Страница 47 из 74
— Да.
— Это все?
— Еще один вопрос. Вы не могли бы назвать имя доктора, к которому леди Вутервуд обращалась, прежде чем ее положили в санаторий?
Леди Чарльз всплеснула руками.
— Господи, это же было сто лет назад! Конечно я не помню.
— А что это был за санаторий?
— Это где-то в Девоншире. Может быть, в Дартмуре… или это я о чем-то другом вспомнила?
— Как дела, мамуля? — спросила Фрида по-французски.
— Не так уж и плохо, — отозвалась леди Чарльз на том же языке. — По крайней мере, я его рассмешила.
— Рассмешила! — воскликнул лорд Чарльз. — Бог мой, но как?
— Пришлось над этим потрудиться, — устало сказала Шарло. — У него создалось впечатление, что я этакий постаревший enfant terrible.[20] Ему кажется, что он совершил непростительную бестактность, посмеявшись надо мной. Он совершенно очаровательно извинялся.
— Надеюсь, Имми, ты не переиграла.
— Нет, дорогой, ни в коем случае. У него не было ни малейшего представления, к чему я клоню. Не волнуйся, пожалуйста.
«Не волнуйся, пожалуйста», — написал по-французски констебль Мартин на последней страничке своего блокнота и со вздохом достал из кармана свежий.
— Черт побери эту женщину! — буркнул Аллейн в столовой. — Она вознамерилась меня сломить, и, видит бог, ей это удалось. И она думает, что это ей сойдет с рук!
— Вы очень мило извинялись, мистер Аллейн, — сказал Фокс. — Наверное, она тоже так думает.
— Подавайте сюда близнецов, Джибсон, — велел Аллейн.
Глава 14
Ложная клятва Роберты
— Видите ли, — проронил Аллейн, стараясь все время смотреть на близнецов, — вы не абсолютно одинаковые. Почти у всех людей расстояние между наружным углом левого глаза и левым углом рта отличается от такого же расстояния справа. Линия, проведенная через оба глаза, не будет параллельна линии, проведенной через рот. В каждом лице как бы есть острый угол и тупой. Вот почему, если вы посмотрите на отражение в зеркале кого-нибудь хорошо знакомого, оно покажется вам странным и искаженным. В обоих ваших лицах острый угол с левой стороны лица. Но у лорда Стивена этот угол более острый.
— Это что? — спросил Стивен. — Система Бертильона? Г-говорящий портрет?
— Что-то вроде того, — ответил Аллейн. — Бертильон уделял очень много внимания ушам. Он разделил ухо на двенадцать основных участков и заметил, что существует еще и внутреннее деление каждого участка. Ваши уши не совсем идентичны ушам вашего брата. И, кроме того, у вас на шее возле уха большое родимое пятно. Леди Вутервуд обратила на него внимание, когда ехала с вами в лифте. — Он повернулся к Колину. — Так что, как видите, было бы очень глупо продолжать утверждать, что в лифте вниз поехали именно вы. Это ведь ложные показания, а на ложные показания закон не всегда смотрит сквозь пальцы.
— Невезуха, Кол, — пробормотал Стивен, рассмеявшись дрожащим смехом. — Ты п-пропал.
— Мне кажется, вы нас пытаетесь подловить, мистер Аллейн, — заявил Колин. — У вас шанс пятьдесят на пятьдесят. Я не верю, чтобы тетя В. заметила на чьей-то шее фурункул, не говоря уже о родинке. Она совсем чокнутая. Я придерживаюсь своих прежних показаний. И могу точно сказать вам, что произошло в лифте.
— Я в этом уверен, — вежливо промолвил Аллейн. — Но, видите ли, я совершенно убежден, что нам этого не надо. У вас двоих было предостаточно времени еще до прихода полиции, чтобы пошептаться. Я знаю, что ваши рассказы будут совпадать во всех деталях, но не уверен, что нам понадобится их слушать, лорд Колин. Так что не вижу повода вас задерживать. Спокойной ночи.
— Это просто ловушка, — медленно проговорил Колин. — Никуда я не уйду. Вы запишете мои показания, хотите вы того или нет.
Инспектор устало вздохнул и терпеливо объяснил:
— Нам не разрешается ставить свидетелям ловушки. За это я вам ручаюсь. Кроме того, я бы ставил вам ловушку, если бы и дальше притворялся, что не знаю, кто из близнецов ехал в лифте, и тем самым подстегивал бы вас и дальше играть вашу комедию ошибок.
