Страница 14 из 33
Для СССР существовали признаки, что данное положение не будет реализовано ходом действительных событий. Во-первых, война Японии с Китаем требовала от Токио значительных людских и военных ресурсов; во-вторых, в 1940 г. значительно сократилась торговля между США и Японией, особенно поставки американской нефти, металлолома и железных руд; в-третьих, крепнущее военное сотрудничество англосаксонских держав препятствовало движению Японии на Юг и овладению его богатыми природными ресурсами.
Предложение японской стороны осенью 1940 года о заключении пакта о ненападении с СССР со ссылкой в его первой статье на советско-японскую конвенцию (Пекинская конвенция об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией) от 20 января 1925 года было весьма интересным. Так, данная декларация указывала на то, что признание Портсмутского договора носит временный характер и что Советский Союз не «разделяет с бывшим царским правительством политическую ответственность за заключение данного договора». Другие положения конвенции касались подтверждения положений Договора от 1905 года о запрещении содержания японских войск на территории Маньчжурии, признании китайского суверенитета на ее территории, запрещении строительства военных укреплений и баз на Сахалине и прилегающих к нему островах. Очевидно, что заключение советско-японского пакта о ненападении, безусловно, сохраняло все перечисленные объекты международного права за Японией. Москва не могла принять этих условий и соглашалась на пакт о нейтралитете, в рамках которого можно было денонсировать Портсмутский мир и в дальнейшем определить суверенность Курил и Южного Сахалина.
Еще в июле-декабре 1925 года в соответствии с Пекинской конвенцией были подписаны протоколы о предоставлении Японии нефтяных и угольных концессий на Северном Сахалине с отчислением в пользу СССР 515 % валовой добычи нефти и 5–8% — угля. Японские инвестиции в добычу минеральных ресурсов Северного Сахалина составили уже к июню 1926 году сумму 700 млн долл. (в ценах 2008 г.).
На этой позитивной основе правительство СССР обращалось к японской стороне в августе 1926, мае 1927, 1 июля 1927 и 8 марта 1928 гг., а также 31 декабря 1931 г. с предложениями о заключении пакта о ненападении. Все эти предложения были отклонены Токио под различными предлогами, в частности, как указано в ноте министра иностранных дел Японии Утида советской стороне: «обе стороны являются участницами пакта Бриана-Келлога (об отказе использования военных действий между государствами), что делает излишним заключение между ними двустороннего пакта».
В последующих, вплоть до 13 апреля 1941 года, советско-японских дипломатических контактах Москва неизменно указывала на тот факт, что Япония за эти десятилетия неоднократно нарушала Портсмутский договор.
В очередной раз, когда это было сделано — 13 декабря 1940 года в беседе В. Молотова и посла Татэкавы, подобное заявление Кремля вызвало широкий резонанс в Японии и появились первые общественные комитеты, поддерживаемые японскими политиками и военными, по защите Сахалина и Курил, как, например, «Совет по развитию Курильских островов» и другие организации.
Свою позицию Вашингтон занял, когда на американо-японских переговорах осенью 1940 года государственный секретарь К. Хэлл передал японской стороне информацию о предстоящем нападении Германии на СССР согласно разработанному еще в июле 1940 года плану «Барбаросса».
В декабре 1940 года Япония получила разведданные о том, что нацистский фюрер утвердил этот план. Перед Японией встал вопрос об определении дальнейших действий: вместе с Германией против России или наступление на Юг против западного мира. Этот вопрос обсуждался 16 января 1941 года в императорской ставке. Генеральный штаб японской армии обязался сконцентрировать необходимые для нападения на Россию войска, изъяв их из боевых действий в Китае, к середине мая (т. е. в течение четырех месяцев) т.г.
Японский МИД в лице его главы Мацуоки провел консультации в Берлине и Риме, чтобы более ясно представить себе положение вещей в свете разрешения этого главного вопроса.
