Страница 13 из 40
Так, по мнению политолога и экономиста Линдона Ларуша, “операцию 11 сентября, столь тщательно продуманную и осуществленную, не мог провести никто за пределами Соединенных Штатов — на сегодня такой внешней силы просто нет”.
Однако времени на осмысление случившегося обществу просто не было оставлено, и едва ли не решающую роль на этом первом и важнейшем этапе сыграло циничное манипулирование неизбежными в подобных случаях человеческими чувствами ужаса и сострадания. К нашему стыду и несчастью, в нагнетание этой вакханалии сострадания, под прикрытием которой в потенциальный американский ТВД превращается весь земной шар, огромный вклад внесла Россия — прежде всего, официальная Россия. Разумеется, протокольные соболезнования должны были быть выражены (хотя США никогда не баловали нас и таковыми). Но оскорбительный для страны, реакция немалой части которой резко расходилась с официальной, государственной траур — траур, не объявлявшийся ни в дни натовских бомбардировок Белграда, ни даже в дни трагедии Буденновска? Но вставание депутатов в Госдуме спустя уже почти месяц после событий? Но непрерывный Манхэттен, американская скорбь и американская жажда мести на государственном телеканале? Это уже нечто другое. Это соучастие в американской игре, позволяющей США перейти к очередному этапу осуществления своей давней мечты: стать, по определению американского политолога Артура Шлезингера-младшего, “предназначенными человечеству судьей, присяжными заседателями и исполнителем приговора в одном лице”.
К сожалению, свой вклад в создание атмосферы избыточной солидарности с Америкой внесла и Русская православная церковь, прямо заявившая о своей поддержке права США на “удары возмездия”. Случай, похоже, беспрецедентный в русской истории, и умолчать об этом перед лицом новой реальности было бы просто безнравственно: каждый должен нести свою долю ответственности за то, что случится с Россией.
Уже тогда, когда из уст весьма авторитетных людей прозвучало слово “провокация”, когда США, открыто попирая все нормы международного и даже обычного уголовного права, начали формировать черный список стран — “пособниц терроризма” (притом без предъявления хоть какого-либо подобия доказательств), когда к границам Афганистана потянулись сотни тысяч людей, бегущих от американских “ударов возмездия”, председатель отдела внешних церковных связей (ОВЦС) Московской патриархии митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл заявил, сославшись притом на Евангелие, что “ответы США, конечно, будут, и они должны быть (!), поскольку с христианской точки зрения зло должно быть наказано”.
Тем самым заранее исключалась даже мысль о том, что гнездовье зла может ведь располагаться и в самой Америке; выводился за скобки и вопрос о том, имеют ли аналогичное право на такие же “ответы” те, кому США причинили зло задолго до событий 11 сентября 2001 года. В сущности, Америке выдавался патент на безгрешность, и выражалась солидарность с нехитрой историософией Джорджа Буша, сразу же заявившего, что грядущая война будет войной добра со злом. Разумеется, носительницей первого ныне, и присно, и во веки веков предстает Америка.
Похоже, с этим согласен и митрополит Солнечногорский Сергий, который после панихиды, в день сороковин погибших при терактах 11 сентября отслуженной им в храме Христа Спасителя (что само по себе достойно удивления — помнится, таковые не служились ни по жертвам американских бомбардировок в Югославии, ни даже по погибшим в Буденновске), обратился к пастве с весьма своеобразной речью. В ней он поведал, в частности, что американский народ “носит в себе элементы святости”, а наш долг — оказать моральную поддержку этому, стало быть, новому народу-богоносцу — столь, по словам митрополита, “доверчивому, искреннему” и беззащитному: ведь “он не знал войны”.
Впрочем, и Патриарх Алексий II (что не преминул упомянуть митрополит Кирилл) в первые же часы после самолетных атак отправил президенту США телеграмму не просто соболезнования, но солидарности, присовокупив свое благословение: “В этот трагический час мы с вами — с Америкой и ее народом. И да пребудет на вас милость Божия”.
В сочетании с заявлением Буша: “В борьбе добра и зла Бог на стороне добра” (с чем, разумеется, вряд ли бы можно было спорить, если бы заведомо не предполагалось, что добро, а стало быть, и Бог на стороне Америки) — такая солидарность и такое благословение приобретали совершенно особое звучание.
