Вонючий рассвет

- Расскажите это той сотне людей, которые доживают свои денечки на умирающей Земле!

- Послушайте, Иван Ефремович, мы оценили ваш драматический талант - образ отчаявшегося человека у вас получился просто потрясающе. Но нам нужна объективная информация. Во-первых, что это за Катастрофа такая?

Иван Ефремович удивленно посмотрел на них, в его глазах промелькнул испуг.

- Только не говорите, что вы приятели Евгения Кочерги по сумасшедшему дому! Боже мой, - он схватился за голову. - Вот все и прояснилось.

Макаров заскрежетал зубами.

- Расскажите нам все, а потом мы решим - кто из нас псих. Хорошо?

Иван Ефремович с сомнением покачал головой.

- Любой психически здоровый человек, оставшийся в живых, прекрасно знает, что такое Катастрофа, но если вы требуете факты - я готов рассказать обо всем подробно. Сомневаюсь, что вы узнаете что-нибудь новое. Впрочем, на сегодня я всю работу уже переделал.

Катастрофа разразилась внезапно (если не принимать во внимание предупреждение Евгения Кочерги, которое он сделал шесть лет тому назад). В то утро жители Васильевского острова проснулись в отличном настроении. В их окна заглянуло яркое ласковое солнце. После полутора месяцев бесконечных дождей увидеть над собой голубое небо было исключительно приятно. Середина сентября. Наступило, наконец, долгожданное бабье лето.

Но Иван Ефремович не долго радовался прекрасной погоде. Из Территориального управления прибыл курьер, сообщивший о Катастрофе.

Объяснить или понять причину, приведшую нашу планету к столь плачевным результатам до сих пор никто не сумел. Просто однажды оказалось, что с земного шара исчезла вся суша за исключением Васильевского острова. Отдельные аналитики, впрочем, утверждали, что это Васильевский остров переместился в неведомое измерение, провалившись в дыру пространственно-временного континуума. Однако, спор, возникший было среди оставшихся в живых интеллектуалов довольно быстро угас, что там ни говори, а хрен редьки не слаще!

В первые дни Катастрофы Иван Ефремович - а он возглавлял в Университете кафедру геофизики - был на седьмом небе от счастья. Еще бы, ему довелось собственными глазами наблюдать за процессом потрясающего геологического катаклизма, изменившего до неузнаваемости облик Земли. Многие ли геофизики могут похвастаться чем-то подобным? Но чем больше он узнавал о положении, в котором оказались жители острова, тем меньше оптимизма у него оставалось. Восторг от участия в величайшем научном исследовании довольно быстро сменился пониманием неминуемой гибели всего живого. Но свои профессиональные обязанности Иван Ефремович старался выполнять тщательно и аккуратно. Он не сомневался в том, что результаты его исследований, рано или поздно, пригодятся ученым будущего. А в том, что рано или поздно ученые на этой планете появятся, он был абсолютно уверен. Зачем, спрашивается, нужна Вселенная, если ее никто не сможет изучать!

А случится это через пару недель или через миллиард лет, когда Землю будут населять уже не люди, а неведомые пока разумные существа - было не так и важно.

Иван Ефремович решил вести подробный дневник. Теперь каждый новый факт, ставший ему известным, он каллиграфическим почерком записывал в толстую тетрадь наблюдений. Фотографические снимки побережья острова, которые регулярно делались с вертолета, предоставленного ему для проведения исследований Территориальным управлением, он датировал и, сопровождая кратким комментарием, (указывая, в частности, изменения произошедшие со времени последнего наблюдения) помещал в специальный фотоальбом. К видеосъемкам он относился прохладнее - вероятность того, что они переживут Катастрофу была минимальна. Но главное, он сомневался, что в том случае, если записи востребуют через миллион лет, у заинтересованной стороны окажется в распоряжении видеомагнитофон и телевизор. На том же основании он пренебрегал компьютером. Объяснить, почему он предпочитал обычные записи, было трудно, Предпочитал и все.

