Великий друид

Ник Орли

Великий друид

Ранним летним утром, когда свет солнца, поднимавшегося над линией горизонта, стер с неба звезды, стражники у ворот Тарантии по команде офицера сняли тяжелый засов, вынули из-под створок деревянные клинья и неторопливо распахнули прочные створки из окованных железом лубовых досок. Мощные петли были хорошо смазаны, ворота открывались легко и без скрипа.

В город въехали припозднившиеся вчера путники, ночевавшие у городских стен, а из города выехали самые торопливые и предусмотрительные — чтобы не дышать пылью от встречных торговых обозов и телег крестьян, везущих продукты в город. Чуть позже через ворота выехал на хороших конях отряд всадников, вооруженных, но бездоспешных — десяток королевских гвардейцев, юноша лет четырнадцати, рослый, но еще не вошедший в мужскую силу, и высокий широкоплечий мужчина лет сорока с лишним, выделявшийся своей мощной фигурой даже среди отборных воинов королевства Аквилонии.

— Видал? — кивнул вслед кавалькаде один из стражников. — Король Конан с наследником куда-то в дальний путь собрались.

— Почему ты думаешь, что в дальний?

— Так одеты для долгой дороги. Когда король выезжает в ближние города, одевается более пышно. И охрана тогда в парадной форме едет. Когда на охоту — то с ним едут егеря, придворные. Когда на войну — оруженосцы с доспехами.

— И куда, ты думаешь, они поехали?

— А вот это уже не нашего ума дело.

— Чего уж так-то? Сказал бы просто — не знаю!

— Придержи язык, пока его тебе не подрезали! Если было бы надо, то перед выездом короля заранее проехали бы гонцы, чтобы известить кого надо и подготовить проезд короля со свитой. А если этого не сделано, значит, государь не желает лишней огласки. Вот не болтай лишнего.

Всадники тем временем пересекли широкую равнину и скрылись за поросшими лесом холмами. Путь их лежал на север. Ехали они довольно долго, в темпе обычного воинского перехода, не торопясь, но и не расслабляясь. Оставались позади деревни и возделанные поля, давно обжитые места сменялись густыми лесами, потом снова начинались вырубки, появлялись дымки кузниц и пекарен, а дорога тянулась все дальше и дальше. Наконец король скомандовал остановиться на привал и повернул своего коня к ближайшему леску.

Здесь всадники спешились и пустили коней отдыхать, сами тоже устраивались в тени деревьев. Один из гвардейцев, расстелив свой плащ, выложил на него хлеб и нарезал его крупными кусками. Король взял два куска хлеба и предложил один из них сыну. Тот взял хлеб и с недоумением спросил:

— Это у нас такой обед сегодня?

— А чем тебе не нравится? Если ты проголодался — ешь.

— Я не понимаю, отчего нельзя было взять с собой чего-нибудь более приемлемого? Или пообедать в любой из встречных деревень? И куда мы вообще едем?

— Пойдем-ка, — сказал Конан и неторопливо направился в сторону от места привала. — Мы едем в Киммерию. На мою родину. На родину твоих предков.

— Что, прямо сейчас? — удивился Кони: — Без подготовки, без предупреждения? У меня ведь тоже были кое-какие свои планы на ближайшее время!

— Мы едем прямо сейчас, — твердо ответил король. — У меня все подготовлено. А если твои замыслы окажутся несколько нарушены, то поверь мне, что это на самом деле не важно. Если захочешь, ты сможешь осуществить их после нашего возвращения, а если они будут нарушены непоправимо, то не стоит о них и жалеть. Не пойми это как пренебрежение к твоему мнению. Тебя учили лучшие учителя, которых я мог найти, ты много знаешь о мире, умеешь фехтовать и имеешь представление о королевских обязанностях. Но в королевском дворце не всегда понятна настоящая жизнь. А жизнь часто ломает безупречно налаженный порядок, опрокидывает тщательно продуманные планы и развеивает как дым мечты и стремления.

— Но зачем же самому устраивать переворот в своей жизни?

