайте глупых вопросов - не получите грубых ответов.
– Я тебе не мужик, - вдруг оскорбился белобрысый. - Мужики в поле…
– Это точно, - дружелюбно согласился я и не сдержался: - А холуи - в «Вольве».
Он засопел и начал выбираться из машины, одновременно запуская красную волосатую «лопату» под мышку. Остальные тоже сделали несколько шагов, окружая мою машину.
– Не спешите, коллеги, - спокойно посоветовал я, ныряя за руль и запуская двигатель, - а то я вам такой ночной таран в подмосковном небе устрою… - Но ссориться с ними в мои планы не входило, хотя и очень хотелось. Я круто переменил курс. - Стоп, парни, погорячился. Ради красного словца ляпнул, - примирительно сказал я. - Есть такой недостаток. Трепану, потом сам жалею. Приношу свои искренние извинения. Тем более что хлебаем мы из одной кормушки. - И я протянул белобрысому раскрытую коробку «Джи Пи Эс».
Он еще немного попыхтел, убрал свою газовую пушку, взял сигарету, закурил, потом - халявная натура - вытянул еще две и положил на полочку в машине.
– Не знаешь, - спросил я его, - сама здесь сегодня? - Мне было известно, что Домом моделей командовала какая-то дама, но ни ее имени, ни «псевдонима» я не имел.
– Хозяйка-то, - ухмыльнулся белобрысый, - Серафима? Кто ее знает! Но должна быть. Как же без нее? Мы этот Дом-модель Дом-бордель зовем. Здесь хозяйка телок напрокат дает. Девки - блеск. Я и сам пользовался. Но дают не всех и не каждому, по чину. Самых крутых для больших людей держат. Ты, значит, для шефа приехал невесту на ночь выбрать? Что ж у вас, в столице нашей Родины, своих телок мало?
Я ухмыльнулся: коммерческая тайна.
– Пригляди за тачкой, ладно? Я скоро. Пиво за мной.
На верхней ступеньке, преградив вход, маялся охранник: расставив ноги, руки за спиной (и когда научился?), на поясе - дубинка, на лице - рябинка, сонный, тяжелобезразличный взгляд.
– Куда? - грубо спросил он, когда я почти ткнулся головой в его живот.
– К самой, - так же грубо отрубил я.
На его лбу собрались морщинки, трудно зашевелились, глаза еще больше затуманились - соображает, пытается ворочать заржавевшими без практики шариками. Сообразил!
– Зачем?
– Фирма мне сказала: если Рябой спросит, пошли его на…
Он ухмыльнулся - такой ответ был вполне доступен его пониманию, ясен и понятен - и сделал шаг в сторону, пропуская меня в здание.
Снаружи Дом моделей, даже облепленный по всем своим облупленным стенам разномастной рекламой, более всего походил на кирпичный барак или казарму. Впрочем, так оно и было - до революции здесь квартировал какой-то конно-гвардейский полк. И я вспомнил об этом, когда вошел внутрь: здесь одуряюще пахло конюшней, где вспотевшие после скачек лошади перебирают ногами, стучат копытами и встряхивают растрепанными гривами. Но в конюшне, надо полагать, не бывает такого шума: дурная музыка, аплодисменты, топот ног, свист, визгливые возгласы распорядителей и посетителей.
В холле я осмотрелся и вздохнул. Мебель, рекламные листы на стенах, одноногие пепельницы по углам, вазы с искусственными цветами - все здесь было рваное, ломаное, пыльное, затасканное; не было ни одной новой или хотя бы целой вещи. Вытертые подлокотники и лопнувшие подушки кресел, царапины, следы загашенных сигарет и неприличные слова на полировке столешниц. Как будто какая-то фирма решила наконец обновить свой ставший уже неприличным интерьер и выбросила все атрибуты на помойку, а Дом моделей подобрал и с дикарским благоговением расставил по углам и развесил по стенам весь этот хлам. Наверное, и персонал такой же, особенно - девочки. Ну и вкусы же у нашей элитарной провинциальной мафии…
Я перехватил делового озабоченного молодого человека в малиновом пиджаке и черных бесформенных брюках, при бабочке и усиках, с какими-то бумажками в руках, и спросил, как мне найти Катю Иванову. Выходить непосредственно на Алку было рискованно.