И уже после предъявленного Джорджем Бушем 20 сентября грубого ультиматума всему человечеству: вы или с нами — или с террористами, Патриарх Алексий II, прибыв в Ереван, также заявил о праве США на удары возмездия, сопроводив, правда, свои слова рассуждениями о “точечных ударах”. Но ведь уже весь имеющийся опыт военных действий последнего десятилетия превратил само это словосочетание едва ли не в фарсовое; к тому же спустя едва лишь два дня после событий 11 сентября ответственный сотрудник штаб-квартиры НАТО пообещал: “Вы не представляете ясно, какой мощности будет удар...” А многоопытный Хавьер Солана, бывший генсек НАТО, ныне верховный представитель ЕС по вопросам международной политики и безопасности, вовсе не пытаясь золотить пилюлю, заявил менее чем через месяц после 11 сентября: “Я свыкся (!) с мыслью о жертвах среди мирного населения в случае военного удара по Афганистану”. И меланхолически добавил: “Мне знакомы чувства “неизбежных ужасов” по военной операции в Косово весной 1999 года”.
Солана, конечно, лицемерит: мы прекрасно помним, что ни тени сожаления или скорби не было в его поведении в те дни, когда Югославию терзали едва ли не круглосуточными бомбардировками. А в США, как и всегда в тех случаях, когда Америка имеет дело с неизмеримо более слабым, чем она, противником, царила тогда атмосфера почти уголовного ликования. Классическим же образцом подобного ликования до сих пор остаются сцены встречи американских войск, возвращающихся домой после войны в Заливе в 1991 году. Пусть же хоть раз повторят эти кадры те, кто сегодня так охотно демонстрирует пляшущих от радости палестинских подростков, которых одна из слушательниц ежевоскресной программы А. Бовина предложила вообще не считать людьми, за что ведущий мягко попенял ей: мол, это же дети, их так воспитали мамы-папы. Ну, а в том, что последние не являются людьми, видимо, сомнений нет и у него*. Так не худо бы вглядеться вновь в лица тех, кому сегодня даже Русская православная церковь считает возможным вручать права верховного мстителя. Какая возбужденно-ликующая толпа, какое упоение своей силой, какой экстаз безнаказанности любого своего, даже самого преступного действия! А ведь речь шла о растерзании Ирака — страны, и пальцем не тронувшей Америку. И хотя тогда никто еще за пределами самой Америки не пошел так далеко, чтобы обосновать ее религиозное право на применение силы везде, где она сочтет это целесообразным для себя, именно война в Заливе стала первым крупным шагом к нынешнему богохульному “безграничному правосудию” в масштабах всей планеты. Ибо она оказалась первой в XX веке войной, развязанной сверхдержавой при отсутствии сколько-нибудь соизмеримого соперника.
СССР, хотя формально и продолжал существовать, не только не использовал своих возможностей для того, чтобы осадить США, но и реально способствовал расширению сферы влияния своего былого противника и обретению войной совершенно нового качества. А формальная опора на ООН и СБ показала, что с концом “Ялты и Потсдама” началась неизбежная эволюция этих международных организаций, отражавших структуру и баланс сил, сложившихся после Второй мировой войны, и с изменением этого баланса неотвратимо меняющих свои функции.
Прежде всего по этим своим характеристикам, а не только по числу вовлеченных в конфликт стран, произведенным разрушениям и числу жертв война эта и заслуживает данного ей этого определения субмировой. Ведь после принятия резолюции ООН о разделе Палестины в этом регионе уже состоялось несколько арабо-израильских войн, а ливанский кризис и ирако-иранская война, именуемая иногда первой войной в Заливе, по числу жертв и длительности превзошла каждую из арабо-израильских войн. В иных условиях, т. е. при сохранении СССР как сверхдержавы, вторая война в Заливе, несомненно, осталась бы просто ирако-кувейтской, т. е. локальной войной и не приобрела бы черты войны миров, которые столь впечатляющим образом зафиксировал в своем дневнике, найденном в окопе на окраине Кувейт-сити, безвестный иракский солдат. “На второй день наземной войны бои и налеты тяжелых бомбардировщиков интенсивно продолжались в небывалых масштабах. Они применили все силы техники: самолеты, танки, артиллерию, бронемашины, ракеты дальнего действия (long range missiles) и все разновидности наступательных и оборонительных вооружений, которые ранее были разработаны в Европе и повсюду в мире для использования их армиями коалиции в Третьей мировой войне с Восточным блоком (курсив мой. — К. М. )... Да погибнет Запад! Да погибнут и трусы, которые объединились с ним” (A Diary of an Iraqi Soldier”. Center for Research and Studies on Kuwait, 1994, р. 20).