Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 5 из 12

Пока командир «молился», Дитер Крамер осматривал саперные провода, шашки весом двести граммов, электродетонаторы. Все оказалось в отличном состоянии. Провода – без видимых нарушений изоляционного слоя. Шашки – без следов потеков на упаковке.

– Не думаю, что задержусь здесь надолго, – сказал Шеель, передергивая затвор пистолет-пулемета. – Впечатлений я уже нахватался, будет, что вспомнить на досуге.

Он и на взгляд, и по маркировке определил, что модель «хеклера», которую он держал в руках, была выпущена для военно-морских сил США: с двухсторонним предохранителем – переводчиком огня и дополнительным режимом стрельбы с отсечкой по три патрона. Афганский рынок наводнен оружием. Можно найти любую модель любого производителя. И все приграничные страны, так или иначе втянутые в военные конфликты или конфликты, связанные с наркотрафиком, в этом плане были маленькими афганскими филиалами. И стоило оружие недорого, можно сказать, что цена бросовая. За четыре пистолет-пулемета Ларс Шеель заплатил семь тысяч долларов. Он не знал, сколько наварил на этой сделке Тохаров, с которым он познакомился в «Дипломатическом корпусе», но не поскупился на чаевые, и одна тысяча из семи стала платой за услуги.

А вообще Шеель рассчитывал купить оружие в Пешаваре или Мазари-Шарифе, афганском городе, где он сделал однодневную остановку. Однако сопровождающий его Сухроб Тохаров сказал: «Оружие, которым ты интересуешься, найдем в Пяндже или Душанбе, на этот счет не беспокойся». И тогда Шеель спросил, не скрывая подозрения: «Ты боишься попасться на границе с оружием? Какой же ты тогда, к черту, проводник?» Ответом ему послужил громкий смех таджика. И только в горах он узнал правду: проводники, которым он заплатил, и его могли подвести под монастырь за контрабанду наркотиков.

Шеель отпустил Тохарова, когда оружие и взрывчатку перенесли в «Волгу»:

– Ты и твои люди должны быть готовы уже завтра тронуться в обратный путь. В восемь утра встретимся у гостиницы «Душанбе».

Он говорил с уверенностью человека, заглянувшего в завтрашний день. На его лице ни капли сомнений в успехе рискованного предприятия. Хотя он и трое его боевиков по большому счету бросали вызов целой республике, погрузившейся в братоубийственную войну. С другой стороны, основное ядро «Красного спасения» маскировалось под беспорядки. И Шеель не мог не взять эти благоприятные моменты на вооружение:

– Поехали осмотрим место встречи.

По пути к железной дороге машину остановил патруль. То ли военные, то ли милиция в полевой форме, бронежилетах и касках. Водитель вышел из машины. Шеель едва не схватил его за рукав: «Куда! Сиди на месте, пристрелят!» К его удивлению, немца никто не застрелил. Патрульные ждали его на том месте, где взметнулся вверх полосатый жезл. Проверив документы, патрульный двинулся к машине, демонстративно поправляя автомат. Шеель машинально ответил на этот жест, коснувшись «хеклера», который лежал под сиденьем.

Патрульный приблизился и заглянул в салон. Его лицо было так близко, что Шеель мог попасть плевком ему прямо в черный зрачок.

– Документы, пожалуйста, – потребовал на русском постовой.

Шеель протянул, не глядя, руку назад и пощелкал пальцами:

– Бумаги, господа.

Свой паспорт он благоразумно оставил в кармане. Там не было таджикской визы, даже афганской, только пакистанская.

Он передал патрульному три паспорта, уверенно выдавая их за четыре – в надежде, что патрульный умеет считать только деньги, и прояснил ситуацию:

– Мы туристы. Из Германии. Немцы.

– А, немцы, – с хмурой улыбкой обрадовался постовой. Пролистав паспорт Мартина Вестервалле, добавил: – Да, похоже на то. – Он вернул документы. – Можете ехать. Не забудьте посетить Национальный музей древностей, мавзолей Айни, чайхану.

Шеель покивал с глупой улыбкой: «Обязательно. Как же без чайханы?..»

