Страница 2 из 40
1941 год. Дровяной склад на улице Горького
Воздушное наступление на Москву началось подчеркнуто ровно через месяц после вероломного нападения: в ночь с 21 на 22 июля 1941 года; в этой операции участвовало более 200 самолетов. И с того дня регулярные, почти еженощные бомбардировки не прекращались практически до конца года...
Надо отдать должное мастерству и мужеству наших летчиков-истребителей, зенитчиков, прожектористов Московской зоны ПВО — они не пропустили в город большую часть вражских бомбардировщиков, сбили 1932 самолета! Но, как теперь достоверно стало известно, прорывались не одиночные “сеятели бомб”, как об этом сообщалось, а десятки. По данным МПВО, над городом “разгрузилось” не 229 бомбардировщиков, а не менее 700. Пожарные, на которых легла самая большая нагрузка по тушению пожаров, считают — не менее 1000.
На территорию столицы того времени — она немного выходила за линию городской Окружной железной дороги — упало 1610 фугасных и более 110 тысяч зажигательных бомб. На территории Московской области “учтено” около 9 тысяч фугасных бомб, причем большая часть их сброшена на подступах к Москве, то есть на территории города в теперешних его границах...
1941 год. Разрушенные бомбардировкой жилые дома по Малой Тульской улице, корп. 18 и 19
Как велись аварийно-спасательные работы, рассказывают сами участники. Архитектор Б. Кулумбеков, командир роты Краснопресненского ОГБ МПВО: “В один из налетов прямым попаданием фугасной бомбы разрушен жилой дом в Среднекисловском переулке. В цокольном этаже в заваленном убежище укрылись несколько десятков человек. Расчистили подход, я с двумя бойцами проник внутрь сооружения. В одном углу несколько человек оказались под обломками конструкций, они нуждались в срочной помощи.
Среди погибших под завалом увидели молодого человека в форме майора. Он, проездом из госпиталя, решил навестить семью. Сигнал воздушной тревоги застал его в воротах своего дома. Дежурные поста МПВО направили майора в бомбоубежище, где, как они считали, укрылась его семья. Но они ошиблись — семья оказалась в другом убежище...”
Стремясь подавить моральный дух защитников столицы, посеять панику среди населения, гитлеровцы всячески рекламировали размеры разрушений в Москве. Берлинское радио хвастливо заявляло в те дни: “Сильные соединения немецкой авиации каждую ночь подвергают уничтожающей бомбардировке этот важный индустриальный центр страны. Заводы и фабрики вокруг Москвы настолько разрушены, что всем иностранцам запрещен выезд за пределы города. Кремль и все вокзалы разрушены. Красной площади не существует. Особенно пострадали промышленные районы. Москва вступила в фазу уничтожения”.
Москвичи спасли столицу от тотальных пожаров и разрушений. Они потушили около 42 тысяч “зажигалок”, ликвидировали более 3000 крупных аварий, извлекали пострадавших из-под завалов, оказывали им медицинскую помощь, в кратчайшие сроки восстанавливали разрушенное, обеспечивали работу предприятий, жизнедеятельность города.
Любопытная деталь: из 1610 сброшенных немцами фугасных бомб 130 по разным причинам не взорвались. Большая часть их тогда же была извлечена и обезврежена, но были бомбы, которые не смогли отыскать ни тогда, ни после, и до сих пор “замедленная смерть” таится в московских недрах. Одна такая крупного калибра фугасная бомба упала на Пушкинскую площадь между памятником поэту и бывшим Домом прессы. Тогда же откопали глубокий котлован, оказалось — бомба на большой глубине изменила направление и ушла куда-то в сторону. Так и не нашли. Когда строили станцию метро “Чеховская”, были приняты меры предосторожности.
Тяжелая 1000-килограммовая бомба сброшена на госпиталь имени Бурденко несомненно прицельно, ибо никаких важных объектов вблизи него не было. Бомба упала среди тесно стоящих зданий недалеко от главного корпуса, заложенного еще Петром Великим. Взрыв такой бомбы грозил тяжелыми последствиями: госпиталь переполнен ранеными, их эвакуация в короткие сроки невозможна.
