Миромагия

— Артефакт вернет меня к нормальной жизни! — пропыхтел Брокк. — Ну, или, по крайней мере, закончит эту!

— А ты хочешь умереть?

— Еще как! Еще как!

Крысолов обмяк окончательно. Или умер или потерял сознание. Брокк положил его на диван и повернулся, сжимая в руке рожок, очень похожий на сувенирный, какие продают в магазинах "Подарки для мужчин", и из каких иногда выпивают жители Северного Кавказа. Данный рожок был покрыт золотом и, кажется, слегка светился.

— Я не понимаю, зачем вы держитесь за свои никчемные жизни! — сказал Брокк. — Нет смысла в одиночестве. Нет смысла в вечном существовании. О, я почти сошел с ума здесь. Я так счастлив, что смогу устроить конец света…

— Не надо. — шепнул Вальдемар.

Брокк захохотал. Этот смех разлетелся по главному залу, отражаясь от гигантских стен, утонул в темноте, заставил вздрогнуть тени.

От смеха или еще по какой причине, застывшие в воздухе фигурки пришли в движение и упали на пол. Вячеслава тут же завопила, держась за подбитую коленку. Бабушка Фима кинулась к ней, причитая что-то о любви, заботе и неудачниках. Наташенька растянулась на полу, вытянув ноги, пытаясь прийти в себя. Туфлей на ней как не бывало, колготки порвались, а тушь растеклась по щекам. Семен тот час бросился к ней — и они обнялись с такой силой, будто не виделись тысячу лет. Клим стоял в растерянности. А Хватка сделала несколько резких шагов в сторону Брокка, но остановилась, поглядывая на Вальдемара.

Все вышеописанное прошло за считанные секунды. Еще не успех затихнуть смех, а муза сказала, обращаясь к одинокому колдуну.

— Расскажи мне об одиночестве!

И если бы кто-нибудь в главном зале (да и во всем Храме Зеркал и Улыбок) мог представить силу воздействия музы на одинокий разум человека, много лет назад лишившегося собственной души…

Взгляд Брокка затуманился.

— Я… это неверный способ. Я не хочу больше так жить. — шепнул Брокк.

— Я же всего лишь муза. Если честно, я существую на земле всего месяц. Я еще не успела разобраться в том, что вы, люди, называете одиночеством или любовью, тоской или паникой, страхом или привязанностью. Я такая молодая и неопытная…

Муза сделала первый робкий шаг. Брокк мотнул головой. Трость выпала из его руки.

— Я знаю, что ты хочешь сделать. Ты собираешься меня околдовать, чтобы забрать артефакт. — сказал он неуверенно. — и даже если ты будешь все отрицать, я не поверю. Слышишь? Не поверю! И тебя, Вальдемар, это тоже касается.

— Я всего лишь бродячий волшебник. — отозвался Вальдемар. — Я тут практически, совершенно, не причем.

— Ты собираешься уничтожить целый мир, потому что считаешь, что мир отвернулся от тебя? — поинтересовалась муза. Видимо, в данный момент ее ничто не интересовало больше, чем Брокк.

Брокк поежился, но артефакт не опустил.

— А почему мир должен жить? Мир не дал мне ничего хорошего.

— Может быть, ты сам не брал? Много лет назад ты выбрал свой путь, по которому и шел долгое время, пока не добрался сюда, в обитель одиночества… Зачем тебе нужны были души гениев?

— Я сам мечтал стать гением…

— Но ведь есть множество разных способов добиться собственной цели, правда? Ведь у каждого в мире есть свое предназначение.

— Может быть, мое предназначение в том, что я уничтожу, наконец, этот мир.

— Мне так не кажется. Ты привнес в мир магию. Ты создал тот мир, который находиться за пределами твоего сознания. Просто ты никогда не выбирался из Храма и даже не можешь себе представить, что происходит за его стенами.

— Я не могу выбраться! — воскликнул Брокк, и даже Вячеслава перестала реветь, удивленно вытаращив глаза. — О, если бы я мог снова вернуться к нормальной жизни! Но этого не случится! Я пленник Храма! Я пленник собственного разума! Я не знаю, как это произошло, я даже не смогу описать каково это — быть живым призраком собственного воображения! Я так одинок, что даже собственная душа покинула меня много лет назад! И именно поэтому я хочу умереть, понимаешь?

— А ты никогда не задумывался, что твоя душа… она может вернуться? — спросил Вальдемар.