– Кэт? - озабоченно переспросил он, нетерпеливо постукивая стоптанными лаковыми копытами. - Она на подиуме. Через три минуты освободится. Я передам ей, что ее спрашивают. Подождите здесь. Ведь вы от Руслана?
– Еще бы! - согласился я, до сих пор понятия не имея, кто такой Руслан.
Молодой человек со снисходительным одобрением, но как-то не очень хорошо усмехнулся и исчез.
Я присел в уголке, но не успел выкурить сигарету, как девушка в стареньком спортивном костюме, а вовсе не в мехах, как я ожидал, вошла в холл и уверенно направилась ко мне. Шла она хорошо, профессионально - высоко держала головку, равномерно, свободно выбрасывала длинные ноги и ритмично покачивала узкими бедрами.
Она вплотную подошла ко мне, улыбнулась.
– Хай, - приветствовала меня Кэт Иванова и, все еще улыбаясь, уперла мне в грудь пальчик. - Ты мент, верно?
– Вроде этого, - уклончиво не стал отрицать я. - А как вы догадались?
– По глазам. У всех моих знакомых ментов такой же взгляд: вроде твердый, но какой-то уклончивый, у меня раньше много было друзей среди ментов.
– А сейчас что же? Растеряли?
Она пожала плечами, отбросила волосы:
– Времена изменились. И менты - тоже. Теперь от них подальше надо держаться. Так что я тебе ничего не скажу.
– А мне от вас ничего и не надо. Я Алку ищу.
– Какую? У нас их три.
– Ну, эту… подружку Чванько.
– А! - обрадовалась Катя. - Жувачку! - Она поняла мой вопросительный взгляд и пояснила: - Мы с девками ее так прозвали. Понимаешь, вроде развитая, интеллигентная, тампаксами пользуется, все книжки перечитала, а все - «жувачка» и «жувачка». Мы сколько раз учили: не жувачка, а жевачка, а она все свое. Так Жувачкой и осталась. А клиента ее, этого Чванько, мы Папой Карлой прозвали. Он такой же лысый, поделки какие-то из дерева делает и сам будто поленом пристукнутый. Бабник! - пропела она, широко раскрыв глаза. - Но слабак, ты понимаешь?
– Понимаю, - успокоил я ее и вспомнил, как безжалостно определила Мишкины мужские достоинства Яна, - однопалочный…
Катя залилась таким смехом, что я даже позавидовал. А слоняющиеся по холлу охранники уже откровенно уставились на нас.
– Слушай, пойдем в бар, у меня время есть, там и поговорим. С тобой интересно. И никакой ты не мент, врешь ты все.
– Это почему же?
– Ну, - она опять отбросила волосы и пожала плечами. - Не хамишь. Встал, когда я подошла, сигарету выбросил…
– Ты уж очень плохо о ментах думаешь.
Она немного поскучнела.
– Да знаю я их, - поморщилась. - Разные среди них попадались. Всякие…
Девочка ушлая, окончательно убедился я. И огонь, и воды прошла. Мне стало ее жаль.
– Ну пошли? Что, не при деньгах? Ну и что? Я приглашаю - я угощаю. Как на Западе. И ты не бойся, у нас для сотрудников скидка. Пойдем, очень хочется с хорошим человеком хоть раз в баре посидеть.
Бедная девочка…
Мы прошли какими-то мрачными коридорами, спустились вниз и вошли в бар через мутные стеклянные двери, заляпанные вкладышами от «жувачки». Он был почти пуст, только в уголке за столиком шептались над коктейлями две проститутки. У одной юбка была всего лишь до пупка, зато у другой - до пола, правда, с лихим разрезом во всю длину. Кэт кивнула им и помахала ладошкой. Они ответили ей, оглядели меня и еще сильнее зашептались, сблизив головы над стаканами.
За стойкой маячил молодец в форменной куртке и золотых очках.
– Ник, запиши на меня. - Катя ловко, я даже не успел ей помочь, взлетела на высокий табурет. - Есть хочешь? - Это уже мне. - Нет? Тогда две финской водки, две колы и мороженое. Садись, кури. Как тебя зовут?