Страница 28 из 87
— Конечно, конечно, — закивал посол. — Вам на моей машине удобнее всего будет. Значит, Василий, — кивнул он в сторону шофера, — будет стоять перед вашим отелем в полседьмого. А кто там будет? Может быть, переводчик вам нужен, так я Вадима нашего пришлю.
— Не надо Вадима утруждать. Он за сегодня уже напереводился. Там будет у них свой переводчик, — стараясь не смущаться, сказал Тыковлев. — Да и я, в крайнем случае, смогу объясниться. Немножко по-английски кумекаю. В Австрии, как ты знаешь, работал. Меня старые мои знакомые приглашают. Случайно в Осло оказались. Но люди влиятельные и интересные.
— Не сомневаюсь, — послушно согласился посол и беспомощно поглядел вокруг, не зная, как быть дальше. — Вы знаете, Александр Яковлевич, я тогда пешком пройду к себе домой через парк, тут пять минут ходу. А вы берите машину и действуйте в соответствии с вашими планами. Василий в вашем полном распоряжении.
— Большое спасибо и до завтра, — пожал послу руку Тыковлев, радуясь в душе, что наконец-то удалось от него отвязаться. Брать с собой посла на Холменколлен ему очень не хотелось. Начнет потом еще что-нибудь спрашивать, а то и телеграмму отошлет. Хотя не должен бы. Но все же лучше не иметь лишних свидетелей.
Посол понуро зашагал по дорожке в парк, углубляясь в роскошный розарий, разбитый у дороги, ведущей мимо музея. Тыковлев повернулся лицом к музею и начал его оглядывать. Перед зданием возвышалась серая скульптура, изображавшая трех маленьких девчонок, стоящих на коленях и обнимающих за плечи друг друга. Девчонки улыбались, выдвинув вперед подбородки и лукаво прищурив глаза. Тыковлев поймал себя на том, что невольно улыбнулся им в ответ. Но в тот же момент осекся. Ему вдруг показалось, что девчонки совсем не добрые и что вовсе не улыбаются они, а хищно скалят зубы, как бы желая ему зла.
— Что за чертовщина, — прошептал Тыковлев и на момент закрыл глаза. Потом открыл опять. Наваждение не проходило. Девчонки по-прежнему казались ему маленькими вампирами. Улыбчивыми, чистыми, вежливыми, как все окружавшие его живые норвежцы. Но вместе с тем вампирами, упырями, предвкушающими удовольствие напиться чужой крови и именно поэтому угрожающе-радостными.
— Не выйдет, — неожиданно для себя погрозил девчонкам пальцем Тыковлев. — Не на того напали. Других ищите.
Для чего-то перекрестился. Потом подумал, что все же великий мастер этот норвежский скульптор Вигеланд. Дрожь пробирает. А с чего? Не с чего. Так. Нервы. Расстроенный сел в машину. Наступила пауза.
— Куда поедем? — прервал мысли Тыковлева Василий.
— Домой, в отель. Переодеться надо.
* * *
Ресторан был, по всей видимости, деревянный. Стоял на пригорке над узенькой шоссейной дорогой. Знаменитый трамплин Холменколлен остался где-то далеко позади. Вокруг был чахлый лесок, тронутый осенним золотом. Внизу, как на ладони, был виден Осло и серо-серебряный фьорд с многочисленными островами. Перед рестораном на асфальтированной парковке стояло несколько автомобилей. Ходил какой-то мрачный тип в спортивной одежде. То ли кого ждал, то ли воздухом дышал. При виде посольского автомобиля тип несколько оживился и для чего-то встал справа от крыльца, ведущего в ресторан.
“Это норвежская наружка, наверное, — подумал Тыковлев. — Наш бы так открыто встать не решился. Впрочем, не все ли мне равно. Пусть смотрят, кому не лень”.
Наклонив лысую лобастую голову, вылез из машины и, прихрамывая, стал подниматься по лестнице. Поднял глаза и обнаружил за стеклянной входной дверью приветливо улыбающегося Бойермана.
— Добрый вечер, проходите сюда, налево, — показал рукой Никитич. — Мы вас уже поджидаем. Пальто можно повесить здесь. У них тут самообслуживание.
У окна за столом на четверых сидели Джон и еще кто-то из норвежцев, с которыми сегодня знакомился Тыковлев. Имени и должности он, конечно, не запомнил. Больно много было их, да и имена все какие-то необычные. Норвежец, поймав вопросительный взгляд Тыковлева, решил сам разрядить обстановку.
