Страница 31 из 70
– Кроме Агнессы Сорель и короля, есть ли в королевском окружении человек, интересующийся вами настолько, что делает роскошные подарки, о которых знает весь квартал?
– Да, – ответила Жанна.
Отец Мартино вздохнул и поднял склоненную голову:
– Жанна, я говорю это ради вашего же блага. Вы пришли из вашей глухомани, не имея ни имущества, ни жизненного опыта. Искусная стряпня и хорошенькое личико открыли перед вами некоторые возможности – умейте же ими воспользоваться, иначе вся ваша жизнь превратится в цепь злоключений, из которых нечаянное материнство станет далеко не худшим. Помните, помните, Жанна, что на утехи в нашей жизни отведено гораздо меньше времени, чем на воспоминания и сожаления.
Жанна шла рядом со священником и, не зная, что последует дальше, настороженно поглядывала на него.
– Если этот человек согласится взять вас в жены, вы сможете не беспокоиться за свое будущее и будущее вашего ребенка. Вы прикоснетесь к источнику власти и сможете сделать немало добра.
Они остановились у старинной могилы с расколотым каменным надгробием.
– Мне что, сказать ему правду? – спросила Жанна и вдруг поняла, что проговорилась.
Священник сделал вид, что ничего не заметил, и лишь слегка улыбнулся:
– Иногда, Жанна, желание говорить правду выдает не уважение к ней самой, а пустую заносчивость, гордыню и дух непокорства. Чаще всего правду можно поведать лишь Богу, ибо он и без нас ее знает.
Жанна растерялась. Отец Мартино советовал ей лгать!
Тот понял Жанну:
– Даже если вы в душе готовы на муки, знайте, что вы принимаете решение не только за себя, но, как я уже говорил, и за своего ребенка.
Он замолчал, разглядывая зеленеющую на кладбище траву и яблони вокруг, щедро дарующие живым плоды, выросшие из праха.
– Вы сможете влиять на очень важные вещи, Жанна. Способствовать благу Церкви, к примеру. Без Церкви Франция – это лишь груда камней, не скрепленных раствором. Я снова спрашиваю: вы меня понимаете? Надо радеть о процветании Церкви, без которой страна превратится в дикую орду безбожных негодяев, живущих одним днем и не помышляющих о будущем. Одна лишь Церковь в союзе с королевской властью может быть основанием этого здания. Если вы в силах, примите рычаг, который вам дарует судьба. Поверьте мне, немногим выпадает такой случай.
Жанне еще никогда не говорили таких возвышенных слов. Церковь? Франция? Это были такие секреты власти, о которых она и не помышляла. Не слишком ли многого хочет от нее этот человек?
– Но… что же мне делать? – спросила она.
– Выходите замуж за этого человека, если он согласится.
Священник благословил девушку, проводил ее до выхода из храма и вместе с ней пересек двор.
Было десять часов. Надо же, до чего могут довести пирожки! Приходилось признать, что отец Мартино, при всем ее к нему недоверии, дал ей, возможно, хороший совет.
Через час или около того перед дверью лавки осадил коня гонец в форменном платье.
– Жанна Пэрриш? – спросил он у прохожих.
Гийоме бросился наружу. Жанна вышла за ним.
– Вы Жанна Пэрриш? Я Бенуа Шастелье, старший королевский гонец.
Жанна кивнула, и посланец передал ей пакет. Поклонившись, он ускакал рысью.
В который уже раз в окнах показались любопытные лица. Ясное дело, никто еще на их улице не получал пакета от королевского гонца!
Жанна вернулась в лавку и с нетерпением вскрыла пакет. Внутри было золотое кольцо, украшенное тремя камнями – голубым, красным и розовым. Сердце Жанны готово было выскочить из груди. Она развернула письмо, которое Гийоме тут же вызвался прочитать. Жанна сказала, что и сама справится. Послание было коротким:
«Милая моя, я тоскую, долго ли мне тосковать? Если я Вам нужен, пошлите мне простую записку на имя командира стрелков Гийома Арди, моего друга, в дом Придворной Дамы, во дворец Турнель. Он передаст ее мне, и я примчусь. Пароль простой: „Три цветка ваши“. Бартелеми де Бовуа».
