Зона Захвата

— У тебя есть сила.

Какое-то время Логинов молчал, не зная, что на это ответить. Никакой особой силы он в себе не замечал, а успехи в экспедиции против ракшасов приписывал лишь невероятной удаче. Словно услышав его мысли, Лума продолжила:

— Удача приходит только к достойным. В этом древнем изречении есть глубокий смысл. У тебя, кроме удачи, есть еще и образ великого талисмана. Которым ты уже сумел однажды воспользоваться, не так ли?

Логинов вздрогнул, впервые почувствовав, с каким могучим разумом соприкоснулся. Он ни словом не обмолвился о талисмане, ни одно живое существо, кроме Перлис, не знало о существовании образа Бладовара.

— Власть над магическими вещами подобной силы дается далеко не каждому. Дело, однако, не в талисмане. Он уже сыграл свою роль и вряд ли снова поможет тебе. Ты должен рассчитывать лишь на свои собственные силы в предстоящей схватке с ракшасами. Чувствуешь ли ты себя достаточно сильным для предстоящей битвы?

— Я чувствую себя как куль муки, который только что сбросили с телеги.

— Что такое мука? И что такое телега?

— Не имеет значения. Я хотел сказать, что чувствую себя неважно. Мне казалось, что свою часть работы я уже сделал, и сейчас хочу вернуться домой, на Землю. Сможешь ты мне в этом помочь?

Лума отрицательно покачала головой, продолжая внимательно разглядывать Логинова своими огромными глазами.

— Не смогу, даже если бы захотела. Нам только кажется, что судьбой можно управлять. На самом деле мы можем лишь ненадолго выйти из предначертанной колеи и всегда должны платить за это слишком высокую цену.

Однако дорога к моему дому была не близкой, и наш гость чувствует себя как куль муки, упавший с телеги. Извините меня за то, что я забыла об этом. Те, кто меня обычно посещают, редко нуждаются в моем гостеприимстве.

Проходите, выбирайте любую скамью, которая вам понравится. Они все разные. Сделаны из разного материала, привезены из разных мест и обладают непривычными для землян свойствами. Тебя, Похандорус, предупреждать, я думаю, нет необходимости.

Арктурианин промолчал и остался стоять у порога. Он не двинулся с места и не произнес ни звука, с тех пор как представил Логинова прорицательнице.

С минуту Логинов колебался, надеясь получить от арктурианина подсказку, как ему следует поступить, чтобы не обидеть хозяйку, но, не дождавшись от Похандоруса даже намека, пошатываясь, двинулся в глубь хижины, и лишь теперь, избавившись от яркого наружного света, сумел рассмотреть ее внутреннее убранство.

Посреди хижины, на небольшом каменном возвышении, горел слабый огонь, дававший свет и немного тепла. На треноге над костром булькал котелок с каким-то варевом, распространявшим непривычный, резкий аромат.

Стены хижины сплошь покрывали шкуры незнакомых Артему животных, а под самым потолком на поперечной балке гнездились бесформенные пушистые твари с огромными желтыми глазами. Рассмотреть этих обитателей ему так и не удалось из-за теней, закрывавших их, и плотного сизого дыма, скопившегося под потолком.

Странным казалось не само присутствие дыма, легко объяснимое горевшим внутри помещения костром, а то, что этот дым клубился только под потолком, не опускаясь ниже определенной границы. Хотя в крыше не было видно никакого отверстия для его выхода, не ощущалось даже запаха гари. Воздух был таким свежим, словно Логинов все еще находился в лесу.

Наконец он обратил внимание на скамьи, полукругом стоявшие вокруг очага. Их было шесть, этих скамей, предназначенных, очевидно, для одновременных визитов большого количества людей. И все они были разного цвета. Там была скамья ослепительной, ничем не запятнанной белизны, словно сделанная из свежевыпавшего снега. Там была скамья черная, как ночь, и красная, как человеческая кровь. Была зеленая, как весна и желтая, словно солнечный свет. От каждой шло какое-то излучение, словно скамьи были живыми.

Логинов чувствовал, как его постепенно охватывает легкая паника. Почему-то он знал, что от правильного выбора будет зависеть слишком многое в его судьбе, хотя вряд ли бы сумел объяснить, почему он так думает.

