Скалолаз

– В гостинице «Душанбе», – ответил Кепке, с видимым облегчением приняв решение командира поменять тему. И дальше заговорил бойко, как итальянец, жестикулируя, чего раньше за собой не замечал: – Это на проспекте Рудаки, там еще площадь есть. Встречу назначили за железнодорожным вокзалом. Мы изучили маршрут – тот же проспект заканчивается здесь, – Кепке топнул по асфальту, – на Привокзальной площади, дальше – через пути, к приличному тупику. Хорошее место для серьезного разговора. Это пеший путь, он же запасной. Мы приедем на встречу на машине – «Волга» называется. Представляешь наши машины, названные в честь рек? «Эльба», «Дунай», «Рейн», «Аллер». Это взамен «Мерседесов», «БМВ»…

– Не представляю, – отрезал Шеель, не разделяя телячьего восторга товарища. – Завтра вечером я познакомлю вас со своим проводником.

– А что будем делать сегодня?

– Сегодня будем искать ответы на завтрашние вопросы. Лично я предпочитаю искать их в отдыхе. Кстати, о белых пятнах. Они, Хорст, имеют названия. Это наши слабости. Мы их не видим, а другие видят очень хорошо.

Впервые за несколько дней, которые Шеель провел в Пакистане и Афганистане, он по-настоящему расслабился. Ему было необходимо восстановиться перед заключительным этапом операции, чтобы в обратном порядке проделать трудный путь. Снова на пути к дому вырастут горы, горные тропы, перевалы, ущелья, одна чужая страна сменит другую. Его не интересовала и эта азиатская страна. Для него она – полустанок на пути к дому и на пути к очередной цели. Имя. Он не сказал товарищам имя «дойной коровы», но придумал псевдоним. Он назвал его красиво – Координатор. И будет так называть его при всех. Остальные будут называть его «посредником» – с маленькой буквы.

В гостиничном номере Кепке, куда Шеель прошел в качестве гостя, его заинтересовала только кровать. Она манила его, и он с блаженством уступил. Растянувшись и улыбнувшись по-детски, он дал себе десять минут, которые и прошли в размышлениях и воспоминаниях о переходе через границу. Он и группа проводников находились уже на территории Таджикистана, сделали привал. Ларс Шеель не скрывал, что откровенно нервничал. Проводники, не поставив его в известность, прихватили с собой героин.

– Сколько лет за контрабанду наркотиков дают в вашей стране? – спросил он старшего группы проводников.

– Пятнадцать лет, герр Шеель, – ответил Сухроб Тохаров, коренастый, необычайно сильный таджик, который не расставался с автоматом ни на секунду. – Пятнадцать лет за убийство. Пятнадцать – за изнасилование. Пятнадцать – за кражу в особо крупных размерах. За драку можно получить пятнадцать суток.

– Ваши законодатели явно не обременяли себя цифрами. Я вижу их со счетными палочками в руках.

После трудного перехода следовало утомительное путешествие на поезде. Ларс сидел на нижней полке плацкартного вагона и посматривал наверх, где на багажной полке устроились грязные, но, слава богу, молчаливые дети. Полкой ниже вонял немытыми ногами, грязными носками и, казалось Шеелю, нестрижеными ногтями толстый таджик. Он не храпел, когда бодрствовал. Надо ли говорить, что не бодрствовал он никогда?.. Немец был готов придушить его, но всякий раз наталкивался на взгляд Тохарова: «Спокойно. Скоро приедем».

Ларс ни разу не вышел в тамбур покурить. Ему казалось, его полку займут, и придется стоять вровень с вонючим пассажиром. И он нашел облегчение в мысли: «Хорошо, что этот поезд не идет в Германию. Я бы увяз в работе по уши».

Шеель уснул. Он дышал глубоко, но почти бесшумно, – привычка, ставшая постоянной со времен службы в армии.

В далеком 1967 году, когда Шеелю исполнилось двадцать, в бундесвере впервые появилось понятие «антикризисные силы». Он проходил службу в одном из егерских батальонов, обученных проведению спецопераций. Они были первыми, кто получал новейшие образцы оружия, а уже потом оно поступало на вооружение армейских частей. Кто-то видел в этом «опасную тенденцию раскола бундесвера на „первоклассные“ и „второклассные“ подразделения». Но ни Шееля, ни его сослуживцев «звездная болезнь» не коснулась. В армии он заразился горами, там же приобрел привычку носить с собой оружие. А когда впервые убил – и в этом ощутил силу.