Макаров ожидал чего-то подобного, поэтому рассказ Иван Ефремовича врасплох его не застал. Наверное, потому что показался до смешного похожим на литературную поделку определенного сорта в ярких обложках, которые так любят продавать возле станций метро.

Фимка откровенно скучал. Это понятно. Как его мог задеть рассказ о Катастрофе, если он определенно знал, что в любой момент без особых проблем сможет вернуться в свой мир?

- Итак, мир съежился до размеров Васильевского острова, верно? - спросил Макаров.

- Да.

- А весь остальной мир, насколько я понял из ваших слов, поглотила морская пучина? - съехидничал Фимка.

- Да.

- Подожди, Фимка, не перебивай, - попросил Макаров. - Нам нужно узнать о Катастрофе, как можно больше. Иван Ефремович, вы утверждаете, что море отвоевывает каждый день у острова все новые и новые кварталы?

- Процесс остановить не удается.

- Бред, - не выдержал Фимка.

- Вот фотодокументы.

Иван Ефремович показал странный, почти сюрреалистический снимок Дворцового моста, сделанный со стороны Стрелки, точнее того, что от него осталось. Его рухнувшие конструкции беспомощно уходили в воду, а на месте Зимнего дворца расстилалась безграничная водная гладь, горизонт был чист, никаких признаков земли или кораблей не наблюдалось.

- Это явная подделка. Фотомонтаж! - решительно заявил Фимка.

- Нет, нет. Снимок настоящий.

- В вашем распоряжении должны были остаться какие-то корабли, парусные лодки, катера. Вы воспользовались ими?

- В первые дни такие попытки предпринимались. Никто не вернулся.

- А как обстоит дело со связью?

- Связь с остальным миром установить не удалось. Телевидения, радио, телефонной и модемной связи, включая Интернет, больше не существует.

- Я бы хотел убедиться во всем этом сам, - Фимка поднял трубку телефона. - И правда не работает...

- Доказательств у меня навалом, - сказал Иван Ефремович. - Приглашаю вас на экскурсию. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

- В другой раз, - сказал Макаров. - У нас тут есть одно дельце... Пошли, Фимка, нам пора.

Фимка с готовностью вскочил на ноги.

- Никогда я еще не выполнял команду с такой радостью. Нам, действительно, пора!

Он крепко схватил Макарова за руку и поспешил к двери.

- От Катастрофы вам спрятаться не удастся. Еще встретимся... Обязательно встретимся, - грустно сказал Иван Ефремович.

Они покинули кабинет.

- Что ж, можно перевести дух, - сказал Фимка радостно. - Не могу сказать, что способен прочувствовать драматизм ситуации также глубоко, как этот геофизик, что там ни говори, а гарантия личной безопасности явно притупляет восприятие. Кстати, это свойство человеческой психики давно уже пытаются обойти киношники, взвинчивая темп и добавляя кровушки без меры...

- Помолчи, Фимка.

Макаров с ужасом понял, что возвращения в привычную реальность не произошло. Они остались на полузатопленном Васильевском острове этого ужасного мира...

- Хей, - пробормотал Фимка, немедленно побелев от приступа неописуемого ужаса. - Ты заметил, что мы не вернулись?

- Помолчи...

- Говорил же я, что надо произносить какие-то слова.

Фимка грубо втолкнул Макарова обратно в кабинет.

Иван Ефремович сидел все в том же кресле.

- Вы уже освободились? - спросил он. - Понял... Вам надо было переговорить без свидетелей... Пришли к общему мнению?

- Нет, нет... Я просто забыл ручку, - неловко соврал Фимка. - Мы сейчас уйдем. Вернемся, но позже.

Он закрыл глаза и страстно, как только позволяла его атеистическая натура, зашептал:

- Боже, позволь нам вернуться. Сделай это, и я поверю в твое существование... Стану боконистом или розенкрейцером... Кем надо, тем и стану! Помилуй нас.