Страница 5 из 46
Кстати, другой “народный” Нил Гилевич, который это звание получил за стихи, восславляющие дружбу, интернационализм и, конечно же, партию и комсомол, накануне обсуждения в парламенте вопроса о языке в редакции президента вопил, что “это ляжет позорным пятном и проклятьем на Верховный Совет”, членом которого он являлся.
Та же истерия раздувалась и вокруг предлагаемой смены символов государства — флага и герба. “Исторический” бело-красно-белый флаг, который по сути никогда не был флагом белорусского государства (до Октябрьской революции это “государство” существовало разве что в воспаленных фантазиях националистов и близких к ним “историков”), был запятнан кровью и грязью в годы Отечественной войны. Под мрачной сенью его белорусские эсэсовцы, полицаи и прочие предатели-коллаборационисты помогали немецким фашистам не только уничтожать своих земляков, но и граждан других оккупированных стран Европы. Не случайно, когда тот же Василь Быков во время празднования 9 Мая с группой отъявленных националистов попытался подойти с этим “полицейским” флагом к знаменитому памятнику Победы на Круглой площади Минска, ветераны войны стали стеной, не позволив им этого сделать.
Лукашенко предложил заменить введенный фашиствующими националистами флаг на традиционный красно-зеленый стяг республики с национальным орнаментом. Он выступил и за отказ от узаконенного националистами герба “Погоня”, который был идентичен гербу Литовской республики. Дурашливые популяризаторы “Погони”, как, например, ставший “яростным белорусом” сынок бывшего секретаря обкома партии Сергей Наумчик, пудрили мозги людям всяческими историями. Однако за их болтовней стояли откровенные притязания националистов во главе с лидером БНФ Зеноном Позняком на “белорусский город Вильно и Виленский край”. Лукашенко предложил вернуться к прежнему гербу республики, убрав с него масонский символ — звезду.
“Голодовки” в обнимку с холодильником
Но, пожалуй, наибольший взрыв негодования националистов вызвало даже не намерение Лукашенко путем референдума изменить статус уже разложившегося изнутри Верховного Совета и добиться права роспуска его, а стремление президента спросить у народа, что тот думает о поддержании братских отношений с Россией, о восстановлении разорванных экономических связей для развития взаимовыгодного сотрудничества. Сразу же со всех колоколен зазвучали истеричные вопли о “покушении на суверенитет и независимость” Беларуси, началось откровенное запугивание людей, типа того, что наших хлопцев пошлют в Чечню и другие горячие точки, где “расейская імперыя” ведет свои бесконечные войны. А осуждение белорусским президентом Беловежских соглашений и предложение о денонсации их трактовались как решение Александра Григорьевича стать застрельщиком собирания порушенной Великой Родины. Это заставило всю мировую закулису обратить свой холодный взор на Лукашенко. Белорусская оппозиция, и так никогда не являвшаяся самостоятельной, была поставлена под жесткий контроль (а заодно и на денежное довольствие) западных спецслужб.
Но ни бесчисленные “заявления”, “протесты”, “обращения” к мировым лидерам, над которыми в поте лица трудилась “творчая інтэлігенцыя”, ни многотысячные демонстрации, митинги не могли уже остановить приближающийся референдум. Народ после долгой “демократической” вакханалии, которая добивала страну, готовился дать свой вразумительный, четкий ответ. Тем не менее даже Лукашенко до конца не верил, что все эти вопросы можно будет вынести на референдум. Нескончаемые перепалки по этому поводу продолжались в Верховном Совете, в который для объяснения, уточнения, поисков компромисса несколько раз вынужден был приезжать президент. “Законность” проведения референдума без конца обсуждал враждебно настроенный к нему Конституционный суд. Под сомнение ставилось все, вплоть до даты проведения.