— Уле Юхансон, бригадный генерал в отставке, — представился он. — Я работал у вас в Москве, а потом был военным атташе в Финляндии. Сейчас сотрудничаю в институте оборонных исследований, занимаюсь проблемами отношений с СССР. Позвольте поздравить вас с очень удачной лекцией. Про эту лекцию у нас будут еще долго говорить.
Генерал сносно говорил по-русски.
— О, да вы наш язык знаете. Где учили?
— Здесь, в Осло, — ответил скромно генерал. — У нас тут неплохая военная школа есть. Кроме того, я очень увлекаюсь русской литературой. Особенно Достоевским, но, конечно, и Толстым, и Чеховым...
“Ну, начинается, — с тоской подумал Тыковлев. — Еще один любитель Достоевского. Пока расскажет все, что читал, полвечера пройдет”.
— Здравствуйте, господин Паттерсон, — прерывая норвежца, обратился Тыковлев к Джону. — Как поживаете? Давненько не виделись. Вы, кстати, на лекции-то моей были? Что-то я вас в зале не приметил. Правда, народу было много...
— Нет, я всего час назад прилетел сюда из Брюсселя. Так что на лекции быть никак не мог. Не обессудьте. Дела, дела. Совсем дела замучили. Но мне эти господа все успели рассказать до вашего прихода. Поздравляю. Хорошо получилось.
Из-за двери появилась немолодая уже официантка в черном костюме с белой блузкой. Разложила меню в толстых кожаных переплетах и сказала, что рекомендует сегодня какую-то редкую рыбу. Названия рыбы Тыковлев не понял, но в связи с восторженным цоканьем, которое стал издавать норвежский генерал, понял, что выбор предрешен. Осклабился насколько мог естественно и одобрительно закивал в ответ на строгий взгляд официантки.
— Уеs, уеs, оf соursе fish. Тhаnk yоu, thank yоиu. And vodkа, аnd mineral water, and bread.
— Vodkа? — нерешительно переспросила официантка.
— А что, у них нету? — смутился Тыковлев, обращаясь к Бойерману. — Тогда я как все.
— Да нет, — рассмеялся Никитич. — Есть у них все. Просто для них непривычно, что вы весь вечер водку собираетесь пить. Но я вас поддержу, да и генерал тоже. Не правда ли, генерал? А Джон у нас человек проверенный. Не зря в Москву ездит.
Получив заказ, официантка чинно удалилась. В ожидании водки все дружно принялись смотреть в окно. Генерал давал пояснения: вот это порт, а чуть левее ратуша, а дальше крепость Акерсхюс, а вот там королевский дворец, но его плохо видно, темновато уже стало. Да, осень, осень. Не самое лучшее время в Скандинавии. Сыро, серо, грустно, мокро. Но вид отсюда потрясающий. Этот ресторан с большими традициями. Посыпались имена посетителей, которые когда-то осчастливливали ресторан своим присутствием. К стыду своему, Тыковлев большинство имен не знал, но признаваться в этом не хотел. Поэтому решил, что пора менять тему разговора.
— Джон, — обратился он к американцу. — Ваш президент к нашему Генеральному не ревнует? Все же обидно, наверное. Горбачев — человек года. Горбачев на обложке “Ньюсуик”.
— Зачем же ревновать? — спокойно ответствовал американец. — Заслужил, значит заслужил. Объективность должна быть во всем. Вот видите, наша “желтая пресса”, продажная девка империализма, не может нахвалиться Генеральным секретарем ЦК КПСС. Парадокс? Не думаю. После начала перестройки весь мир вздохнул с облегчением. “Холодная война”, кажется, заканчивается. Это такие изменения, за которые Горбачеву весь мир спасибо скажет. По справедливости. Я думаю, что он лучший кандидат на Нобелевскую премию мира. Он получит ее. Пускай еще не сегодня, но завтра — обязательно. Если, конечно, будет и далее продолжать реформы, если не остановится, если не испугается.
— Да, да, — закивал головой норвежец. — Я знаю. У нас в Нобелевском комитете идея наградить господина Горбачева премией популярна. Конечно, работа комитета всегда очень секретна. Они ничего никогда не рассказывают. Но у меня там есть много друзей. Мы дружим с детства. Мы доверяем друг другу.