СобакаРу

Или вот еще черточка. Однажды я попала к знаменитым Агурским водопадам возле Сочи. Шла я снизу, поднимаясь по пешеходной тропе, а горное озеро с радужным водопадом и маленькой харчевней располагалось выше. Никаких указателей не было. – До водопада далеко? – пытала я людей, спускающихся сверху – стало быть, идущих от водопада. Я опросила человек двадцать. Все эти люди дали мне ответы, не имеющие никакого отношения ни друг к другу, ни к действительности. «Ой, еще далеко», «Скоро будет». «Километров пять», «Наверное, полчаса», «Метров восемьсот», «Часа два идти», «Тут близко», «Долго, минут двадцать»… Вот тогда я и смекнула, что

с любыми утверждениями человеков, да и с ними самими надо быть поосторожнее. Животные – те, в общем, строго целесообразны. А вот зачем и почему человек говорит то или се – поди пойми.

Сидели мы тут милой обывательской компанией, справляя день рождения товарища. Разговаривали, как это ни странно, не о юбилее «Газпрома», добыче цветных металлов или повышении валового национального продукта, а о том о сем. Кости знакомым перемывали. От знакомых отдаленных перешли к знакомым близким, которых по ТВ показывают. Погуторили, что Николя Саркози крутой шустрик и это забавно, что, став президентом Франции, он тут же развелся, а не стал на потеху всему миру изображать, навроде Клинтонов, чудесную семейную жизнь. Что Фидель Кастро, на которого было совершено шестьсот покушений, – это, конечно, что-то сверхъестественное. А про что нам было говорить? Про своих же политических героев не поговоришь по-человечески: они не женятся, не разводятся, на них не

бывает покушений, они даже не болеют ничем.

И вдруг один дотоле мирный обыватель ни с того ни с сего как завопит: «А мне, говорит, плевать, говорит, на вашего Кастро, плевать на вашего Саркози и вообще на все плевать. Я, говорит, по телевизору смотрю только автогонки, а если появляется там какая-то голова, я в эту голову немедленно плюю…» Ну, мы немножко поежились внутренне, но ничего не сказали. Человек он вообще неплохой, только психованный, и не поймешь, зачем он как ужаленный все это провопил? Если кому-то на что-то наплевать, это означает крайнюю степень равнодушия, безразличия. А тут человеку плевать – а он вопит.

Нет, странное животное. Прав Зощенко: навряд ли оно произошло от обезьяны.

Свинство по-французски

: 1426

адо сказать, мы, русские, теперь довольно трезво смотрим на мир, понимая, что нас никто не любит и мы никого не любим. Да и никто никого не любит, так что все нормально. Перевелись всем скопом «на цифру»: вы нам то-то, а мы вам то-то, а если не столько, то тогда и нисколько. И если американец или, например, датчанин начнет говорить глупости и гадости о России, никакой радужный флер более не заслонит наш суровый трезвый взор и мы спокойно скажем: заткнись, урод. Вместо того чтобы по образцу прошлых лет холуйски кивать и вопить: ах, господин, спасибо, господин, как вы это верно подметили, господин.

И только одна нация почему-то находится у нас в привилегированном положении. Какой-то остаточный, исторически сложившийся мираж окутывает образ «бель Франс», прекрасной Франции. По-прежнему все «русские княжны» готовы часами слушать «французика из Бордо», если вы помните третье действие пьесы «Горе от ума». Завравшегося французика по-прежнему никто не оборвет на полуслове, да и вообще не принято у нас связываться с этой нацией.

Остались в русской душе какие-то смутные сладкие надежды, воплощенные в слове «Франция». Оттого у нас процветают и называются «популярными писателями» абсолютно загадочные персонажи, имена которых в культурной Франции неприлично и упоминать. Как крапива, растут в наших книжных магазинах Фредерик Бегбедер и Бернард Вербер, бедные девицы покупают их центнерами, а лукавые журналисты именуют их жалкие почеркушки «мировыми бестселлерами». Будем надеяться, это действует остаточный французский мираж, а не элементарная коррупция со стороны издательств.

Пишут Бегбедер и Вербер чудовищно. Не просто плохо, а невероятно, запредельно плохо, тупо, примитивно. Один спекулирует на сексуальных темах, другой – на темах загробной жизни, то есть на том, что волнует всякого обывателя. Так тупо и примитивно в России не пишут даже писатели третьего и четвертого сорта: у нас не принято. В сравнении с Бегбедером Оксана Робски – это А. П. Чехов, в сравнении с Вербером Сергей Лукьяненко – Данте и Гете.

Но это бы ладно. Гадили бы в своем «лореале обитания» и не трогали бы хоть Россию, где процветают с позволения «княжон» всех мастей. Нет, этого никак «французики из Бордо» не могут. Со времен маркиза де Кюстина, который посетил нашу страну два века назад, оставив ругательные мемуары, принято к обязательному исполнению: побывал в России – напиши гадость, не побывал – тоже. Оттого в романе Бегбедера «Идеаль» мы прочитаем кучу глупых слов о России, где, правда, герой нашел свою любовь, малолетку по имени Лена Дойчева. (Круче этой невообразимой Дойчевой только полковник по фамилии Дюкусков из романа Вербера «Империя ангелов». Так и написано, без шуток: полковник Дюкусков!) Герой Бегбедера, сорокалетний развратный мерзавец, не находит ничего лучшего, как взорвать с горя храм Христа Спасителя, который уже взорван в литературе много раз силами героев русских романов и повестей, так что французиков просили бы не беспокоиться!

Русские пишут о Франции нежно, трепетно. А французы? Одни мерзости. В романе «Империя ангелов» есть русский герой, брошенный мамой и попавший в петербургский детдом. Автор пишет, что бедный Игорь видел торты только раз в год, в день рождения президента, когда детдомовцам давали торты, испеченные на свином сале с сахарином. Какая гремучая смесь дикого невежества с зоологической ненавистью водила пером Вербера? Воспитанники детдомов Петербурга, очень может быть, плохо знакомы с тем, какие на свете бывают торты. Но чтобы им давали торт на свином сале с сахарином, да еще в день рождения президента (который в России пока никак особо не отмечается, что бы там ни вопили о культе личности), это надо было напрячь все закомпостированные мозги, чтоб выдумать такой вздор.

И какая же может быть вера в измысленную Вербером «империю ангелов», с ее примитивным устройством и банальными рассуждениями о смысле жизни, если писатель не то что о небесах – о соседях по земле никакого твердого представления не имеет, изображая нам русского детдомовца, питающегося тортами на свином сале, и полковника Дюкускова, который прячет в горах противотанковую батарею!

Но русские читатели ничего, кушают и похваливают. Ведь коли свинство само по себе, так это просто свинство, а свинство по-французски – это уже гастрономический изыск!

Казалось бы, ведь не пятнадцатый век, чтобы писать в путевых заметках, будто далеко на севере живут варвары с песьими головами. Однако ничего по существу не изменилось. Мы их, французиков, по-прежнему знаем, переводим, читаем. Они – не знают, не переводят и не читают. Тогда как по справедливости должно быть наоборот.