Страница 38 из 51
— А вы не расскажете мне, сэр, почему вы это делали?
— Конечно. А почему бы и нет? — ответил Уорэндер и, всем видом демонстрируя смущение, добавил: — Она меня попросила. Так ведь, Чарльз?
Тот кивнул. Аллейн продолжал настаивать и вскоре добился сбивчивого описания эпизода в комнате. Флоренс неохотно, а Чарльз мрачно подтвердили, что именно так все и было.
— Вы много израсходовали духов? — спросил Аллейн.
— Порядочно. Она так просила, — недовольно повторил Уорэндер.
Чарльз пожал плечами, а Аллейн сказал:
— Но духи очень сильные, правда? Даже пустая бутылка, когда вынимаешь пробку, наполняет ароматом всю комнату.
— Не надо! — воскликнул Чарльз. Но Аллейн уже раскрыл флакон и в комнате распространился резкий, почти осязаемый, сладковатый запах.
— Удивительно, — заметил Гантри. — Она душилась ими всего один вечер и вот, пожалуйста, сколько ассоциаций.
— Замолчите, сэр! — закричал Уорэндер. — Господи, каким же надо быть невежей! Неужели вы не видите… — и он показал глазами на Чарльза.
Аллейн закрыл флакон.
— Как вы думаете, — спросил он Уорэндера, — после того, как вы подушили мисс Беллами, оставшееся во флаконе вошло бы в пульверизатор?
— Не думаю.
— Нет, — сказала Флоренс.
— Да если даже его опять наполняли, все равно он сейчас пуст на три четверти. Это значит, что так или иначе три четверти содержимого флакона куда-то исчезло.
— Но это невозможно, — резко сказала Рози. — Если только духи не разлили.
— Нет, — повторила Флоренс, и Аллейн повернулся к ней.
— И пульверизатор, и флакон стояли на туалетном столе, когда вы обнаружили мисс Беллами?
— Как будто так. Я ведь не задерживалась там, чтобы прибираться на столе, — язвительно ответила Флоренс.
— А баллон с пестицидом был на полу?
Фокс водрузил на стол рядом с другими предметами и жестянку, на которую посмотрели с ужасом.
— Так как? — повторил свой вопрос Аллейн.
— Да, — ответили Уорэндер, Харкнесс и Гантри одновременно, а Чарльз вдруг стукнул по столу:
— Да, да, да, — проговорил он со злостью. — Боже мой, неужели все это необходимо?
— Я очень сожалею, сэр, но боюсь, что да.
— Слушайте, — спросил Гантри, — вы предполагаете, что… какого черта вы предполагаете?
— Я ничего не предполагаю, — ответил Аллейн. — Я просто пытаюсь выяснить довольно странные обстоятельства. Может, кто-нибудь найдет этому объяснение?
— Она сама… Мэри… что-то с ним сделала. Может, случайно перевернула.
— Что перевернула? — вежливо поинтересовался Аллейн. — Флакон или пульверизатор?
— Не знаю я, — раздраженно ответил Гантри. — Откуда я могу знать? Полагаю, что пульверизатор. А потом опять его наполнила.
— Нигде нет следов разлитых духов, как и говорила нам Флоренс.
— А, знаю, — начал Берти Сарасен. — Вы думаете, что духи могли использовать для…
— Для чего, мистер Сарасен?
— Да нет, не знаю я, — поспешно стал отговариваться Берти. — Я думал… нет, я запутался. Не знаю.
— Кажется, я знаю, — произнесла, бледнея, Рози.
— Пожалуйста, — предложил Аллейн.
— Нет, не буду. Не могу. Мне это еще не совсем ясно. — Рози посмотрела Аллейну прямо в глаза. — Мистер Аллейн, — сказала она, — если вы будете выспрашивать и настаивать, вы докопаетесь до очень неприятных историй о ссорах… ссорах и скандалах. И в театре, и за его пределами. В основном, в театре. Как и многие талантливые актрисы, Мэри могла закатить истерику. Вот и сегодня, — продолжала Рози, стараясь перебороть почти осязаемый ужас, который охватил ее слушателей, — она закатила такую истерику.
— Рози! — Гантри предостерегающе возвысил голос.
— Тимми, а в чем дело? Я полагаю, что мистер Аллейн уже знает об этом, — устало сказала она.
