А если это был Он?

— Это мне напоминает кое-что, — сказал Оберт, поставив ноги на ковер и направляясь на цыпочках в свой кабинет, чтобы не разбудить окончательно жену. — Да, нечто подобное случилось во Франции несколько месяцев назад…

— И что это было?

— Никто так и не узнал. Французы заявили, что это был заговор каких-то психов.

— А дальше?

— Этот тип как-то сумел выйти в эфир по всем телевизионным каналам. И исчез после беседы с французским президентом. Называл себя Эмманюэлем Жозефом. Мы так и не смогли разузнать о нем больше. По мнению наших аналитиков, это тот же самый малый, что появился в Пакистане под другим, но довольно похожим именем…

— Но на американской-то территории ничего такого не было?

— Насколько мне известно, ничего, — ответил Оберт, растирая себе затылок. — Так, вы говорите, передача неконтролируемая?

— Да. Единственный способ положить ей конец — это выключить компьютер. Но зло уже свершилось. Даже если бы сам президент выступил по телевидению в это время, никто бы его не стал слушать.

— И тем не менее ему надо выступить в ближайшие же часы!

— Это не от меня зависит. Ладно, сразу же приступайте к розыскам. Узнайте все об этом типе.

В 2.39 Деверс позвонил министру внутренних дел Теодору Т. Лонгпепперу, чтобы проинформировать его о ситуации. Тот встал и выглянул в окно своего дома на Потомаке; ему и в самом деле показалось, что автомобильное движение было необычно интенсивным для буднего дня, к тому же в ночное время.

— Не вижу, что мы тут можем сделать. Придется побеспокоить президента, — заключил Лонгпеппер.

Джон Ф. Уэсли, президент Соединенных Штатов, выслушал Лонгпеппера и спросил:

— Так это террористический акт?

— Скорее психологический, господин президент, — ответил Лонгпеппер неуверенно.

— Психологический или какой другой, он угрожает целостности коммуникаций на американской территории, — отрезал Уэсли, — тем более что, по вашим словам, этот тип — пакистанец, подложивший свинью собственной стране и всему арабскому миру.

Лонгпеппер не рассматривал ситуацию под таким углом зрения.

— Да… Да, я полагаю, можно сказать, что это террористический акт.

— Я созываю чрезвычайное совещание на восемь часов. До скорого, Тед.

— До скорого, господин президент.

Было почти три часа утра. Уэсли позвонил начальнику своего секретариата, чтобы тот предупредил всех министров и пригласил в Овальный кабинет представителей телевизионных каналов. Страна обязательно должна знать, что ее глава начеку и всегда готов ее защитить.

В 5.30 Уэсли позавтракал в Овальном кабинете, прослушав запись речей, посеявших панику. Несколько минут спустя в этом знаменитом помещении были приняты команды телевизионщиков.

В семь часов все крупные телевизионные каналы страны распространили президентское обращение. К этому времени большинство людей, вышедших ночью из дома, веря в неминуемый конец света, уже вернулись обратно либо чтобы заняться детьми, инвалидами, стариками или животными, либо, обессилев от страхов, просто выпить чашку кофе. Потом, установив, что конец света все еще не наступил, они подумали, что, наверное, стоит вновь взяться за работу. А заметив, что и изображение небесного незнакомца исчезло с экранов, с облегчением вздохнули, уверенные, что не смогли бы вынести его еще хоть час. Немного отрезвев, все включили телевизор. И обнаружили отмеченное решимостью лицо президента.

— Сограждане, американцы, — начал Уэсли, — террористический акт неизвестного типа парализовал этой ночью электронные коммуникации Соединенных Штатов. Мы еще не до конца измерили причиненный им материальный ущерб, но уже имеем приблизительную оценку его психологических последствий. Под влиянием лживых угроз какого-то одержимого миллионы людей вышли из дома в мороз, ища психологической помощи в культовых зданиях. Некоторые заболеют. Я им желаю скорейшего выздоровления. Я хочу также успокоить всю американскую нацию: я только что беседовал с главами наших разведывательных служб. Этот бесноватый — уже известный им иностранец. Это тот же самый, что несколько месяцев назад сеял смуту на Среднем Востоке, а после этого взялся за Европу.