Наконец, вечером 10 апреля 1995 года сессия ВС большинством голосов принимает за основу предложение Лукашенко о республиканском референдуме и назначает на 14 мая его проведение. Но уже на следующее утро депутаты-оппозиционеры ринулись в бой, характеризуя решение о праве народа свободно высказаться по вопросам, которые волнуют общество, “злачынствам”, грозя депутатскому большинству “Божьей карой” и “Международным судом”. Кульминацией этой атаки стало заявление Зенона Позняка о том, что в знак протеста члены оппозиции БНФ в ВС объявляют бессрочную голодовку. Тут же 18 человек поднялись со своих мест и, подстелив газетки, чинно расселись в зале заседаний прямо у центральной трибуны, призвав министра здравоохранения “зарегистрировать начало голодовки”.
Эта комедия продолжалась до ночи, когда прочие депутаты уже давно покинули зал заседаний. В полночь в комендантскую службу Дома правительства, где помимо Верховного Совета работали службы президента и кабинет министров, поступило сообщение о минировании здания. “Голодающих” попросили срочно покинуть его. Они попрятались, разбежались по ложам, где обычно сидят члены президиума. Их вежливо, “под ручки” выставили из Дома правительства…
Подобный фарс “с голоданием” накануне уже третьего всенародного референдума летом 2004 года попытались разыграть три оппозиционных депутата реорганизованного ВС — Палаты представителей Национального Собрания Беларуси. Объявив о своем намерении голодать, они пришли на заседание парламента, не забыв при этом прихватить с собой спортивные костюмы, “спальники” и, как говорят, домашние тапочки. Но то, что в первый раз воспринималось как комедия, в этот раз тянуло разве что на жалкий фарс. И потому, быстро передумав, они предпочли “голодать” в одной из своих комфортабельных квартир, поближе к заполненному продуктами холодильнику и тещиным блинам. Так случилось, что именно в это время на Дальнем Востоке в России умер один из голодающих шахтеров, которые требовали выплатить им зарплату. С “голодающими” белорусскими депутатами такого не могло случиться. Правда, Лукашенко потребовал вычесть зарплату за те дни, которые они провалялись дома. Но им, как говорится, это было до лампочки — ведь один из них был генерал, другой олимпийский чемпион, а третий предприниматель. Так что и “голодание” 2004 года не могло сорвать референдума. Но прежде чем в Беларуси состоится этот третий референдум, в ноябре 1996 года пройдет второй.
Как они разжигали гражданскую войну
Потерпев поражение на майском референдуме 1995 года, белорусская оппозиция, используя полулегальную деятельность и массовые публичные выступления, решила парализовать структуры только что созданной президентом вертикали и, добившись изменения конституционного строя, отстранить от должности Лукашенко. Был взят курс на разрушение государственной власти Беларуси. Для этого использовались забастовки на промышленных предприятиях. За организацию их взялись националисты из БНФ, незадолго до того спешно созданные свободные профсоюзы и… представители польской “Солидарности”. Через три месяца после первого референдума они объявили всеобщую забастовку под лозунгом повышения зарплаты. Но на этот призыв откликнулись только машинисты Минского метрополитена, которые, как потом выяснится, получали зарплату в два раза больше, чем лукашенковские министры.
К весне 1996 года оппозиция под руководством западных инструкторов полностью перегруппировывает силы. Понимая, что готовящееся подписание договора о создании Союза (Сообщества) Беларуси и России не только укрепит позиции Лукашенко, но и поможет выправить экономическую ситуацию в республике, всю свою пропагандистскую деятельность оппозиция направляет на дискредитацию белорусско-российского сотрудничества. Уже 2 апреля они организуют первое шествие с протестами и символическим сожжением только что подписанного Договора. Но основной удар по власти решено было нанести в десятилетнюю годовщину чернобыльской катастрофы. Для этого в Минск с Украины приезжает группа боевиков из националистической организации УНА-УНСО, которые незадолго до этого на своем съезде в Харькове пообещали белорусским демократам помочь скинуть Лукашенко “любой ценой и любыми формами”. Именно эти люди, имеющие опыт войны в Абхазии и Чечне, должны были стать главной ударной силой. И действительно, 26 марта вслед за украинскими экстремистами белорусские националисты впервые пойдут на открытое столкновение с силами правопорядка, начнут опрокидывать машины, бить стекла домов. А затем предпримут попытку захватить республиканский телецентр…