3 февраля 1941 года на заседании постоянного комитета правительства и императорской ставки Мацуока представил свою программу действий в этом направлении — «Принципы ведения переговоров с Германией, Италией и Советским Союзом». Комитет постановил раздел мира на четыре части: сфера Великой Восточной Азии, европейская сфера (включая Африку), американская сфера и советская сфера (включая Иран и Индию). Другими его решениями было удержание США от вовлечения в войну и заключение с СССР пакта о ненападении.
23 февраля 1941 года состоялась беседа Риббентропа и японского посла Осима. Риббентроп предложил Японии уверенно действовать в южном направлении, захватив Сингапур и Филиппины, т. е. заняв колонии Англии и США в Восточной Азии, гарантировав в этих замыслах тыл Японии с Севера. По словам главы нацистского МИДа, «если возникнет нежелательный конфликт с Россией, мы должны будем взять на себя основное бремя и в этом случае… Фюрер в течение зимы создал ряд новых соединений, в результате чего Германия будет иметь 240 дивизий, включая 186 первоклассных ударных дивизий».
Посол Осима предложил Риббентропу зафиксировать данное положение на уровне глав МИД обеих стран, поскольку Коноэ (премьер) и Мацуока (глава МИД) готовы к действиям в Южных морях. Риббентроп пригласил Мацуоку посетить Берлин для переговоров с конкретным планом. Уже 12 марта 1941 года, т. е. через семнадцать дней после этой беседы, министр иностранных дел Японии Мацуока отправился в Берлин.
Советский Союз узнал о программе действий Мацуоки от него самого 11 февраля 1941 г., а также о его намерении встретиться с лидерами СССР через полпреда К. А. Сметанина. Кремль выразил готовность к немедленным переговорам с японской стороной.
Мацуока прибыл в Москву 23 марта т.г., а на следующий день провел переговоры с И. Сталиным и В. Молотовым и затем отбыл в Берлин и Рим. 7, 9 и 11 апреля т.г. Мацуока встретился с В. Молотовым, излагал точку зрения японской стороны, что «Портсмутский договор… является скорее историческим документом… О денонсации Договора и Конвенции 1925 года нельзя ставить вопрос. Но если бы был заключен другой договор, удовлетворяющий обе стороны, то правительство Японии не возражает против этого».
Затем, в продолжении беседы с Молотовым, Мацуока прочел ему лекцию о японской экспансии на Север. Согласно этой точке зрения: «Предоставление Японии концессий на Северном Сахалине связано с «николаевским инцидентом» и, следовательно, имеет большое отношение к национальным чувствам японцев». Далее Мацуока рассказал, что японцы пришли на Сахалин еще в XVI веке, но в начале эры Мэйдзи Россия отняла у японского народа Сахалин, что возбудило у этого народа чувство, что когда-нибудь нужно Сахалин вернуть Японии. Мацуока передал Председателю СНК заверения в том, что японский народ думает также вернуть Северный Сахалин, поскольку, по Портсмутскому миру, Южный Сахалин уже возвращен Японии. Мацуока поясняет, что возвращение Северного Сахалина не будет чувствительно для СССР, поскольку Советский Союз имеет огромную территорию, перед которой размер Сахалина выглядит ничтожным, «как капля в море». Более того, Япония готова купить северную часть этого острова.
Далее Мацуока заверил, что Япония не собирается вместе с Германией нападать на СССР, а в Китае воюет не с китайским народом, а против США и Англии.
В. Молотов дал по всем пунктам, изложенным главой японского МИД, советскую точку зрения, сильно отличающуюся от японской в историко-политическом контексте. Однако он согласился с необходимостью заключения пакта о нейтралитете.
Указанные выше вопросы затем обсуждались в их встречах 9 и 11 апреля т.г.
12 марта 1941 год состоялась встреча И. Сталина и И. Мацуоки, на которой были принципиально согласованы все вопросы пакта о нейтралитете. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией и совместная декларация были подписаны 13 апреля т.г. в Кремле, также был проведен обмен конфиденциальными письмами, согласно которым стороны заключают торговое соглашение и рыболовную конвенцию и решают «в течение нескольких месяцев» вопрос о ликвидации японских концессий на Северном Сахалине.