Брокк удивленно моргнул.

— Ты раздал свою душу бродячим волшебникам, которые взамен отдали тебе таланты. Ты не подозревал, что с каждый новым обменом становишься все более бездушным, все более одиноким. Но рано или поздно ты должен был почувствовать это…

— Я почувствовал… Но какой мне смысл…

— Это был хорошо продуманный план. — вмешалась муза. — Вальдемар создал Хранителей не только для того, чтобы они помешали тебе уничтожить артефакт. Это еще позволяло оттянуть время на поиски твоей души.

— Я решил, что пора покончить с тобой раз и навсегда. Не в смысле — убить, а в смысле, чтобы миру больше ничего не угрожало. А то надоело, честное слово, спасать всех.

— И долго ты… искал мою душу? — нетвердым голосом поинтересовался Брокк.

— Долго. Для бродячего волшебника прошла всего лишь секунда, но для некоторых пролетела целая жизнь.

— Я тоже тебя помню! — внезапно заявила бабушка Фима. — В пятьдесят шестом ты проходил по делу о бродячих волшебниках. Ты что-то вынюхивал в отделе секретных материалов.

— Хорошая у вас память! — отозвался Вальдемар.

— Стараюсь… — потупила взор бабушка Фима.

— Однако я хочу продолжить! — сказал Вальдемар.

Брокк кивнул:

— Да, да, продолжай! Где же оказалась моя душа, если не секрет?

— Складывается ощущение, что ты думаешь, будто душа — это набор кубиков, которые были разбросаны по всему свету, а я взял их и собрал. Но это не так. К сожалению, твоя душа исчезла раз и навсегда. Она растворилась в душах бродячих волшебников, у которых ты отобрал их таланты.

Взгляд Брокка потускнел.

— Но с другой стороны, можно считать, что ты теперь бессмертен, потому что сотни других бессмертных с частичкой твоей души бродят по свету.

— Слабое утешение.

— Но это еще не все. — Вальдемар презрительно фыркнул, будто сказанное им было всего лишь предисловием. — Думаешь, я остановился на середине пути? Не тут-то было! Я решил создать, эээ, ну скажем так — душезаменитель. То, что сможет вернуть тебя к жизни.

— Душезаменитель?

— Ага. Музу.

Наступила тишина. Брокк посмотрел на музу. У нее были спутанные грязные волосы, лицо в грязи, под глазом лиловел синяк. Свадебное платье превратилось в лохмотья, босые ноги покрылись царапинами и ссадинами.

— Ты шутишь? — спросил Брокк.

— Ни капли. Я двадцать лет создавал… её.

— Что больше всего не хватает тебе в жизни? — спросила муза, делая еще один шаг в сторону Брокка.

Брокк замялся.

— Во-первых, ты эгоист. — подсказала муза. — Никогда не думал о людях, а только о себе. Так нельзя жить. Эгоисты всегда одиноки. Всегда. Ты хочешь уничтожить мир, но ведь ты сам его создал много лет назад. Это единственное, что ты сделал для людей. И что в итоге? Плюнешь на все, освободишь энергию артефакта и умрешь тем же эгоистом, каким был прежде?

— А есть причины этого не делать?

— Посмотри. — муза показала на кучку людей, стоящую в темноте. — Внимательнее посмотри. Перед тобой целый мир. В миниатюре, конечно.

Бабушка Фима, которой показалось, что муза указывает конкретно на нее, на всякий случай прикрыла собой Вячеславу.

— Это мир, который может жить дальше, развиваться и помнить о тебе, как о создателе. Ведь магия — твоих рук дело, верно?

— В некотором роде, да…

— Вон там наше, мирское, прошлое. — муза показала на бабушку Фиму. — А рядом с ней — будущее, которому еще предстоит быть. (Вячеслава поежилась от внезапного внимания к своей персоне и попросила у бабушки хотя бы конфетку). А вон стоит любовь, у которой еще все впереди. Настоящая любовь, безо всяких там оговорок. (Муза показала на Семена и Наташеньку, который просто крепко и с наслаждением обнимались). А еще есть творчество, фантазия, смелость — двигатель мира (Клим даже раскраснелся от столь ярких сравнений). И, наконец, магия. (Хватка). Без нее в современном мире никуда. Она сердце нашего общества. Без магии мир пропадет. И не останется ничего. Ни прошлого, ни будущего, ни любви.