Миромагия

Где-то на окраине города случился легкий всплеск магии. Правда, никто этого не заметил, кроме большого серого кота, мирно спящего на тротуаре.

Из кустов сирени показались Семен и Наташенька.

Они поймали такси, забрались на заднее сиденье и всю дорогу долго, с наслаждением, целовались.

— Я так тебя люблю! — шептал Семен, поглаживая волосы Наташеньки.

— Я тоже тебя люблю. Безумно! — отвечала Наташенька.

— И давай больше никогда не ссориться, а?

— Никогда-никогда!

— И я завтра же найду себе отдельную квартиру и займусь поиском нормальной работы. Надоело изгонять бесов, честное слово!

— А я как раз хотела предложить тебе остаться… мы могли бы работать вместе. Я бы стала твоим менеджером. Ну, там, организовывала бы встречи, договаривалась о цене и все такое…

— Это хорошая идея. — произнес Семен. — Очень хорошая идея!

— Ну, так. Муза подсказала… И еще одно. Ты меня извини, что я на тебя кричала, ругалась и все такое…

— А ты извини за мою ревность.

— Я если бы знала, что так все обернется… я бы никогда…

Семен не дослушал, прижав палец к ее губам. Он был влюблен по самые уши, а впереди была целая жизнь. И что мешало ему раньше осознать это?

Они доехали до дома и забрались в постель.

А в окна квартиры бился утренний свет, и он предвещал еще очень много интересных и ярких моментов в их совместной жизни.

А бабушка Фима и Вячеслава оказались внезапно около загородного дома господина Виноградова.

Дождь больше не шел, а темнота стала какой-то… другой. Чувствовался в этой темноте легкий свет — будто предрассветная дымка скользила, намекая на то, что скоро взойдет солнце.

Бабушка Фима и Вячеслава остановились перед воротами и увидели дедушку Ефима, который торопливо шагал в их сторону.

— Ну, и где ты пропадал, старый развратник? — холодно поинтересовалась бабушка Фима.

— Я решал глобальные вопросы мироздания! — отозвался дедушка Ефим, обнял бабушку Фиму за плечи и крепко поцеловал.

Вячеслава захихикали и, вырвавшись, помчалась по тропинке к дому. У бабушки Фимы от неожиданности едва не подкосились ноги.

— Ты что, старый, совсем свихнулся? — поинтересовалась она неестественным голосом.

— Мне тут дали понять, что жизнь коротка, а любовь… она вечна! — отозвался дедушка Ефим. — И зачем тогда тратить секунды на ругань, ненависть и зло? Давай просто любить друг друга, а?

Бабушка Фима заломила бровь.

— Знаешь, эээ, я тут поразмышляла немного… в те моменты, когда, ну, думала что все, что крышка всему миру… Наверное, ты прав. В некоторой степени, прав. Зачем было тратить время своей жизни на всякую ерунду?.. Можно же было прожить ее, ну, жизнь, по-другому… Давай, да, изменим жизнь в лучшую сторону!… Только, может, сначала поедим что-нибудь горячее? И чаю хочу. — сказала она и решительно зашагала к дому.

Дедушка Ефим пошел следом. Он не был уверен, что советы Никто сработали, но ему показалось, что с этой минуты жизнь станет проще.

Ведь, правда?

А Вальдемар и Хватка шли по пустынной главной зале в неизвестном направлении и разговаривали.

— Можешь остаться у меня, — говорил Вальдемар. — Квартира не большая, но на двоих хватит. Тем более, что я, в некотором роде, бродячий волшебник. Буду отлучаться на несколько месяцев, странствовать…

— Ты видел, как Умник убивает остальных Хранителей…

— Мне всех их очень жаль. И Умника тоже. Он плохо понимал, что происходит. У него была своя философия… Если не хочешь квартиру, могу подкинуть немного денег, на первое время. Чем планируешь заняться?

— Я так полагаю, что следить за артефактом и за Брокком теперь бессмысленно?

— Ага. Муза за него хорошенько взялась. Как минимум на несколько тысячелетий.

— Тогда я отправлюсь в путешествие. — решила Хватка.

— Серьезно?