Встречаются иногда места, в которых человек чувствует себя крайне неуютно, растрачивая огромное количество энергии для того, чтобы нейтрализовать враждебную ауру такого места, и даже не подозревая об этом… Есть и другие места, в которых легко и свободно дышится, а усталость отступает словно сама собой… Вспомнив об этом, он решительно направился к скамьям и, не глядя, опустился на одну из них, предоставив выбор своему телу.

И лишь почувствовав под собой легкое тепло, посмотрел вниз. Оказалось, что он сидел на желтой скамейке. И усталость, до сих пор скручивавшая его мышцы, словно выжимаемую тряпку, начала отступать.

— Хороший выбор. Я предполагала, что ближе всего тебе стихия огня, теперь я в этом уверена.

— И что же из этого следует? — спросил Логинов, не скрывая своего скептицизма и блаженствуя в теплом излучении скамейки, вымывавшем из него боль и усталость.

— Довольно многое. Из этого, например, следует, что ты легко переносишь жару и трудно переносишь холод, что ты вспыльчив и предпочитаешь решать возникающие проблемы с помощью боя, отвергая переговоры в принципе.

— Это не совсем так, Лума, — впервые нарушил молчание Похандорус. — Однажды мне удалось договориться с этим человеком, и он не нарушил своего слова.

— Я помню. Но это исключение ничего не доказывает.

— Ну, не знаю… — возразил Логинов, который с трудом боролся с неожиданно навалившемся на него желанием заснуть и полностью отдаться мягкому, убаюкивающему излучению скамьи. — По-моему, я здесь только и делаю, что занимаюсь переговорами.

Не меняя своей позы, хозяйка хижины двинулась к очагу, и было непонятно, каким образом перемещается ее большое тело. Ног под ниспадающей волнами до самого пола материей не было видно, а если судить по плавности движений, можно было подумать, что она передвигается с помощью какой-то платформы на колесах.

Приблизившись к очагу, Лума зачерпнула из кипящего котелка большой черной ложкой какую-то жидкость и осторожно, стараясь не расплескать, словно дорожила каждой каплей своего варева, протянула ее Логинову.

— Тебе нужно выпить это. Только не пролей, будь осторожен.

— Я не собираюсь ничего пить, — ответил Логинов, не двинувшись с места.

— Почему?

— Потому что я не знаю, что там такое. Потому что ваши биологические вещества могут быть смертельно опасны для человеческого организма. Да и вообще зачем? Мне и так неплохо сидится на твоей скамейке.

— Неужели ты думаешь, мне неизвестно, как функционирует ваш организм?

— Тогда тем более я должен знать, зачем вы мне это даете!

Инстинктивно он все еще пытался сопротивляться вопреки расслабляющему и уже почти полностью подчинившему его волю внешнему влиянию, которое исходило, скорее всего, от самой Лумы. Скамья, похоже, была всего лишь чем-то вроде концентратора ее психической энергии, и лишь теперь, осознав это, Логинов начал бороться в полную силу.

— Чтобы раскрепостить твое подсознание, чтобы выпустить на волю твое второе «я».

— А зачем его выпускать?

— Мистер Логинов, у нас не принято возражать Луме. Если она говорит, что вам надо это выпить, — значит, вы должны пить, — менторским тоном, похожим на тон школьного учителя, произнес Похандорус.

— Вот вы сами и пейте, грандивар!

— Это зелье сварено специально для вас, с учетом всех особенностей вашего организма.

— Когда это вы успели так подробно изучить мой организм?

— Только этим я и занимаюсь уже целых пятнадцать минут! — раздраженно произнесла Лу-ма. — И должна вам сказать, мистер Логинов, что мне впервые попадается такой упрямый и недоверчивый клиент. Так вы хотите узнать свое будущее или оно вам безразлично?

— Будущее? Зачем мне знать будущее, если я и с настоящим справляюсь с большим трудом? И потом, даже если я его узнаю — оно все равно не изменится. — Логинов говорил, как пьяный, его мысли путались, а слова приобрели странную простоту и однозначность.