Страница 69 из 75
В 1937 году был репрессирован, из заключения не вернулся".
Г. Я. Сивоволов рассказывает, что родственники Аникея Антипова подарили ему последнюю фотографию Аникушки, на которой легко угадывается образ безусого, с крупным бабьим лицом шолоховского героя. "Брат Аникея никогда не читал "Тихий Дон", он так и не понял, для чего и так подробно я расспрашивал его об Аникее, и не подозревал о том, как много сходного в жизни его брата и шолоховского Аникушки".
Шамили - так зовут в романе по-уличному братьев Шумилиных - Мартина, Прохора и Алешку-безрукого. Мы уже ссылались на изыскания вешенских краеведов-учителей Н. Г. Кузнецовой и В. С. Баштанник о братьях Ковалевых как реальных прототипах братьев Шумилиных.
Г. Я. Сивоволов не только подтверждает этот факт, но и дает дополнительные подробности. В романе Шолохов описывает трех братьев Шумилиных, Ковалевых же было четыре: Алексей, Мартин, Иван и Аким. Иван в романе идет под именем Прохора, Мартин и Алексей под своими именами, Аким не упоминается. Кличку Шамили дал им писатель, взяв ее от настоящих Шамилей - братьев Лосевых, которые жили у самого Чира, на противоположном краю Каргина. Лосевы эту кличку получили в наследство от деда, который на Северном Кавказе принимал участие в пленении Шамиля. С тех пор и пошло: Шамили-разбойники. Братья Лосевы были известны на весь хутор как лихие наездники, драчуны. Рядом с их наделами существовал искусственный пруд. В хуторе его называли и называют нынче Шамилевским прудом.
Многое в жизни шолоховских Шамилей напоминает жизнь братьев Ковалевых: расположение дворов около кладбища, семейное положение, поведение, их дела. Однако во многом они и не похожи.
Рассказав историю рода Ковалевых - Шамилей, краевед Г. Я. Сивоволов продолжает: "Шолохов правильно дает портрет Мартина и Алешки Шамилей. Автор этих строк помнит Мартина Ковалева до войны: низкорослый, коренастый, в стареньком чекменишке и чириках; никогда не носил усов и бороды, а тут отпустил. Алешка-безрукий также ходил в стареньком казачьем мундире, по воспоминаниям, носил словно выращенную на солонцах реденькую бороденку. У него не было кисти левой руки (у Алешки Шамиля рука была оторвана по локоть), за что его в хуторе называли Алешка-косорукий. Давным-давно на военной службе во время стрельбы ему оторвало кисть руки.
Как инвалид, Алешка-косорукий не подлежал мобилизации, не принимал участия в восстании; все дела, приписанные ему писателем, являются художественным вымыслом...".
Мартин Петрович Ковалев третьеочередником был мобилизован на германскую войну; как казак по мобилизации принимал участие в восстании.
Мартин и Алешка-косорукий не были убиты и после гражданской войны вернулись в Каргинскую.
"Зимой 1933 года во время так называемого саботажа на Дону, не взывая о помощи и сострадании, опухший от голода Алешка-косорукий умер тихо и неслышно, лежа на застывшей лежанке. Жена его ослепла. Приемные дети покинули Алешкину хату и ослепшую мать. Хата сохранилась и поныне - из самана, низкая, с земляным полом, крытая камышом и соломой.
Мартин Петрович Ковалев умер в 1947 году. По воспоминаниям сына Мартина, до революции Александр Михайлович Шолохов не раз бывал у них в доме. На глазах Мартина рос и сам М. Шолохов".
Такова еще одна трагическая судьба героев "Тихого Дона".
Христоня - Хрисанф Токин, по уличному прозвищу Христоня, - один из заметных персонажей романа. Из ближайшего окружения Григория Мелехова он старше всех. Во время службы в лейб-гвардии Атаманском полку принимал участие в разгоне студенческих демонстраций, проходивших в 1905 году. Тогда ему, очевидно, было 22-23 года. Следовательно, родился он не ранее 1882 года.
По внешнему виду Христоня - здоровенный ("на нем бы четырехдюймовые возить"), с клешнями-руками и разлапистыми ногами, дурковатый казак; обладает огромной силой. Появляется Христоня с первых страниц романа.
