Страница 38 из 59
Но в этой попытке была тактическая ошибка — безукоризненный французский язык, которым написано это решающее для экс-фаворита письмо. Ни один иностранный язык не знаком братьям Орловым. Служба в полку с пятнадцати лет рядовыми солдатами мало чему могла научить и достаточно красноречиво свидетельствовала — ни о каком сколько-нибудь путном домашнем образовании речи здесь быть не могло. Знания, книги, науки не относятся к тому, что составляло их силу. Для Екатерины они нужны как простые, не знающие моральных препон исполнители. Совершить дворцовый переворот, убрать ненужных людей, проявить безмерную жестокость, а потом еще и ловко вывести «благодетельницу-матушку» из-под всяких подозрений — в этом братья не знали себе равных. Обращаться же к ним за содействием, помощью…
Покойно раскинувшийся на софе в присутствии Екатерины II граф Григорий — никак не свидетельство его влияния на государственные дела. В них императрица успешно и жестко разберется без его помощи. Так поразившая вошедшую в личные царские апартаменты Д. Р. Дашкову наглость фаворита — всего лишь начальная плата за услуги, которая не будет иметь продолжения во времени. Новоявленный граф очень скоро поймет всю неуместность, да и рискованность, своего поведения. А пока — пока шуваловское письмо останется без ответа. Напротив, Екатерина найдет способ дать Шувалову вполне недвусмысленно понять, что его пребывание в России стало нежелательным. Пусть думает только об отъезде и по возможности ускорит этот отъезд. На сколько? Покажет время и обстоятельства. Шувалову нетрудно догадаться — в случае непослушания, проволочки снисходительность отношения к нему легко может исчезнуть.
Впрочем, у него не будет долгих сборов. С двоюродными братьями — всемогущими во времена Елизаветы Петровны Петром и Александром Шуваловыми — отношения фаворита никогда не были родственными. Официальное знакомство, к которому обе стороны относились одинаково холодно. Да и как говорить о родственных связях, когда отец фаворита оставался фигурой невыясненной, а у братьев был человеком известным. Единственная привязанность — родная, как принято считать, сестра Прасковья, перед самым «случаем» девочкой выданная замуж за того самого Н. Ф. Голицына, в чьем Петровском под Звенигородом решилась судьба Ивана Шувалова. Не слишком образованная. Неловкая в обществе. Всему предпочитавшая незаметное хозяйствование в поместье. Только письма к ней расскажут о ходе и особенностях затянувшегося на долгие годы «европейского вояжа».
И. И. Шувалов — П. И. Голицыной. Митава. 24 апреля 1763 г.
Вчерашний день, матушка, выехал из Риги и приехал в Митаву; стою на квартире принца Карла Курляндского. Герцог [Бирон] присылал звать меня обедать, и туда еду. После обеда отправлюсь в путь. После сего письма долго писем не будете иметь; что до самого Мемеля постамтов нет и в рассуждении дурной дороги чаю не скоро приеду. Еду же на наемных русских тульских ямщиках, которые меня скорее привезут, нежели дурная здешняя почта. Могу сказать, что таких веселых людей, как мои ямщики, и хороших лошадей мало видать. Какая разница наша Русь от здешних обитателей!
Принц Карл, другой герцог, несколько дней отсюдова уехал, и после тотчас дворец наши солдаты заняли.
Дописываю мое письмо, возвратясь к себе. Обедал у герцога, который меня весьма учтиво и ласково принял. В первый раз видел двор маленького немецкого владетеля, в котором гофмаршал, кавалер, фрейлины, пажи, все в миниатюре перед большим двором. Герцог сам ко мне хотел ехать, только я сказал, чтоб не трудился, ибо я скоро поеду. Принц Петр однакоже был. Кушанья нам наслали в Риге столько, что девать было некуда на дорогу… Впрочем, матушка, прощай…
Вчерашние ссыльные, милостью Екатерины получившие не только свободу, но и владение Курляндским герцогством, как могли Бироны не знать отношения императрицы к фавориту ушедшего царствования? Опала и высылка Шувалова были слишком очевидны, и тем не менее семейство герцога устраивает по поводу приезда враждебного Екатерине человека настоящее торжество, в котором наперебой спешат принять участие все члены многолюдной бироновской фамилии.
