Страница 146 из 166
Характерной чертой среднефранкских говоров является прежде всего проникновение верхненемецкого передвижения согласных. Это не только передвижение нескольких глухих согласных в придыхательные, которое охватывает сравнительно немного слов и не затрагивает характера говора, а начинающееся передвижение звонких согласных [Medien], которое влечет за собой своеобразное средне- и южнонемецкое смешение b и р, g и k, d и t. Только там, где представляется невозможным провести строгое различие между b и p, d и t, g и k в начале слова, т. е. где имеет место то, что французы преимущественно разумеют под accent allemand [немецкий акцент. Ред], только там представитель нижненемецкого диалекта начинает ощущать тот великий разрыв, который произвело в немецком языке второе передвижение согласных. И этот разрыв проходит между Зигом и Ланом, между Аром и Мозелем, В соответствии с этим в средне-франкском диалекте имеется в начале слова g, отсутствующее в более северных диалектах, но в середине и в конце слова произносится еще звонкое ch вместо g. Кроме того, ei и ои северных диалектов переходит в ai и аи.
Несколько чисто франкских особенностей: во всех салических и рипуарских говорах Bach [ ручей], не измененное передвижением согласных Beek — женского рода. Это имеет также место, по меньшей мере, в самой большой западной части среднефранкского диалекта. Подобно бесчисленным другим одноименным Bache [ручьям] в Нидерландах и на Нижнем Рейне, люксембургское Glabach (Gladbach, по-нидерландски Glabeek) — также женского рода. С другой стороны, имена девушек рассматриваются как существительные среднего рода: от Бармена и за Трир говорят не только das Madchen, das Mariechen, das Lisbethchen, но и das Marie, das Lisbeth. На карте, составленной первоначально французами, указан у Форбаха в Лотарингии «Karninschesberg» (Kaninchenberg) [Кроличья гора]. Следовательно, то же уменьшительное окончание schen, во множественном числе sches, которое мы выше установили как рипуарское.
От водораздела между Мозелем и Наэ и от холмистой местности направо от Рейна, к югу от Лана, начинается новая группа диалектов.
3. Южнофранкский диалект. Здесь мы находимся на территории, которая первоначально, несомненно, была областью алеманнского завоевания (если не говорить о более раннем заселении ее вангионами и другими, о племенном родстве и языке которых мы ничего не знаем) и в пределах которой мы охотно допускаем также более сильную хаттскую примесь. Но нам нет надобности повторять, что и здесь названия мест указывают на присутствие отнюдь не незначительных рипуарских элементов, особенно на рейнской равнине. Но еще больше указывает на это самый язык. Возьмем самый южный, поддающийся определению диалект — пфальцский, на котором к тому же имеется литература. Здесь мы опять встречаемся с тем фактом, что все франки лишены возможности произносить звук g в середине и конце слова иначе, как звонкий ch [Все цитаты взяты из: «Frohlich Palz, Gott erhalt's! Gedichte In Pfalzer Mundart», von K. G. Nadler. Frankfurt a. M., 1851 [«Веселый Пфальц, да сохранит тебя бог! Стихотворения на пфальцском наречии» К. Г. Надлера. Франкфурт-на-Майне, 1851].]. Здесь говорят: Vochel [птица],Flechel [цеп], geleche (gelegen [удобный]), gsacht — gesagt [сказанный], licht — liegt [лежит] и т. д. Точно так же общефранкское w вместо b в середине слова: Buwe — Buben [мальчики], glawe — glauben [верить] (но i glab), bleiwe [оставаться], selwer — selbst [сам], halwe — halbe [половина]. Передвижение согласных далеко не столь последовательно, как это кажется на первый взгляд; встречается даже, особенно в иностранных словах, обратное передвижение согласных, т. е. глухой согласный в начале слова передвигается на одну ступень не вперед, а назад; как увидим ниже, t превращается в d, р в b; d и р в начале слова остаются на нижненемецкой ступени: dun — tun [делать], dag [день], danze [пляшу], dur [дверь], dodt [мертвый], но не перед r: trinke [пью], trage [несу];paff — Pfaff [поп],peife [дудка],palz — Pfalz,parre — Pfarrer [священник]. Так как, однако, d и р стоят вместо верхненемецких t и pf, то и в иностранных словах происходит обратное передвижение начального t в d, а начального р в b: derke — Turke [турок], dafel — Tafel [доска], babeer — Papier [бумага], borzlan — Porzellan [фарфор], bulwer — Pulver [порох]. Затем пфальцский диалект, совпадающий в этом отношении только с датским языком, не терпит глухих согласных между гласными: ebbes — etwas [что-нибудь], labbe — Lappen [тряпка], schlubbe — schlupfen [ускользать], schobbe — Schoppen [кружка], Peder — Peter, dridde — dritte [третий], rodhe — raten [угадать]. Только k составляет исключение: brocke, backe; но в иностранных словах g: musigande — Musikanten. Это также остаток нижненемецкой звуковой системы, который получил дальнейшее распространение благодаря обратному передвижению согласных [На полях пометка Энгельса карандашом; «совпадает с Отфридом». Ред.]; только благодаря тому, что dridde, hadde не подверглись передвижению согласных, из Peter могло получиться Peder и, таким образом, соответствующие верхненемецкие t подверглись одинаково беспристрастному обращению. Точно так же остается d на нижненемецкой ступени в halde — halten [держать], alde — alte [старые] и т. д.
Несмотря на то, что пфальцский диалект производит на уроженца нижненемецкой области общее впечатление определенно верхненемецкого диалекта, пфальцский диалект все же далеко не воспринял верхненемецкого передвижения согласных, хотя бы в такой мере, в какой его сохраняет наш литературный язык. Наоборот, пфальцский диалект своим обратным передвижением согласных протестует против верхненемецкой ступени передвижения, которая, проникнув в этот диалект извне, до сих пор остается чуждым ему элементом.
Здесь уместно рассмотреть явление, которое обычно неправильно понимается: смешение d и t, b и р, даже g и k у тех немцев, в диалекте которых звонкие согласные подверглись верхненемецкому передвижению. Этого смешения не бывает, пока каждый говорит на своем диалекте. Напротив, мы только что видели, что, например, житель Пфальца проводит здесь весьма строгое различие, настолько строгое, что даже в иностранных словах производит обратное передвижение согласных, для того чтобы приспособить их к требованиям своего диалекта. Иностранное t в начале слова только потому превращается у него в d, что t немецкого литературного языка соответствует его d, а иностранное р потому превращается в b, что его р соответствует pf немецкого литературного языка. Столь же мало перемешиваются шумные согласные в других южнонемецких диалектах, пока говорят на них. Каждый из них имеет свой собственный, строго проведенный закон передвижения согласных. Дело меняется, как только начинают говорить на литературном или на чужом языке. Всякая попытка применить к последним закон передвижения согласных, свойственный данному диалекту, — а такая попытка делается непроизвольно, — приходит в коллизию с попыткой правильно говорить на новом языке. При этом буквы b и р, d и t на письме теряют всякое определенное значение; поэтому и мог иметь место, например, случай с Бёрне; он жаловался в своих парижских письмах[354], что французы якобы не умеют различать b и р, так как они упорно полагали, будто его фамилия, которую он произносил как Perne, начинается на р.
354
L. Borne. «Briefe aus Paris». 1.—2. Theile, Hamburg, 1832; 3.—6. Theile, Paris, 1833—1834 (Л. Бёрне. «Парижские письма». 1—2 части, Гамбург, 1832; 3—6 части, Париж, 1833—1834).