Далекие твердыни

Рэндо никогда прежде не имел дел с древними хозяевами островов. Аура айлльу напомнила ему ауру животного, крупного хищника наподобие тигра или дракона; еще в ней было что-то от огромной грозовой тучи, исполненной молний. Хараи пришлось напомнить себе, что айлльу разумны — разумны не менее, а то и более, чем люди. Лесной бог не был зверем, поведением которого руководят инстинкты. Он мыслил; мысли его оставались скрытыми от уаррца.

Но одного айлльу, без сомнения, не знал — не знал, насколько велика разница между обычным офицером, владеющим магией, и офицером инженерно-магических войск. Для майора Хараи в этой отчаянной с виду экспедиции не было никакой опасности. Рэндо даже не сосредотачивался на охоте. Он мысленно обругал погибшего князя за неосторожность, которую сейчас проявлял сам. Лейтенант Рейи был глуп. Он не умел отделить власть от силы, мощь уаррских войск от личных возможностей. На Тиккайнае, несомненно, ловить айлльу отправились настоящие маги, а не юнцы, вызубрившие сотню боевых заклинаний… Айлльу и сами владели тремя низшими магиями, много лучше, чем маги островов, и, как Рэндо подозревал, лучше, чем уаррцы. Но майор Хараи свободно чувствовал себя в Четвертой, а фамильный его меч хранил мощь Пятой.

Айлльу почуял его спокойствие и самонадеянность.

Над головой Рэндо хрустнули ветви огромного дерева.

Майор рванулся вперед, показывая айлльу спину; тот не преминул воспользоваться открывшейся ему возможностью, и мощное заклятие Третьей, которое Рэндо опознал как «солнечный луч», ударило в его защитное поле.

Хараи развернулся. Поле искрило, словно бы заключая его в ореол злого света. Две «белые молнии» и «огненный шершень» прогрохотали, ослепительно сверкая во мраке. Кусты вокруг загорелись, от влажной земли пошел пар. Глянув вверх, Рэндо послал с правой руки фонтан пламени, превратив ближние кроны в факелы.

Он хотел, чтобы айлльу спрыгнул на землю.

Айлльу метался вокруг него, точно волк-загонщик. Рэндо не слышал его и не видел, ориентируясь лишь на восприятие ауры. Огонь лесного духа пугал мало, он не чурался даже горящих ветвей. Рэндо подумал, что выманить демона угрозами не получится. «Что же, — сказал он себе. — Поступим как князь Рейи».

И выхватил из ножен Солнцеликий.

Он не собирался пробуждать клинок. Ожив, Солнцеликий мог пожрать целую армию демонов, и не явил бы этим даже сотой части своей мощи. Но лезвие меча лязгнуло и сверкнуло, демон различил на нем какие-то заклятия. Майор Хараи рассчитывал, что он воспримет это как вызов на открытый поединок — поединок, в котором человек доселе ни разу его не побеждал.

И айлльу вышел.

Он мелькнул, словно тень, и встал прямо посреди костра, в который превратилась поляна. Вздыбленная рыжая грива была полна искр. Между раздвинувшихся в хищной усмешке губ виднелись удлиненные клыки — но на этом сходство с животным заканчивалось.

Одетый как знатный воин, в легком доспехе и драгоценностях, демон был совершенно человекоподобен.

Майор Хараи на миг замешкался от изумления.

Айлльу рассмеялся ему в лицо — так, как, должно быть, смеялся над князем Рейи; его собственный меч покинул ножны, на левой руке загорелся и заплясал свет. Демон был уверен, что растерянность человека вызвана страхом и благоговением перед ним, и пока тот медлил, айлльу медлил сам, наслаждаясь властью, предвкушая убийство.

Когда он, наконец, рванулся вперед, Рэндо отпустил с левой руки заклинание, которое все это время писал.

Эта схема, сплетавшая в себе элементы Второй и Четвертой, не имела названия; она была создана здесь и сейчас, и тот, кто владел лишь боевой магией, не мог от нее защититься.

Солнцеликий вернулся в ножны.

Айлльу стоял перед Хараи, неподвижный, как статуя.

Рэндо не собирался убивать его мгновенно: заклятие только сковывало движения и замедляло реакцию. Но оно сработало на полную мощь.

Убрав пламя и заставив уцелевшую листву светиться, в бледном голубоватом ее сиянии уаррец подошел к айлльу.

— Пятеро офицеров, — сказал он, задумчиво созерцая своего пленника, — дюжина солдат… или больше? И сколько местных селян, прежде чем они начали молиться тебе?

Айлльу не мог его понимать, но смутно догадывался о смысле слов; Рэндо прочел это в его глазах.

— Дивное, дикое ты создание, — сказал майор с усмешкой. — Теперь ты мой. Что мне сделать с тобой?

Серебристые глаза айлльу странно пульсировали; приглядевшись, Рэндо понял, что зрачки его ритмично сужаются и расширяются, словно живут собственной жизнью. Магии, впрочем, в этом не было.

…Казалось, нечего и думать: нужно либо убить демона, либо увести с собой связанным и отдать в руки ожесточенных рейичан — то есть убить более мучительным способом.

Поразмыслив, майор Хараи решил, что ни того, ни другого делать не собирается.

Странно было чувствовать животную ауру демона и видеть его вполне человеческий облик. Что это за существо? Отвечает ли оно за свои действия? Несомненно, оно способно мыслить и чувствовать, но как соотносятся друг с другом эти способности?.. Рэндо спокойно казнил бы жестокого убийцу-человека, так же спокойно убил тигра-людоеда, но перед айлльу стоял в нерешительности.

Объяснение показалось ему тогда вполне подходящим, и оно не было совершенно ложным; уаррский маг действительно был потрясен, впервые повстречав лицом к лицу легендарное древнее создание.

Но в действительно руку его остановило другое.

Айлльу был очень красив.

Насильно успокоенный заклятием, беспомощный и беззащитный, теперь он почти не отличался от человека… Лицо айлльу было слегка асимметричным. Подойдя ближе и рассмотрев пристальней, Рэндо понял, что по правой стороне его ото лба к подбородку айлльу идут старые, давно зажившие шрамы. Они выглядели совсем не так, как шрамы у людей, и не портили точеного лица, но, несомненно, когда-то демон был тяжело ранен.

Рэндо захотелось оставить ему жизнь.

Он помедлил немного, потом спросил на местном диалекте:

— Как тебя зовут?

Потребовалось время, чтобы вопрос достиг сознания айлльу, скованного заклятием. Зрачки серебряных глаз чуть сдвинулись, губы шевельнулись:

— …тайс-с…

— Тайс, — кивнул Рэндо. — Уходи отсюда. Уходи далеко. Далеко от людей. Еще раз — и ты мертв.

Он хотел бы сказать больше и яснее, но не успел так хорошо выучить языка. Оставалось только делом выяснить, способен ли айлльу усвоить урок. «Если он окажется совсем диким, — подумал Рэндо, почувствовав при этом глухую печаль, — я убью его сейчас». Мысль была неприятна и казалась кощунственной, точно мысль о необходимости уничтожить прекрасное произведение искусства, но иначе Рэндо поступить не мог. Одно дело — отпустить дикое, но разумное существо, и совсем другое — дать волю неукротимому человекоубийце.

Стоя вплотную к айлльу, майор щелкнул пальцами, снимая заклятие.

Айлльу вздрогнул.

Смутные и приглушенные чувства его вновь обрели остроту; красивое лицо исказилось от страха и растерянности. Какое-то время Тайс стоял неподвижно и смотрел Рэндо в глаза, от недоумения по-детски приоткрыв губы и часто моргая.

Тогда уаррец поднял руку и провел ладонью по жесткой, как проволока, рыжей гриве.

Это словно отрезвило айлльу; дернувшись, он отпрянул, быстро оглядел окрестные деревья, принюхался; но, прежде чем скрыться, Тайс все же взглянул на человека еще раз и коротко поклонился ему, дав понять, что его слова были услышаны.

Майор Хараи удовлетворенно вздохнул и улыбнулся.

Он оказался прав.

Когда Рэндо докладывал о произошедшем, то скрыл правду за формулировкой «демона в лесу больше нет». Отсутствие трупа айлльу никого не удивило — о Солнцеликом и его силе слышали все. Удивляться можно было разве тому, что майор в погоне за демоном не уничтожил заодно половину леса; решив, что он в превосходной степени овладел возможностями фамильного меча, командование осталось весьма довольно его действиями.