Но пример Биронов — не исключение. Почести Шувалову оказывают и все высокопоставленные чиновники, независимо от страны, которую они представляли. Члены царствующих домов подчеркивают свое уважительное, чуть ли не заискивающее отношение к опальному путешественнику — случай небывалый для экс-фаворита. Приемы Венского двора, визиты послов — Шувалов ни в чем не преувеличивал. Каждое слово его писем подтверждали газеты. И еще переезд в Италию…
И. И. Шувалов — П. И. Голицыной. Кенигсберг. 20 мая 1763 г.
Вследствие письма моего из Мемеля, имею вам, матушка, писать продолжение моего пути до здешнего места; как вам донес, что по прибытии моем в Мемель, пришел ко мне инспектор того города; зделал комплимент от маршала Леволда; просил, чтоб приказать, в чем мне будет нужда, то все возможное исполнено будет, хотя я отрекся по притчине, что ни в чем предвидеть не мог; однако он дал мне проводника, в котором после великую видел надобность: ибо дорога большая перекопана местами, и лишнее употреблено на пашню, также во многих местах наводнении; так, чтоб мне проехать было невозможно, но способом тем я ехал проселошными дорогами, от амта до амта везде имел новых проводников; стоял всегда в почти королевских домах; на всяком перевозе через реки — были готовы мужики, которые переправляться пособляли. Надобно знать, что от Мемеля по всей дороги, до сего города, посланы были письменные приказы — в проезд мой все оное делать, где не приеду, то везде учтивость и ласку находил: по деревням амтманы или управители под-чивают кофием и чаем; иной ужинать зовет, иной лошадей дает, постели, свечи, пиво и протчее, сколько можно, — то всего оного миновать старался; ибо с собою имел провизию всего нужного. Всего странней в Мемеле: послал к вам письмо на почту, — почтмейстер денег не взял, в Тилзите, как скоро приехал, то тотчас комендант со всеми офицерами ко мне пришел, — поздравить с приездом; прислал караул; потом офицер спросил: что мне угодно, то б приказал; — после того, — шесть бутылок венгерского и блюдо лимонов, то, что всего больше и непонятней: не приказал трактирщице брать с меня денег, где я обедал, которая тотчас ушла з двора, и не могли ее сыскать, девки ее то сказали, что ей брать ничего не приказано; и так, я принужден им несколько дать.
Третьего дня сюда после обеда приехав, послал сказать к фелдмаршалу Леволду и протчим, как и герцогу Голштинскому и принцессам. Принцесса Шарла была в деревне, — только приехала; сказали, что она для меня приехала в город… Сего дни обедать зван к фелдмаршалу Леволду, ужинать — к Герцогу Голштинскому; завтри зван обедать к принцессе Шарле. Пробыв здесь дни три или четыре, отправлюсь далее в путь…
И. И. Шувалов — П. И. Голицыной. Бреславль. 20 мая 1763 году …Приехав сюда, послал сказать к Губернатору Господину Тауци-нену, генералу порутчику и кавалеру Черного Орла. Хотел к нему сегодня сам ехать, только он меня предупредил и был у меня, сказав все возможные учтивости, осведомляясь надобно ли что для способности моего пути. Учтивости весьма в Пруссии мне делают много…
И. И. Шувалов — П. И. Голицыной. Из Вены. 31 мая 1763 г.
…Майя 28 после полудни приехал я, матушка, в Вену. Посол наш прислал ко мне встречу карету…
И. И. Шувалов — П. И. Голицыной. 4 июня (старого стиля)
1763 году из Вены
…Вчерашний день имел честь видеть их величества и фамилию в Лаксенбурге, загородном замке, куда с небольшим час езды. Как обыкновенно аудиенциев в сих увеселительных домах не дают, так и мне сказано было, что буду просто представлен, или захочу дожидаться возвращения двора, для меня было все равно, кроме, что желал видеть императорские величества.