Страница 15 из 33
Реакция правительства США на заключение данного Пакта была болезненной и сравнимой с тем впечатлением, которое было у Вашингтона на Пакт о ненападении между Германией и СССР от 1939 года. В 1939 г. США ввели экономические санкции против России, в апреле 1941 года — их усилили так, что к июню т.г. торговый оборот между обоими государствами был сведен к нулю. 19 апреля т.г. Чан Кайши выступил с публичным осуждением Пакта, утверждая, что он создает удобство для японской агрессии против Англии и Америки и ухудшает положение в Китае.
После заключения Пакта Япония продолжала внимательно следить за развитием ситуации в Европе, в частности, отношений между Германией и Россией. 14 мая т.г. посол Татэкава в беседе с В. Молотовым уточнял, насколько верна информация о возможности нападения Германии на СССР и концентрация германских военных сил на разделяющей их границе. Молотов утверждал: «Для беспокойства нет причин».
В начале июня 1941 года посол Японии в Берлине Осима сообщает, что в беседе с фюрером тот дал понять о намерении Германии вторгнуться в пределы СССР. Этот вопрос был немедленно рассмотрен на заседании постоянного координационного комитета императорской ставки и японского правительства. Тогда премьер Коноэ, представитель Генерального штаба армии Японии Кидо и министр иностранных дел Мацуока отвергли эту возможность и настаивали на сохранении прежнего плана продвижения Японии в район Южных морей.
Одновременно, в советско-японских отношениях продолжалась работа по практической реализации подписанных 13 апреля т.г. документов. 12 июня было парафировано временное торговое соглашение между двумя странами, четко шла работа комиссии по заключению долгосрочного рыболовного соглашения.
Нападение Германии и ее сателлитов на Советский Союз 22 июня 1941 года вызвало в Токио острую правительственную дискуссию, продолжавшуюся до 2 июля. В частности, было принято во внимание предупреждение посла Японии в СССР генерал-лейтенанта Е. Татэкава: «Советский Союз не покорится. Компромисс невозможен. Война должна быть затяжной».
Военный министр Тодзио также предлагал подождать развития событий: «Престиж Японии необычайно поднимется, если мы нападем на Советский Союз, когда он, как спелая хурма, будет готов упасть на землю».
25 июня 1941 года данный комитет принимает «Программу национальной политики империи в соответствии с изменением обстановки». В отношении СССР эта программа требовала, «скрытно завершая военную подготовку против Советского Союза… прибегнув к вооруженной силе, разрешить северную проблему». Однако также особо отмечалось, что Япония может вступить в войну против СССР только в случае, если «германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для империи». Соответственно, чтобы создать неблагоприятную для Токио обстановку, советские войска должны были оставаться на Дальнем Востоке. Только в критические дни битвы под Москвой в конце ноября 1941 года более 20 советских дивизий были переброшены в столицу СССР, где они решили исход сражения. Ранее этого сделать было невозможно, чтобы не спровоцировать Японию на выступление в регионе российского Дальнего Востока. «Секретный дневник войны» японского генерального штаба содержит данные о передислокации советских войск в регионе, особо отмечая их переброску в центральные районы страны. июня 1941 года Мацуока заявил: «Подписание пакта о нейтралитете с СССР не окажет воздействия или влияния на Тройственный пакт… Я заявил Отту (посол Германии в Токио), что мы останемся верны нашему союзу, невзирая на положения советско-японского пакта». Через Рамзая (позывной Зорге), который был близким другом германского посла, эти данные уходили в Москву, где понимали, что от удержания советско-германского фронта зависит вопрос о вступлении в войну против СССР Японии.