Бомба не только глубоко ушла в землю, но и сместилась в сторону. Обнаружили ее на глубине 9 метров. Взрыватель удалить не удалось, пришлось бомбу поднимать в таком виде, когда любая неосторожность могла привести к непоправимым последствиям. Чтобы она не ударилась о стенки крепления, Иван Васильевич Лузан, которому поручено обезвреживание, сел верхом на безобидную с виду “чушку”. В таком виде ее подняли наверх, погрузили на песчаную подушку в машине и на первой скорости повезли на подрывную площадку. Так и сидел сержант Лузан верхом на бомбе, пока не миновали городскую черту...
Московские проектировщики и строители при активном участии чекистов запроектировали, в кратчайшие сроки построили и, пока продолжались налеты, обслуживали различные ложные “важные военные объекты”.
Опасно недооценивать опыт и знания врага, поэтому “оборонные объекты” проектировались по всем правилам маскировочного искусства. Возводились объемные каркасно-панельные сооружения, ряды остекленных парниковых рам имитировали заводские цеха... Перед налетом на территории “объекта” появлялись слабые огоньки — как бы огрехи светомаскировки. Часто первые же самолеты клевали на эту нехитрую приманку и сбрасывали “зажигалки”. Тогда наземная команда поджигала заготовленные кучи хвороста, дров, бочки с отработанным маслом, и — возникал “пожар”. На него набрасывались идущие следом бомбардировщики.
В этой области много выдумки и изобретательности проявили архитекторы И. М. Тигранов, С. В. Лященко, инженеры А. А. Румянцев, И. Н. Муравьев. Вражеские летчики настойчиво искали и, обнаружив, бомбили авиационный завод № 23. А завод как ни в чем не бывало продолжал выпускать самолеты. Бомбили, и успешно, ложный объект...
Всего в разных местах Подмосковья было построено семь макетов заводских корпусов, два макета элеваторов со всеми службами, нефтебаза, девять ложных аэродромов с ангарами, взлетными полосами, макетами самолетов.
На ложные объекты гитлеровцы сбросили около 700 только фугасных бомб. Надо отдать должное мужеству и самоотверженности бойцов и командиров МПВО. Они, вызывая огонь на себя, не имели никакой защиты от бомб, кроме простейших окопов и щелей...
Москву уберегли от тотальных разрушений и потерь, сохранили, в первую очередь, сами москвичи — бойцы и командиры подразделений и формирований МПВО, — защищавшие столицу во время ожесточенных налетов фашистской авиации. Однако в учебнике по истории Москвы, изданном в 1996 году, ни слова нет о МПВО. Что это, небрежение к массовому подвигу москвичей или полное неведение того, что действительно испытала столица в годы войны?
Такая дезинформация принижает подвиг москвичей, ибо не за боевые действия ПВО, а — “За выдающиеся заслуги перед Родиной, массовый героизм и мужество, проявленные трудящимися столицы...” Москве присвоено высокое звание “Город-Герой”!
К сожалению, ныне этот массовый подвиг бойцов и командиров МПВО — всей трудовой Москвы — предан забвению. О нем горожане, и особенно молодежь, почти ничего не знают.
Пока не утратилась память о минувшей войне и живы немногие из ее участников, хочется, чтобы больше стало на предприятиях, в школах и других учебных заведениях пусть самых скромных музеев или хотя бы комнат, уголков, хранящих память о жизни и делах старшего поколения.
Сделать это повелевает нам, живущим, долг памяти перед павшими и перед грядущим поколением.
* * *
“Мы запомним суровую осень...” — поется в известной песне о Москве.
Александр Александрович Кузнецов, знакомый нашим читателям по многочисленным разноплановым публикациям в журнале, увидел и запомнил эту суровую осень глазами подростка... и спустя почти шесть десятилетий принес к нам в редакцию очерк-воспоминание, написанный, на наш придирчивый редакторский глаз, с присущей юности непосредственностью и патриотическим максимализмом.