— Справедливые слова, — воскликнул Аллейн. — Спасибо вам за них. Да, нам известно, правда, без подробностей, что бывали скандалы. Мы до этого, как вы выразились, докопались. Мы, например, знаем, что здесь, в этой комнате происходило выяснение отношений на почве профессиональных разногласий. Только сегодня утром. Мы знаем, что в ходе обсуждения других разногласий на приеме опять возникла и утренняя проблема. Знаем, что в этом деле замешаны и вы, мистер Сарасен. Но когда я это говорю, я уверен, что у вас достаточно здравого смысла, чтобы понять, что я имею в виду только это и ничего больше. Фокс и я говорим лишь о фактах. Мы будем признательны, если вы поможете нам разобраться во всей этой куче фактов, которую нам удалось набрать.
— Все это, — заявил Гантри, — очень красиво звучит. Рози, мы на вражеской территории и можем попасть впросак. Берегись, моя девочка.
— Не верю я тебе, — отмахнулась от него Рози, все еще глядя на Аллейна. — Что вас интересует?
— Прежде всего, из-за чего произошла утренняя ссора?
— Ты не возражаешь, Берти? — спросила она.
— Господи, — ответил Сарасен, — по-моему, нет.
— Дурак ты, Берти, — сердито сказал Тимон Гантри. — В таких случаях надо вести себя осторожнее. Никогда не знаешь, куда тебя вынесет.
— Но, видишь ли, Тимми, дорогой, я и так никогда этого не знаю, — грустно усмехнувшись, ответил Берти.
Гантри повернулся к Рози:
— Будь добра, не забудь, что это касается не только тебя.
— Не забуду, Тимми, обещаю тебе, — она посмотрела на Аллейна и сказала: — Сегодня утром был скандал из-за того, что я сообщила Мэри, что собираюсь играть главную роль в новой пьесе. Она решила, что я предаю ее. Позже, во время приема, когда мы все были там, — Рози показала рукой на оранжерею, — Мэри опять вернулась к утренней теме.
— Она все еще сердилась?
Рози с несчастным видом посмотрела на Чарльза:
— Да, объяснения шли довольно бурно. Но с Мэри подобные перебранки всегда так проходили.
— К вам это тоже относилось, мистер Сарасен?
— И еще как! — ответил Берти и тут же объяснил почему.
— А вы, мистер Гантри?
— Хорошо. Я вам отвечу. Да, относилось. Так как я должен был ставить эту комедию.
— Но тебе, Тимми, досталось два раза, — уточнил с явным облегчением Берти. — И по второму поводу — тоже. Из-за новой пьесы Дикки и Анелиды, которую хотели попробовать на главную роль. Вот здесь она разозлилась, как никогда. Просто была в ярости.
— Мистер Аллейн знает об этом, — объяснила Анелида, и все тревожно посмотрели на нее.
— Не обращайте на это внимания, дорогая, — тоном, не допускающим возражения, произнес Гантри. — Вас это не должно касаться. Не позволяйте себя втягивать.
— Но все-таки она уже втянута, — сказал Ричард, взглянув на Анелиду. — Вместе со мной и, надеюсь, навсегда.
— Правда? — самым сердечным тоном воскликнула, сияя, Рози. — Как чудесно! Берти! Тимми! Вы подумайте, как чудесно! Дикки, дорогой! Анелида!
Все трое начали наперебой что-то радостно кричать. Анелида понимала, что такое дружеское участие не может не тронуть, но все же ее до глубины души поразила исключительная быстрота, с которой ее новые знакомые перешли на поздравительный тон. В глазах Аллейна промелькнуло что-то, но — что? Удивление? Покорность? И она была весьма озадачена, когда он ей еле заметно подмигнул.
— Как бы ни приятно нам было расслабиться от такого известия, я вынужден вернуть вас к теме нашего разговора, — сказал он. — Как началась ссора в оранжерее?
Во взглядах Рози и Берти мелькнули и удивление, и упрек. Ричард быстро ответил:
— Мэри вошла в оранжерею, когда мы обсуждали актерский состав для моей новой пьесы «Бережливость в раю». Я должен был бы сказать ей обо всем заранее, предупредить ее. Я этого не сделал, и ей показалось, что я был с ней неискренним.
— Прошу прощения, но я вынужден спросить, что именно она сказала?
Аллейн сразу понял, что Рози, Сарасен и Гантри не станут отвечать на этот вопрос.
— Думаю, что ни один из нас не помнит подробностей, — довольно небрежно бросил Гантри. — Когда Мэри закатывала истерики, она сгоряча могла наговорить бог знает что, но все мы знали, что это лишь так, слова.