Тодзио и военно-морской министр Оикава не поддерживали позицию Мацуоки с ориентацией на Германию против СССР. Они отстаивали военную экспансию на Юг и полагали, что вооруженные силы Японии могут противостоять в войне с США и Англией, если к ним не присоединится СССР. Мацуока на заседании координационного комитета 25 июня настаивал на нападении на СССР в данный момент. Однако военные боялись войны Японии на три фронта — с Китаем, США и Англией, СССР. июня 1941 года императорский координационный комитет решал «Северную проблему». Мацуока обратился к военным с просьбой объяснить, что скрывается за этим термином. Начальник генерального штаба армии маршал Сугияма отвечал: «Что вы хотите понять? Вы хотите понять, что важнее — Юг или Север?» Его заместитель генерал Цукада добавил: «Нет никакого различия в степени важности. Мы собираемся следить за тем, как будет развиваться ситуация. Мы не можем действовать в двух направлениях одновременно. На сегодняшний день мы не можем судить, что будет первым — Север или Юг…». июня т. г. Мацуока снова на заседании комитета призывает военных напасть на СССР: «Мною движет не безрассудство. Если мы выступим против СССР, я уверен, что смогу удерживать США в течение трех-четырех месяцев дипломатическими средствами… Мы должны сначала ударить на Севере, а затем нанести удар на Юге… Мы должны двинуться на Север и дойти до Иркутска… Нам следует ударить на Севере, даже если мы в некоторой степени отступим в Китае… Я сторонник нравственных начал в дипломатии. Мы не можем отказаться от Тройственного пакта… Мы должны нанести удар, пока ситуация в советско-германской войне еще не определилась…».
Так говорил министр иностранных дел Мацуока на пятый день войны России и Германии, со странами, с которыми он подписал пакты, соответственно, о нейтралитете и Тройственном, но выбор он сделал в пользу последнего.
Его выводы не были одобрены силовыми министрами: военным — Тодзио, военно-морским — Оикава, внутренних дел — Хиранума. Мнение премьер-министра Коноэ было давно известно: удар на Юг и нейтралитет на Севере. В конце заседания Мацуока снова взял слово: «Я хотел бы принятия решения напасть на Советский Союз». Черту под обсуждением подвел маршал Сугияма: «Нет!».
30 июня Мацуока снова выступил на имперском комитете с призывом «движения в северном направлении». К нему неожиданно присоединился Хиранума. Половинчатую позицию высказали принцы Хигасикуни и Асака, предложившие решать эту задачу с учетом всех имеющихся ресурсов и возможностей, но с приоритетом для «плана разрешения северной проблемы».
Премьер-министр принц Коноэ, военный министр Тодзио, маршал Сугияма и адмирал Нагано уже не так категорично отстаивали свою точку зрения об ударе на Юг, но уведомили группу политиков во главе с Мацуокой, что перенацеливание сил с южного направления и Китая на Север займет не менее пятидесяти дней.
1 июля т.г. имперский комитет по координации вновь провел свое заседание, которое явилось продолжением дискуссии, связанной с началом советско-германской войны. Маршал Сугияма уведомил его членов, что Квантунская армия приведена в боевую готовность, но требуется время для подготовки ее к наступательным операциям. Он выразил озабоченность в том, что любой неправильно понятый войсками приказ может привести к неспровоцированной войне, что связано с воинственностью офицеров: «В это время мы должны соблюдать большую осторожность, чтобы войска не вышли из повиновения».
В этот день комитет принял послание в адрес правительства СССР, в котором утверждалось об «искреннем желании поддерживать дружественные отношения с СССР…о надежде на скорое окончание советско-германской войны, заинтересованности в том, чтобы война не охватила дальневосточные районы».
2 июля 1941 года заседание Имперского совещания четко определило ближайшие цели Японии. Япония продолжала вести войну в Китае и готовить удар на Юг; разрешение «северной проблемы» ставилось в зависимость от изменения обстановки вокруг первоочередных целей. Под одной из них значилась война с США и Англией на Тихом океане, тогда как вмешательство в «германо-советский конфликт» категорически запрещалось данным решением Императорского совещания до тех пор, пока не создадутся условия, когда «германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для нашей империи, и мы, прибегнув к вооруженной силе, разрешим северную проблемы и обеспечим безопасность северных границ».