— Ут-тихни, Колин, — быстро сказал Стивен. — Не получится. Я и с самого начала не хотел, чтобы ты это делал. Мистер Аллейн, вы совершенно п-правы. Я не убивал дядю Г., но, даю вам свое слово чести, это я повез их вниз, а Колин остался в гостиной. Не надо больше ложных показаний, Кол, ради бога, п-просто посиди.
Побледнев, оба близнеца уставились друг на друга. Так получилось, что их позы оказались редкостно точным зеркальным отражением друг друга, вплоть до угла наклона головы. Идентичные близнецы всегда поражают стороннего наблюдателя. Нам всегда кажется, что внешнее сходство должно быть проявлением внутреннего единства. Легко поверить, что близнецы знают все мысли друг друга, трудно представить себе близнецов, которые ссорятся. Но Аллейн усомнился, что близнецы действуют по обоюдному согласию, когда Колин вдруг произнес:
— Пожалуйста, позвольте мне остаться, пока вы будете говорить со Стивеном. Я прошу прощения, что так себя вел. Я очень хочу быть здесь.
Аллейн ничего не ответил, и Колин добавил:
— Я не стану влезать в разговор. Я просто буду тут сидеть, и все.
— Он все знает п-про меня, — сообщил Стивен. — Я ему рассказал.
— Если ваш брат сперва сообщит нам, что он делал, пока вы были в лифте, — предложил Аллейн, — то пожалуйста.
— Сделай это, Кол, я прошу, — попросил Стивен. — Если ты этого не сделаешь, я буду выглядеть п-последним подлым трусом.
— Ладно, — ответил Колин, — я объясню.
— Ну вот и отлично, — сказал Аллейн. — Садитесь оба. Они уселись друг напротив друга у стола.
— Лучше, — заговорил Колин, — я сначала вам объясню, что мы не первый раз выкидываем это коленце, объединяясь для наказания. Еще маленькими мы так уговорились между собой. Конечно, может показаться, что это очень глупо звучит, совсем как в детской книжечке: «„Сэр, это сделал я!“ — признался маленький Эрик» — и все такое прочее. Но это просто у нас такой уговор. Не на каждый раз, конечно, только когда заваривается крупная каша. Это не означает, что я считаю, будто Стивен прикончил дядюшку Г. Ведь Стивен мне сказал, что это не он, так что я точно знаю.
Колин выговорил все это с непоколебимой уверенностью. Стивен только посмотрел на него.
— Это не я — и все, — подтвердил он.
— Я понимаю, Стив. Я просто объясняю все это мистеру Аллейну.
— Позднее мы поищем что-нибудь более убедительное для суда присяжных. А пока расскажите, что вы делали.
— Я? — переспросил Колин. — О, я просто стоял в гостиной вместе с Генри и с отцом.
— О чем вы говорили?
— Я листал «Панч».
— А остальные о чем говорили?
— Генри спросил: «Они уже ушли?» — а мой отец ответил: «Да». Мне кажется, никто ни слова не произнес, пока тетя В. не завопила, и тогда Генри удивился: «Это что, пожарная сирена? Мне казалось, пожарные машины ездят с колокольчиками?» Отец отозвался: «Это какая-то женщина». Генри фыркнул: «Как противно!» Тут отец заметил: «Это со стороны лифта», а Генри ответил: «Тогда, значит, это возвращается тетя В.». К этому времени вопли звучали ближе, и Генри, по-моему, повторил: «Ужасно противно!» Но тут отец сказал: «Наверное, что-то случилось» — и быстро вышел из комнаты. Генри заметил: «Она совсем рехнулась! Пошли». И тоже вышел. Моя мать, Фрид и, по-моему, Плюшка были на площадке, а лифт стоял наверху. Стив открыл двери и вышел. И придержал дверь. Тетя В. с воплем выскочила из лифта. Тут начался совершенно невообразимый хаос, и я не помню, что было дальше, да вы и слышали уже про это от других.
— Я бы хотел знать, когда ваш брат решил прибегнуть к вашему уговору.
— Я не хотел… — начал Стивен.
— Заткнись, — оборвал его Колин. — Когда они все стали бегать кругами и звонить докторам и полицейским, Стивен пробормотал, что его тошнит. Я пошел с ним в ванную, там его вырвало. Потом мы отправились ко мне в комнату, и он мне рассказал, как все было. И я ему напомнил, что если что-нибудь стрясется, — вроде вас, сэр, — то наш уговор остается в силе. Стивен ответил, что не хочет меня впутывать, но я, конечно, и сам впутался, как вы уже знаете. Вот и все.
20
Ужасный ребенок (фр.).