— А просто так! Ты знаешь, в юности я немало странствовал, повидал мир, одержал множество побед. А последнее время я сижу в Тарантии, занимаюсь государственными делами и не могу оторваться от них! Королевский долг держит меня крепче тюрьмы и надежнее железных цепей. Но если я создал порядок, который держится только моей волей, то я хотел бы увидеть и понять это до того, как это окажется непоправимо. Да и тебе, сын мой, полезно будет отдохнуть от городских стен и торжественных церемоний, чтобы увидеть настоящий живой мир. Я бы хотел, чтобы ты увидел его так, как я. Хотя мир постепенно меняется, и я сам не знаю, что увижу в родных местах.

— Хорошо, отец. Но когда примерно мы вернемся назад?

— Не знаю. Как получится. Рассчитывай на месяц, если нам не встретятся неожиданные препятствия.

Они прошли по лесу. Среди редко растущих дубов и зарослей орешника король показал наследнику на вполне неприметный участок:

— Видишь? Звериная тропа ведет в низинку, там может быть родник. Зверь зря шуметь и продираться сквозь заросли не будет, идет по тропе и ветки здесь не загораживают проход. И следы видны, если приглядеться. А ты плохо ходишь. Шумно. Я и дома замечал — ты ступаешь слишком тяжело. Дома это ощущается как удары по полу, здесь это просто более шумный шаг. Мягче надо ставить ногу, перекатом края стопы. Учись, этот пустяк может когда-нибудь спасет тебе жизнь. Ты слишком долго жил в каменных стенах, мне следовало раньше окунуть тебя в настоящую жизнь. В жизни некогда вспоминать правила, которым тебя учили — настоящие знания проявляются неосознанно. Ты делаешь, а только потом понимаешь, почему ты сделал это именно так.

— Отец, а может, мне стоило бы отправиться в странствия одному? Чтобы узнать все и научиться самому?

— Может быть, и стоило бы, — усмехнулся Конан. — Но большинство тех искателей приключений, с которыми сводила меня судьба, давно и безнадежно мертвы. Понимаешь, тебя научили владеть оружием, но тебе очень редко пришлось бы применять свое мастерство в честных поединках. Большинство смертельных ударов наносятся не по правилам фехтования, и куда важнее вовремя почувствовать намерения человека, пока он всего лишь сжимает в кулаке кинжал.

Понять, кто тебе действительно опасен, а кто просто сыплет пустыми словами. И не обернуться спиной к первому, и не бросаться сдуру на второго. Потому что невозможно защитить свою жизнь и честь, убивая каждого болтливого дурака на своем пути.

Отец и сын вернулись к месту привала, доели хлеб и запили его водой из фляг. Двое воинов во время привала бдительно следили за окрестностями, остальные отдыхали. Хороший солдат никогда не упустит возможность вздремнуть. Король обратил на это внимание сына:

— Как бы ты ни был уверен в безопасности дороги, военный отряд должен выставить охранение. Пусть лучше сто раз люди будут совершать бесполезное наблюдение, чем один раз дадут напасть врагу внезапно.

— Да, я знаю.

После отдыха отряд снова сел на коней и в прежнем темпе двинулся дальше. Ехали до тех пор, пока солнце не начало клониться к вечеру. Тогда остановились возле одной из придорожных деревень и поужинали в местной таверне — вкусно и обильно, а для ночевки поставили шатер из тонкого шелка, который вез в свернутом виде один из воинов.

Так они ехали еще два дня, переправились через Хорот на паромной переправе, устроенной на пути из Танасула в Бельверус и снова свернули с большой дороги на проселок, ведущий к северу. Проезжая через встречные селения, они задерживались лишь для того, чтобы пополнить съестные припасы для людей, да купить овса для лошадей.

Третья ночевка выпала быть на берегу Ширки. Здесь, в верховьях, ее можно было перейти вброд, это дальше она становилась полноводной рекой.

Для ночлега встали лагерем неподалеку от ближайшей деревни, но под вечер, поужинав, не легли спать. То есть, была назначена очередность часовых, но в сгущавшихся сумерках к королю подошел десятник Виссонт с невольно расплывающейся в улыбке физиономией: