Скинхед

Что-то, какая-то неведомая сила, тянет Ваню вниз, к этому безжизненному жалкому телу.

«Это же я еще совсем недавно был таким! — вдруг понимает он. — Недавно. Когда болел!»

Повинуясь непонятному зову и неожиданной жалости к этому себе, несчастному, измученному, Ваня почти опускается, почти дотрагивается руками-крыльями до светлой макушки, но в последний момент, решившись, снова взмывает вверх.

Нет! Он не хочет! Ему больше не нужно это безвольное и безрукое тело, которое только и может, что болеть! Не нужна эта бледная голова с синюшными пятнами, которая даже не способна открыть глаз! Ему ничего не нужно из той прошлой жизни, с которой он только что так счастливо расстался.

Ваня делает плавное движение крыльями. Всего одно. И взмывает ввысь.

Искорки света, как пузырьки воздуха в морской воде, радужным роем сопровождают его полет, вычерчивая на темно-синем утреннем небе красивый и загадочный след.

К традиционному утреннему чаю, приготовленному секретарем, Стыров достал из холодильника сухую колбасину суджука. Позавтракать-то он так и не успел, помчавшись на работу, вот сейчас и расслабится. Суджук, конечно, не сурет, но некое сходство есть. Сегодня обещали выписать Аманбека, и полковник предвкушал приятный вечер со старым приятелем: вспомнят молодость, казахские степи, друзей…

Асия настояла, чтобы Стыров пришел к ним в гости. Нечего, мол, Аманбеку после больницы ходить по городу. Николай Николаевич не возражал, втайне надеясь, что кусок сурета, сгинувший в водах канала Грибоедова, был не последним. Наверняка друг привез немного лакомства и родной сестре!

Настроение у полковника было превосходным. Несмотря на неприятные происшествия последнего времени, в целом все складывалось очень удачно! Особенно грела куцая бумажка из «Медпункта» с данными ДНК-теста.

Корнилова он сейчас трогать не станет. Пусть прокурор оправится, придет в себя. А потом…

Полковник в лицах представил предстоящую историческую встречу. Свои слова, лицо Корнилова, его реакцию на невероятное, немыслимое сообщение.

Впрочем, нет. Сам он к нему не пойдет. Много чести. Пожалуй, пошлет Елисеева, вооружив скрытой видеокамерой. Пусть все снимет, чтоб можно было потом внимательно посмотреть и насладиться… Интересно, как поведет себя Корнилов, когда узнает? Как отреагирует? Вот он бы, Стыров, как поступил? Сначала, конечно, не поверил бы. А потом?

— Ух! — Полковник поежился. — Не хотел бы я оказаться на твоем месте, прокурор!

Николай Николаевич снова взял в руки заветный листочек с грифом «Медпункт», увидел ряд размашистых цифр, выведенных собственной рукой.

Что это? Что за секретный код заставил записать его этот ученый зануда? Какое отношение имеет он к ситуации? Скорее всего, никакого. Или имеет? Что он там блеял о допуске Е-18? Этот допуск был у весьма ограниченного круга лиц и открывал доступ к нудной и малоинтересной базе данных с набором индивидуальных, в основном физических и физиологических, данных о сотрудниках спецподразделений. Особые приметы, группы крови, наследственная склонность к болезням, психические и психологические качества. Отдел Стырова крайне редко брал в разработку своих, только по великой необходимости, потому и допуском Е-18 полковник, честно говоря, забыл, когда пользовался.

«Может, ну его, этот код?» — лениво подумал Николай Николаевич и тут же, тяжело вздохнув, набрал номер коллеги из «Медпункта»: любое дело следует доводить до конца, даже предельно ясное, хотя копаться в базе Е-18 представлялось занятием муторным и долгим. Один вход с натурализацией нескольких паролей занимал минут десять.

— Ну, порадовали мои тебя или огорчили? — с ходу поинтересовался приятель.

— Скорее, подтолкнули, — туманно ответил полковник. — Я чего звоню? Этот твой гений от генетики дал мне какой-то код, а что и почему не объяснил.

— Ну, гении, они такие, — хохотнул собеседник. — Мы же тут почти три года создавали новый банк — генетический. По типу Англии. Только они свою базу ДНК на рецидивистов составили, а мы начали с кадрового состава родного ведомства.

— Зачем? — не понял Стыров.

— Приказ, — коротко ответил коллега.

— Но мне-то этот код зачем?

— Коля, под кодом, как ты понимаешь, зашифровано определенное лицо. Наш гений, когда тебе тест проводил, сверил полученные данные с имеющимся банком.

— Зачем? — тупо переспросил Стыров.

— А черт его знает! Ученые, они народ странный! Может, интуиция сработала, может, из спортивного интереса.

— И что?

— То. Оказалось, что в нашей базе наличествует объект с тем же набором игрек-хромосом. Понятно?

— Ну… Примерно.

— Чего примерно, Коля? Не тупи! Кто-то из наших состоит в прямом родстве с исследуемыми образцами. Понял?

— Теперь понял, — согласился Стыров. — А кто?

— Потому тебе и дали код. У нас же в Е-18 доступа нет. Мы имеем дело не с фамилиями, а с цифрами. Так что, если интересно, дальше действуй сам.

— Конечно, интересно! — заволновался полковник. — Спасибо!

Вот! Не зря у него было чувство какой-то незавершенности. Не зря он никому не сказал о своем открытии! Значит, есть что-то еще, и, может быть, не менее важное!

Как там говорил этот генетик, игрек-хромосомы не меняются со временем? Если у Корнилова нашелся сын, то этот, неизвестный, скрытый под четырнадцатизначным кодом, может быть кем? Отцом! Вот оно, недостающее звено!

А что? Значит, корниловская мамаша согрешила не с каким-нибудь слесарем-пекарем, а с офицером. Наверное, в то время молодым и красивым. Корнилову — сорок один, мамашке, наверное, лет под семьдесят, то есть ее соблазнителю, корниловскому отцу, тоже примерно столько же. Если не больше… Но в таком возрасте в их ведомстве могут быть лишь самые высокие чины, старая гвардия, так сказать. Скорее всего, кто-то из генералитета… Вот кому-то подарочек, так подарочек — родной внучок! Конечно, многих из них Стыров знает лично, но не всех, не всех. А, чего гадать? И полковник включил компьютер.

И тут же ожегся об очередную мысль: разве только внучок? А сын? На старости лет узнать, что без твоего участия твой сын вырос, сам родил сына, дослужился до высокого государственного поста. Пожалуй, любой из генералов мог бы гордиться таким сыном, как Алексей Владимирович Корнилов.

Он бы, Стыров, гордился? Не зная подноготную — вполне! А и зная… Уж, наверное, оправдал бы поступок сына, бросившего неверную жену. Но, узнав о нечаянном внуке, тут же бы кинулся вытаскивать пацана из беды, понимая и свою личную вину в произошедшем. Хотя в чем вина? Кто знает, как корниловская мамашка умудрилась забеременеть? Вполне возможно, что и обманом. А мужик — что ему? Сперму с конца стряхнул, да и дальше — своей дорогой!

Проверка паролей, личных кодов доступа, контрольные вопросы…

Полковник уже и чай выхлебал, и суджук дососал, а придирчивая машина все сверяла его данные со своими.

Наконец, натурализация закончилась. «База Е-18, — доложил компьютер. — Введите искомый код».

Сверяясь с бумажкой, Стыров набрал четырнадцать цифр, кликнул на ввод.

На экране снова замельтешили суетливые символы.

— Николай Николаевич, Трефилов на проводе, — возникла секретарь, — говорит — срочно.

— А у него когда-нибудь бывает, как у людей? — пробурчал Стыров. — Всегда в одном месте пожар. Давайте.

— Товарищ полковник, — странно тихим, почти незнакомым голосом произнес капитан, — у меня плохие новости.

— А у тебя хороших и не бывает.

Стырову вдруг стало зябко. И очень неуютно, будто неприятности, о которых намеревался поведать подчиненный, касались лично его.

— Аманбек, — вслух предположил. — Что с ним?

— Какой Аманбек? — протосковал в трубку капитан. — Баязитов…

— Что — Баязитов?

— Умер Баязитов…

— Когда? — еще не в силах оценить услышанное, быстро спросил Стыров.

— Только что. У него крови слишком много взяли. Сердце остановилось. А рядом никого не было. Охранник заметил, да поздно…