«Волга»-универсал, которую предоставили землякам таджикские немцы, Шеелю понравилась. Он сказал:

– Здоровая, сука. Похожа на «Кадиллак». Отдаленно. Кто сядет за руль?

За руль сел проводник – капитально «обтаджиченный» немец, хозяин «Волги». Эта машина – все, что осталось у него. Даже на квартиру, в которой он проживал, наложили лапу местные бандиты. И наложили оригинально. «Хочешь продать квартиру и уехать? Мы купим ее за сто рублей. Больше тебе не предложит никто». И то была сущая правда. Бедолага сказал Шеелю так, что у командира мурашки по спине побежали: «Русским здесь житья уже никогда не будет». Шеель и Кепке обменялись взглядами: ничего себе, этот гибрид – ни немец, ни таджик – ассоциировал себя с русскими.

– Поехали к заводу бытовых холодильников, – распорядился Шеель.

– Завод стоит, – сказал наивный водитель. – Текстильный, шелковый, где я работал десять лет, кабельный заводы закрыты.

– Думаешь, я перешел границу для того, чтобы купить таджикский холодильник?

– Он подумал, что ты откроешь завод, – выручил Кепке.

Шеель сжалился над земляком.

– Я помогу тебе вернуться на родину, – пообещал он и про себя добавил: «Где ты никогда не был».

На территории завода не было никого, даже бродячих собак. После двадцати минут ожидания к воротам подъехала «Нива». Из машины вышел Сухроб Тохаров и приветствовал Шееля:

– Рад видеть тебя, герр Шеель.

– Когда ты успел обрадоваться? – встретил его Ларс мрачноватым взглядом. – И суток не прошло, как мы расстались. Я приехал за заказом.

Тохаров не стал болтать попусту. Он открыл багажник «Нивы» и развернул кошму. Приличный лоскут из верблюжьей шерсти скрывал много чего интересного, включая тротиловые шашки, детонаторы, саперные провода.

– То, что нужно, – одобрительно покивал Шеель, принимая от таджика пистолет-пулемет «хеклер» «MP-5» раннего выпуска с раздвижным металлическим прикладом и металлическим, с перфорацией цевьем. Однако магазин на тридцать патронов был изогнутый рожковый. Длина со сложенным прикладом – полметра. Вес – два с половиной килограмма. – Сколько единиц ты достал?

– Сколько ты просил, столько и достал, – ответил Тохаров. – Четыре штуки.

Шеель мысленно поправил его: «Ты достал столько, за сколько я заплатил». Ему пришлось раскошелиться за оружие немецкой фирмы. Его не прельщали российские «калаши», «макаровы», «стечкины». Из своего кармана командир не выложил ни копейки. У него был открыт приличный кредит от «дойной коровы», человека, которого он уже сегодня, не испытывая неловкости, что было заметно вчера, называл Координатором.

Ларс не опасался мероприятий, одно из которых было запланировано на сегодняшний вечер. Наоборот, он охотно шел на них и не считал отличными от рядовых терактов. Он не исключал возможности крупномасштабной войны с местными группировками. Может быть, придется взорвать машину или дом.

– Дитер, подойди сюда. – Когда Крамер приблизился, Шеель указал на подрывную машинку. – Думаю, ты знаком с такой штукой.

У Крамера был приличный стаж подрывных работ. Он минировал машины, жилые и производственные здания, а также стратегические объекты.

– Ага, – подтвердил он, словно взвешивая машинку на ладони. Вес ее удивлял: размером чуть больше кубика Рубика (12х11х7 сантиметров), она вытягивала на два с половиной килограмма. – Советская подрывная машинка «ПМ-2». Дает ток напряжением 120 вольт и силою в полтора ампера при общей длине проводов в один километр. На курсах подрывников мы подробно останавливались на этой теме. Я пару раз работал с этим типом машинки. Помнишь мост через Эмс, который после взрыва лишился пролета?

– Да, это классика, – прочувствованно сказал командир. – Помнится, в воду упал автобус с «приглашенными рабочими», царство им…