Под скептическим взглядом Гийоме Жанна все же одолела письмо. Ей показалось, что она лишится чувств. О чем еще можно было мечтать! Но ведь придется лгать, подумала она, и эта мысль немного подпортила ей настроение. И тут она припомнила речи отца Мартино.
Гийоме стоял рядом – он видел кольцо и все понял.
Птичнице будет о чем посудачить сегодня вечером, да и на другой день тоже…
Жанна послала мальчонку купить лист пергамента, печатку и воска на улицу Паршеменри.
Нет, она не пошлет ожидаемого послания. Не хватало еще усугубить ложь лукавством. Она поставит на кон все. Когда Гийоме вернулся с покупками, Жанна поднялась наверх и как могла ловко написала на листке пером Франсуа:
«Мой друк, я уже два месица как панесла, Жанна».
Потом по примеру Бартелеми она сложила углы письма и старательно вывела на обороте адрес. Она понятия не имела, как пользуются печаткой и вместо нее погрузила в горячий воск кольцо с тремя камнями. Сделав это, Жанна спустилась вниз и попросила Гийоме отнести письмо во дворец Турнель.
Франсуа застал ее в состоянии крайнего и плохо скрываемого возбуждения. Жанна не могла собраться с мыслями, и когда он начал объяснять ей, что всякая правильно построенная фраза содержит подлежащее, сказуемое и прямое дополнение, Жанна взглянула на Франсуа невидящим взглядом.
– Прямое дополнение? – спросила она. – Как мужчина для женщины?
– Жанна, что это с тобой сегодня:
– Я подумала, что дополнение это то, что кого-то дополняет.
– Ну да, прямое дополнение дополняет смысл фразы.
Жанна подумала про себя, что она сама была неоконченной фразой.
– Во фразе «Я ем яблоко» слово «яблоко» – это прямое дополнение, помогающее понять, что ест подлежащее.
А если Бартелеми откажется, подумала Жанна, захочет ли ее Франсуа?
Уходя, Франсуа взял ее за руки.
– Жанна, если ты не хочешь мне открыться, значит, твоя тревога как-то связана со мной. Я не могу заставить тебя говорить, но знай, что твое смятение передается и мне.
Жанна не ожидала от него такой проницательности. Самое время научиться лучше скрывать свои чувства, решила она.
Гийоме вернулся поздно, взволнованный выпавшей ему честью.
– Похоже, что там живет сам король! – возбужденно воскликнул он.
Жанна не могла найти себе места. Она то говорила себе, что для такого аристократа, как Бартелеми де Бовуа, она стала всего лишь очередным приключением, то вспоминала, как много знаков истинной привязанности он ей выказал.
На пятый день после передачи записки Жанна совсем пала духом. Она возлагала столько надежд на Бартелеми, что совсем забыла о Франсуа и том, что все-таки именно он был отцом ребенка. Мечта о браке с Бартелеми размыла очертания окружающего мира.
Франсуа начинал всерьез тревожиться. В Жанне больше не было той милой непосредственности, которой он так радовался все время после встречи на уличном представлении. Он больше не понимал, о чем она думает. Франсуа казалось, что, давая ей уроки, он выплачивает малую толику того долга, который числился за ним после их первой встречи. На душе у него было тяжело. Все эти пять вечеров превратились в тягостные и бессмысленные свидания бывших любовников.
– Жанна, похоже, ты совсем не рада меня видеть. Может быть, мне больше не приходить?
– Нет! – ответила Жанна с неожиданным жаром. – Только не это!
Франсуа был тронут.
На пятый вечер, когда Жанна уже собиралась ложиться, она услышала стук в дверь лавки. Она подбежала к окну, высунулась наружу, но не смогла ничего разглядеть в темноте.
– Кто там? – закричала она сдавленным голосом, готовая в любую минуту позвать на помощь соседку.
– Жанна!
Голос так поразил ее, что она едва устояла на ногах. Забыв о башмаках, Жанна сбежала вниз и открыла ворота.
Бартелеми!
Она приложила палец к губам, призывая его к молчанию. Стараясь не шуметь, они поднялись по лестнице.
– Где я могу привязать коня?
Жанна подала ему ключ от конюшни и спустилась следом, чтобы запереть дверь. Он попросил поставить куда-нибудь коня! Значит, собирался остаться надолго!