— Ну, не могу же я сидеть без дела. Не для того я была создана.

— Кто знает…

— В каком смысле?

— Я шучу. Честно говоря, никогда не задумывался над тем, что с вами будет, когда вся эта история закончится. Вы же были Хранителями. Вы, как бы так правильнее выразиться, больше ни на что и не годны.

— Но путешествовать же я могу. И потом, в деньгах я не нуждаюсь, еда мне тоже не нужна. Разве что теплая постель на ночь — да и она не всегда обязательна. Ничего не изменилось. Просто в жизни больше не осталось цели.

— Верно подмечено. — вздохнул Вальдемар и замолчал.

Они вышли из дрожащей темноты к огромной стене, покрытой, будто лицо подростка прыщами — самыми разнообразными дверьми. Там были двери круглые и овальные, выпуклые и впалые, белые и разноцветные, светящиеся, деревянные, стеклянные, металлические, двери от подводных лодок (которые именовали люками), двери от сейфов и даже не двери, а калитки, сделанные из тонких кривых дощечек и держащиеся на больших ржавых петлях. Дверей было так много, что глаза разбегались. Двери исчезали под потолком и терялись в темноте. Двери тихо поскрипывали.

— Что это? — спросила Хватка.

Вальдемар пожал плечами.

— Откуда же мне знать. — ответил он. — Я в Храме в первый раз. Мало ли что может прийти в голову Брокку?

— Может, он намекает на то, что нам пора уходить?

— В его голове черт знает что творится.

Вальдемар подошел к ближайшей двери и осторожно взялся за ручку. Дверь отворилась, выпуская липкие клубы тумана сизого цвета. Вальдемар поежился и дверь закрыл.

— Нам стопроцентно не туда. — пробормотал он, открывая другую дверь — круглую, будто вход в нору хоббита.

Лицо Вальдемара осветил яркий солнечный свет. Запахло свежескошенной травой. Оттуда, из-за двери, раздалось щебетание птиц, подул теплый ветерок. В общем, погода как-то сразу расположила.

Хватка осторожно заглянула через плечо бродячего волшебника и восторженно улыбнулась.

— Мне нравится! — сказала она.

— Мне тоже. — ответил Вальдемар.

— Так и оставишь музу с Брокком до конца времен?

— Для этого я ее и создал. Пока у Брокка есть вдохновение, он не захочет уничтожать мир.

— Вроде бы, все логично.

— А по-другому в этом мире и быть не может. Пойдем?

— Пойдем.

И они пошли.

Впервые за много лет Брокк был искренне, по-человечески счастлив.

Он сидел на холме, обхватив колени руками, и строил собственный город. Несколько улиц уже появилось, а сейчас с шумом и лязгом выстраивался торговый центр, в котором разрешено торговать всем, чем только возможно.

Музы рядом не было, она отлучилась по собственным делам, но Брокк почти физически ощущал ее присутствие. Муза заполнила пустоту в душе, муза… она не давала Брокку задуматься об одиночестве. И это, знаете ли, было здорово.

А вот когда он построит город и населит его людьми — тогда вообще будет не до одиночества. Ведь за людьми нужно приглядывать. А Брокк догадывался, что это не так-то просто, ведь люди — существа крайне непредсказуемые. У них ужасно неустойчивый характер. Особенно у людей творческих. А ведь и такие появятся. Художники, например, или писатели. О, эти писатели! Толку от них никакого, зато внимания придется уделять бешеное количество времени…

Брокк улыбнулся от предвкушения. Да, скоро свободного времени совсем не останется… И это так здорово! И куда он глядел много лет? Почему оставался одинок и никогда, никогда не пытался найти себе занятие?..

На крышу торгового центра приземлилась птица. Первая настоящая птица. Первый поселенец в мире фантазий некогда одинокого волшебника. Теперь все будет по-другому…

Крысолов и муза сидели на самой вершине Храма Зеркал и Улыбок.

У крысолова все еще болел бок, но уже не так сильно, как полчаса назад. Тогда ему казалось, что смерть совсем близко. А потом пришла муза и парой пощечин привела крысолова в чувство. Пощечины действительно помогли. К тому же, проснулось чувство голода — а это верный признак выздоровления.