Кто же из казаков был в поле зрения молодого писателя, когда он писал Хрисанфа Токина? - задается вопросом краевед Г. Я Сивоволов. И называет два имени: Федора Стратоновича Чукарина, о чем уже шла речь в нашей книге, и каргинского казака Христана Дударова.
В начале 1920 года Александр Михайлович Шолохов жил с семьей по близкому соседству с братьями Дударевыми - Иваном (по прозвищу Ванюра. - Ф. К.) и Христаном. "У каждого из них была своя интересная история, и, возможно, собирая, материал для своего героя, Шолохов имел в виду их обоих", - пишет Сивоволов.
По описанию краеведа, Христан Дударев был атаманского роста, сухой и костлявый, с лицом чернее земли. Глядя на него снизу вверх, старые казаки не в шутку говорили: "Христан - чистый азиат". Бабы, завидев издали его колесом согнутую фигуру, с огромным сучковатым костылем, переходили на другую сторону улицы или сворачивали в проулок. В кругу старых казаков он, как правило, молчал, лишь изредка вставлял: "Тах-то, тах-то", а когда начинал говорить - голос его гудел, как из двухведерного чугуна. В молодые годы Христан Дударев служил в Атаманском полку, но звание "атаманец" за ним не удержалось, может быть, потому, что на людях он бывал редко.
"Жена Ванюры (тоже атаманского роста, по прозвищу Самогуда) рассказывала мне, - пишет Сивоволов, - каков был Христан Миронович Дударев: "Ростом был в полнеба!.. С табуретки головы не достанешь!.. Вербу надо срубить, чтобы для его чириков сделать колодки!.." (Вспомним в романе: "Христоня кладет на ребро аршинную босую ногу").
Ее муж, Ванюра Топилин - косая сажень в плечах, гвардейского роста, также обладал неслыханной силой.
"В 1937 году его арестовали. Обвинили в троцкизме. Судили. В заключении он и умер...
Сравнивая шолоховского Христоню с Христаном Дударевым и Ванюрой, трудно говорить, кто из них в большей степени заинтересовал писателя. Шолохов, безусловно, знал их и понемногу взял от каждого. Что касается имени Христан, то оно было редчайшим и, пожалуй, единственным в округе Каргинской станицы".
На Плющихе, в Долгом переулке
Проблема прототипов в расширительном смысле может быть распространена и на события, и на местность, топографию местности, описанной в романе. Ведь художник-реалист, каким являлся Шолохов, воссоздавая сквозь призму художественного воображения не только духовный, но и вещный мир, опирается при этом на собственный, пережитой жизненный опыт, на личные впечатления или воспоминания, на известные ему реалии действительности. Мы в этом убедились, когда исследовали систему прототипов в романе "Тихий Дон", начиная от Харлампия Ермакова, кончая отцом Виссарионом и Лукешкой-косой.
Но не меньшее значение для прояснения проблемы авторства имеют и детали, подробности местности, где происходит действие романа, те реалии, которые не выдумаешь, которые опять-таки необходимо знать не по книгам, а по жизни, прожив жизнь именно в этих местах. Такого рода детали проясняются с помощью все того же метода текстологической "дактилоскопии", которая выявляет взаимосвязь этих деталей и подробностей в романе с биографией писателя.
К примеру, в рукописи "Тихого Дона", во вставной новелле, посвященной вольноопределяющемуся студенту Тимофею, в самом ее начале, мы читаем строки, раскрывающие место проживания Елизаветы Моховой в Москве. Процитируем эти строки, вычеркнутые в рукописи М. А. Шолоховым. Они находятся в описании дневника убитого студента: "Первый листок был вырван, [на втором - химическим карандашом полустертая надпись в углу: "Москва. Плющиха. Долгий переулок. Дом № 20]". И - на следующей странице рукописи: "При прощании... она просила заходить к ней. Адрес я записал, [где-то на Плющихе. Долгий переулок]". В квадратных скобках - вычеркнутые Шолоховым слова.
Но что означает этот адрес: "Плющиха. Долгий переулок. Дом № 20"?
В 1984 году московский журналист Л. Колодный обратился к М. А. Шолохову с письмом, где среди ряда вопросов был следующий:
"Где вы жили в Москве будучи гимназистом?"