Продолжил тему, едва машина возобновила движение:

– Почему все экскурсии начинаются с древностей? Почему никто не додумался поставить во главу посещений что-то современное? Почему ни одна гадалка не спросила у клиента: «Хотите узнать прошлое?» Нет, всегда звучит один и тот же вопрос: «Хотите узнать будущее?» А что такое прошлое? Прошлое – это наши с вами анкеты, господа. – Шеель бесцеремонно повернул панорамное зеркальце так, чтобы видеть в нем отражение Вестервалле на заднем сиденье. – Вот ты, Мартин, был успешен в своей профессии?

– Что?

– С тобой все понятно. – Он отрегулировал зеркало и в нем увидел глаза Крамера. – А ты, Дитер, помогал другим и делил свои успехи с ними? А кто из вас лучшее время своей жизни провел с семьей? Может быть, ты, Хорст?

– У меня нет семьи, – ответил Кепке, глядя на отражение командира в зеркале и чувствуя себя идиотом. – Моя семья – это бригада.

– А, бригада, работа… – многозначительно покивал Шеель. – Ты многое узнал за пределами работы?

– А ты, Ларс? – сощурился и заиграл желваками Кепке. – Может, ты построил дом, посадил дерево, научился играть на скрипке?

– Я провел много сказочных отпусков. А однажды совершил кругосветное путешествие. – Шеель не дал Кепке вставить и слова. – У меня был знакомый психиатр, он в конце концов сошел с ума, когда написал книгу, но мог свихнуться раньше, когда начал осваивать скрипку. Так он однажды протестировал меня: «Представь себе, что тебе шестьдесят пять, ты хочешь поразмыслить о своей жизни». Я хотел было ответить, но «псих» не дал мне этого сделать. Он сунул мне под нос таблицу с готовыми ответами, с готовыми, вот в чем подлость, и сказал, чтобы я дал оценки и выяснил для себя самые важные жизненные приоритеты. В таблице было все: и посаженные деревья, и игра на скрипке, и румяные дети, и крепкое здоровье, и много-много сказочных отпусков, все то, чего у меня никогда не было. И это меня так задело, что я во что бы то ни стало решил дожить до шестидесяти пяти и отметить в проклятой таблице честные ответы. «Лучшее время жизни я провел со своей семьей» – это нечестный ответ. «Я проводил со своими детьми, когда они были еще маленькими, столько времени, сколько я мог». Это тоже нечестный ответ. А вот что я отметил бы, так это то, что уже сказал: «Я провел множество сказочных отпусков. Я совершил кругосветное путешествие». Зачем я это сделал? Затем, что, по моему глубокому убеждению, кругосветное путешествие обязан совершить каждый человек.

– Начал ты, как говорят русские, во здравие, а кончил за упокой. Где логика?

– Логика во всем новом, в будущем, в обновлении. А прошлое – шелуха. Я свихнусь, если начну ворошить прошлое, уплачусь. Вот вам никогда не приходило в голову попросить прощения не за то, что было, а за то, что будет?.. Но вот, кажется, мы приехали.

И Ларс Шеель, заставивший в очередной раз переглянуться товарищей, вышел из машины.

Кепке ни с того ни с сего оправдал командира:

– У него впереди трудный разговор с бандитами. Он тренировался.

И снова почувствовал себя болваном.

Шеель осмотрел место предстоящей встречи и остался доволен. По сути своей это была закрытая с четырех сторон территория с одним выходом – через покосившиеся ворота. Здесь не было ни души, как на заводе холодильников, но вокруг этого места кипела работа. Отчетливо доносились усиленные громкоговорителями переговоры диспетчера и рабочих. Грохотали сцепки, свистели старые «кукушата» и ревели современные локомотивы. Это место называлось МЧ-3 и представляло собой железнодорожную нитку с двумя складами и рабочим вагончиком, огороженную по периметру железобетонным забором.

Шеель прошел пандусом, где стоял ржавый автопогрузчик, на площадку, заглянул на склад. Там ничего и никого, кроме груды поддонов и голубей, взмывших при появлении человека под крышу.

Ларс вышел наружу, спрыгнул на площадку и осмотрел ее, дойдя до ворот. Он искал стреляные гильзы. Это место показалось ему идеальной площадкой для разборок и засад. Здесь один выход, который легко можно блокировать грузовой машиной. Здесь грохот грузовых составов, за которым и со ста метров не расслышишь звуков выстрелов. Другой вопрос, стоит ли маскировать стрельбу, когда вокруг тоже стреляют.