Его лежащие на столе руки стиснулись, словно он ломал шею воображаемому врагу. Жест был тщательно отработан с советником по связям с общественностью и должен был произвести впечатление силы, гнева и мужественной решимости.

— Это враг Соединенных Штатов, — продолжал президент, — цель которого — посеять беспорядок в стране. Он движим духом Зла. Поскольку враги Америки не смогли одержать победу средствами материального разрушения, они пытаются теперь достичь ее психологическими средствами. Их ждет не больше удачи, чем прежде. С нами Бог. Я прошу вас встретить это новое испытание хладнокровно и мужественно. Хорошего всем дня и — за работу! — заключил он с доброй улыбкой.

Многие в самом деле уже упрекали себя за то, что поддались панике. Мир кишит психами, и многие из них — враги Америки. Разумный американский гражданин не должен поддаваться панике только из-за того, что некий субъект внезапно появился на всех экранах. Наверняка какой-нибудь выходец с Востока. Ну да, похож…

В той же лаборатории фотографической экспертизы ЦРУ в Лэнгли, где он и его сотрудники анализировали видеозапись исламабадского чуда, Сай Саниван, сидя за своим пультом, приступил на глазах Джефа Вонга и Чандры Чаттерджи к простому эксперименту: совместил на большом телеэкране, соединенном с компьютером, портрет перепугавшего всю Америку незнакомца и портрет наби Эманаллы. Щелкнул мышкой, запустив программу сравнения; на экране произошло еле заметное движение, и оба портрета, приведенные к одному масштабу, остановились. Лицо человека покрыла координатная сетка. Саниван снова щелкнул и взглянул на экран компьютера. Компьютер погудел секунду и выдал: «РАЗЛИЧИЙ: 0».

— Это тот же самый малый, — сказал он, поворачивая к Вонгу и Чаттерджи усталое лицо.

— Типа с французского телевидения проверять будем? — спросил Чаттерджи.

Саниван пожал плечами; результат ему был известен заранее.

— Ну, давай, — согласился он, допивая свой кофе.

Все эти истории начинали его всерьез доставать.

Чаттерджи, компьютерный ас, каких Индия производит в больших количествах, не смог предоставить ему ни малейшей гипотезы о способе захватить весь Интернет. Вирус замедленного действия? Чаттерджи отверг эту гипотезу. Даже если предположить, что такой вирус существует, трудно представить себе, что он проснется одновременно в четырех разных часовых поясах.

— Если какой-то тип способен фабриковать такие вирусы, ради него одного стоило бы учредить Нобелевскую премию, — сказал Чаттерджи.

Саниван вставил дискету в компьютер, выбрал портрет Эмманюэля Жозефа и повторил опыт. Чаттерджи наклонился через его плечо, чтобы самому убедиться в вердикте: «РАЗЛИЧИЙ: 0». Вздохнул.

— Начинаю задавать себе вопросы, — сказал он.

Вонг составил отчет. Несмотря на свое китайское происхождение, он был католиком. А Чаттерджи — методистом.

— Что думаете, ребята?

— Раз ты меня об этом спрашиваешь, — ответил Чаттерджи, — я думаю, что мы имеем дело со сверхъестественным явлением.

Саниван обдумал ответ и возразил:

— Библейские времена миновали.

— Может, и нет, — отозвался Чаттерджи.

Вонг сделал распечатку отчета и протянул Санивану на подпись. Потом подписал его сам вместе с Чаттерджи.

— А ты, Джеф?

Вонг поднял глаза на Санивана и произнес спокойным голосом:

— Если я откажусь поверить, что этот тип — Иисус, то с ума сойду, потому что не понимаю, что происходит. А если соглашусь поверить, что он — Иисус, тоже рехнусь, но уже от страха, потому что это означает, что он объявил войну Америке, и я тут ничего не могу поделать.

Саниван поник головой. Потом вызвал курьера, чтобы передать отчет директору ЦРУ Неду В. Форту. Выйдя в коридор, он направился к автоматам с кофе и всякой съедобной всячиной, чтобы взять себе пакетик «Доритос». Там увидел рядом с собой специалиста по голосовому анализу Боба Ньюроуда. У того глаза были обведены такими же кругами, как и у него самого. Они обменялись взглядами и принужденно улыбнулись.